Агата Кристи - Долгое прощание

– Вы говорили, что он устраивает сцены каждому второму мужчине в Айдл-Валлей.

– Разве говорила? Ну, в такой момент можно сказать все, что угодно.

Она спустилась еще на ступеньку.

– Я небрит, – заявил я.

Это удивило ее, потом она улыбнулась.

– Ах, я не ожидаю, что вы броситесь ко мне с поцелуем.

– Что вы, собственно, от меня хотели, миссис Эд? С самого начала, когда уговорили заняться поисками Роджера? Почему вы выбрали меня, какие у меня были достоинства?

– Вы проявили себя лояльным в очень трудном для вас положении, – ответила она.

– Я глубоко тронут, но полагаю, что не это было причиной.

Она совсем сошла с лестницы и возмущенно посмотрела на меня.

– А что же?

– Очень плохо, если именно это. Эта причина хуже всех на свете.

Эйлин нахмурилась.

– Почему?

– То, что я натворил своей лояльностью, ни один дурак не сделает.

– Знаете, у нас получается очень загадочная беседа, – заметила она.

– Вы сами очень загадочная личность, миссис Эд. Итак, до свидания, всего вам хорошего. А если действительно хотите помочь Роджеру, то подыщите ему хорошего врача, да поскорее!

Она снова засмеялась.

– Ах, вчера у него был всего лишь легкий приступ. Поглядели бы вы на него во время тяжелого! Сегодня во второй половине дня он уже приступит к работе.

Я вставил ей последнюю шпильку, и это прозвучало довольно безжалостно:

– Вы, собственно, совсем не хотите его спасти. Просто делаете вид, что хотите.

– Так говорить жестоко, – спокойно ответила Эйлин.

Она прошла мимо меня в дверь столовой, и большая гостиная сразу стала пустой. Я вышел из дома и закрыл за собой дверь.

Айдл-Валлей – идеальное местечко. Идеальное. Славные люди, милые дома, милые машины, милые лошади, милые собаки и, возможно, даже милые дети.

Но некий Марлоу хочет только одного: поскорее оттуда уехать.

Приехав домой, я принял душ, побрился, переоделся и почувствовал себя чистым. Я приготовил себе завтрак, поел, набил трубку и позвонил в службу информации. На работу мне идти не хотелось. Зачем? Там ничего, кроме новых дохлых мух и нового слоя пыли. У меня в сейфе лежал портрет Мэдисона, к тому же в моем кармане шуршали хрустящие стодолларовые бумажки, которые все еще пахли кофе. Да, я мог бездельничать, но не хотел. Отчего-то мне было не по себе.

Это утро казалось мне бесконечным. Я был усталый и вялый, и протекающие минуты, казалось, падали в пустоту со свистом, как сгоревшие ракеты. Я подумал и решил опохмелиться.

Обычно я не пью до середины дня, но на этот раз приготовил себе большой бокал холодной смеси, сел, расстегнув рубашку, в кресло и, перелистывая журнал, читал в нем безумную историю одного человека, который жил двойной жизнью и имел двух психиатров. Один из них был человеком, а другой – каким-то насекомым. Парень ходил от одного к другому, и все было безумно и так наворочено, но некоторым образом увлекательно. Пил я осторожно, маленькими глотками, и следил за собой.

Около полудня зазвонил телефон, я снял трубку.

– Говорит Линда Лоринг. Я звонила вам в контору, но ваша служба информации сказала, чтобы я попробовала позвонить к вам домой. Мне нужно с вами поговорить.

– О чем?

– Я объясню вам лично. Вы иногда бываете в своей конторе?

– Да, иногда, к случаю. Мне платят за это деньги.

– Об этом я еще не подумала, но я не против заплатить. Я могу через полчаса быть в вашей конторе.

– Хорошо.

– Что с вами стряслось? – строго спросила она.

– Похмелье. Но не в лежку. Я буду там, если вы не хотите приехать сюда.

– Мне удобнее в вашей конторе.

– Я живу здесь очень мило и тихо. В тупике, никаких соседей под носом.

– Перспектива приехать к вам меня не прельщает, если я вас правильно поняла.

– Никто меня не понимает, миссис Лоринг. Я загадочный человек. Итак, договорились, я приеду в свой хлев.

– Большое спасибо.

Линда положила трубку. Я долго добирался да конторы, так как останавливался, чтобы съесть сэндвич.

Я проветрил кабинет, включил зуммер и заглянул в приемную. Линда уже сидела там, на том же стуле, что и Менди Менендец, и, наверно, перелистывала тот же журнал, что и он. Отложив журнал в сторону, она серьезно посмотрела на меня и сказала:

– Бостонский папоротник нужно поливать. Мне думается, что неплохо было бы пересадить его в более просторный горшок.

Я открыл ей дверь и послал к черту бостонский папоротник.

– Ваша фирма не дворец, – заметила она. – И у вас нет секретарши?

– Жизнь у меня скверная, но я к этому привык.

– И надо полагать, не доходная, – добавила она.

– Ну, не знаю. Хотите посмотреть на портрет Мэдисона?

– На что?

– На бумажку в пять тысяч долларов. Гонорар. Держу ее в сейфе.

Я встал, подошел к сейфу, повернул диск, открыл дверцу и достал конверт с банкнотой. Потом помахал перед ней бумажкой. Линда удивленно посмотрела на меня.

– Так что не обманывайтесь видом моей конторы, – сказал я. – Однажды я работал на старого холостяка, обладавшего двадцатью миллионами. Даже ваш отец приветствовал бы его с добрым утром. Его контора была не лучше моей, только он был глуховат и подвесил к потолку громкоговорители. А на полу был линолеум без ковра.

Линда взяла портрет Мэдисона, перевернула его, потом положила на стол.

– Это вы получили от Терри, не правда ли?

– Допустим. Откуда вы это знаете, миссис Лоринг?

Она подняла брови и нахмурилась.

– У него была такая банкнота. Он всегда носил ее с собой, с тех пор как второй раз женился на Сильвии, Он называл ее деньгами на черный день. После его смерти ее не нашли.

– Это могло случиться и по другой причине.

– Я знаю. Но многие ли носят в кармане пятитысячные банкноты, мистер Марлоу? Многие ли богатые люди расплачивались с вами такими бумажками?

Ответа не требовалось. Я кивнул.

Линда бесцеремонно продолжала:

– И что вы должны были за это сделать, мистер Марлоу? Во время поездки в Тихуану у него было достаточно времени для разговора с вами. Недавно вечером вы довольно ясно высказались в том смысле, что не верите в его признание. Может быть, он дал вам список любовников своей жены и поручил найти среди них убийцу? – На это я тоже не ответил, но по другой причине. – И может быть, в этом списке было имя Роджера Эда? – горячо спросила она. – Если Терри не убивал своей жены, то убийца должен быть человеком агрессивным и не совсем в своем уме. Сумасшедшим или горьким пьяницей. Только такой человек мог, по вашему отвратительному выражению, превратить в кровавое месиво ее лицо. По какой причине вы стали вдруг так нужны Роджеру? Сделались вроде няньки, которая приезжает по звонку и ухаживает за ним, когда он напивается, находит его, когда он пропадает, доставляет его беспомощного домой.