Дональд Уэстлейк - Пожиратель женщин

– Быть такого не может, дорогая, чтобы вы предпочли остаться в этом городе, где просто нечем дышать. Я не говорю, ясное дело, что в Томинтоуле много развлечений, но если от души прогуляться, то уже ничего неохота – только бы поспать, и потом, когда гуляешь, ведь все кругом такое разное… Я не мастак говорить, верно?.. Вот поглядели бы вы на это своими глазами…

– Так, значит, все, что было до нашей встречи, вам безразлично?

– Ну не совсем так… ведь это меня не касается. Я же увезу с собой совсем другую Патрицию, если вы, ясное дело, согласны.

Она отрицательно покачала головой:

– С моей стороны это было бы нечестно.

Она прошептала эти слова, а один из полисменов, который случайно на них взглянул, улыбнулся – он был уверен, что она шептала слова любви, а это напомнило ему молодость. Мы ведь все одинаковые глупцы…

– Очень трудно вырваться из того круга, где я живу, Малькольм… Я слишком много знаю… Они меня так не отпустят.

– Кто?

– Дункэн… Девит… а потом еще тот, кто стоит над ними. Я-то его не знаю, а он меня знает наверняка.

Макнамара молодцевато поиграл мускулами:

– Ну уж этим я бы посоветовал не лезть на рожон!

Пат улыбнулась и снова разволновалась.

– Бедный мой Малькольм, ваша сила тут не поможет… Они вам нанесут удар в спину, у них так заведено…

– Вы думаете?

– Увы, я в этом уверена…

– Извините меня, дорогая, но ведь просто так людей не убивают?

– Да одного пребывания с вами в этом участке уже достаточно. Они начнут бояться, что я все расскажу полиции!

– Да что вы расскажете?

Раздражаясь от бестолковости этого взрослого ребенка, мисс Поттер забыла о золотом правиле – молчании.

– Расскажу, что «Гавайские пальмы» – это центр, откуда расходятся наркотики в Сохо.

– Наркотики?

– Да, морфий, героин и еще какая-то гадость, которая превращает в богачей тех, кто ее продает, и в конце концов убивает тех, кто ее покупает.

– Вы правы, но если вы им пообещаете, что будете молчать?

– Они считают, что молчат только покойники.

– А мне все-таки кажется, что они это болтают для сотрясения воздуха. Этот ваш Дункэн и Девит изображают из себя грозу морей, самих же хватает только, чтобы нагнать на вас страху, а на деле не могут небось цыпленку шею свернуть. Нет уж, дорогая, вы эти истории придумываете, чтобы не огорчать меня.

– Огорчать вас?

– Ну да, не можете же вы мне прямо сказать, что я вам безразличен!

Потрясенная Патриция решилась:

– Послушайте меня, Малькольм, клянусь вам, что, если бы я могла, я бы поехала с вами. Но я не хочу, чтобы с вами случилось несчастье… из-за меня. Вы себе представить не можете, на что способны эти люди. Я сейчас скажу вам одну вещь, которую умоляю вас забыть. Если они узнают, что я вам об этом сказала, меня приговорят к смерти. Однажды, уже несколько месяцев прошло, один инспектор из Ярда почти до них докопался. Одна бедняжка кололась. Он пошел к ней домой, а Дункэна предупредили, он послал Девита, и Питер убил их обоих – и девушку, и полицейского. Дункэн боялся, что через эту малышку – Дженет Банхилл – сыщик из Ярда выйдет на него.

Казалось, что до шотландца вдруг дошло, что существует некий мир, в реальность которого он до этой минуты не верил.

– Это что же… как в детективах?

– Инспектора звали Джеффри Поллард. Если вас интересуют подробности, вы можете пойти в редакцию первой же попавшейся вам газеты на Флит-стрит и посмотреть подшивку… Теперь вы убедились, что для вас же будет лучше, если мы перестанем видеться и вы поскорее отправитесь в Томинтоул к вашим дорогим овцам?

– У нас, дорогая, если девушка попадет в беду, се не бросают.

– Но, ослиная твоя голова, пойми же…

– Я понимаю, что вы влипли в историю, но я должен вас из нее вытащить. Этот полицейский и девушка, о которых вы мне рассказали, мне их очень жалко, но их уже нет, это прошлое, и меня оно не касается. А вы – другое дело… Я увезу вас в Томинтоул!

– Вот вроде и все, что я могу вам рассказать… В общем, были неприятности…

Стоя посреди кабинета Дункэна, куда он поутру сопроводил Патрицию, Макнамара пытался бессвязно рассказать о своих злоключениях Джеку и Девиту. А те, небритые, с воспаленными глазами, слушали его, не произнося ни слова. Как только Патриция объявилась, хозяин «Гавайских пальм» отправил ее к себе, ограничившись тем, что сказал:

– Там будет видно…

Как всегда, когда Патриция оказывалась перед Джеком, ее охватил ужас. Она смогла только выдавить улыбку, взглянув на своего шотландца, перед тем как исчезнуть. Малькольм с грехом пополам закончил свой рассказ о ночной одиссее и замолк. Немного помолчав, Дункэн заявил:

– Вам повезло, Макнамара.

– Повезло?

– Нашелся свидетель, который подтвердил, что вас забрали шпики. А что, мисс Поттер вам очень нравится?

– Очень.

– А вы в курсе, что она практически моя жена?

– Да.

– И это вас не смущает?

– Нет.

– А именно?

– Я бы хотел увезти ее в Томинтоул и жениться на ней.

Джек ответил не сразу, а Девит, прекрасно знавший шефа, только по одному тому, как тот засопел, понял, что он с трудом сдерживается.

– Вам кажется нормальным, что она меня бросит?

– Я вам возмещу убытки, старина.

– Вы что, настолько богаты?

– Я в порядке.

– Послушайте, Малькольм, я не скрою от вас, что у нас с Патрицией в последнее время что-то разладилось… и, признаться, если она пожелает начать свою жизнь сначала с типом, подобным вам… может быть, я бы и согласился. Только эта Патриция стоила мне больших денег, особенно поначалу, чтобы создать ей имя…

– Если вы не заломите слишком большую цену…

– Мне нужна одна услуга… очень большая услуга… и достаточно опасная, не скрою.

– Да? Опасная до такой степени, что…

– Да.

Казалось, что шотландец заколебался.

– Если я вам окажу эту услугу, вы отпустите мисс Поттер?

– Даю слово.

– По рукам. И что нужно сделать, старина?

– Приходите ко мне сегодня в десять вечера, и мы все, обговорим.

Когда они убедились, что Макнамара ушел, Девит восторженно воскликнул:

– Это обалдеть, что водятся еще такие!

– Сразу видно, Питер, что вы не были никогда влюблены.

– Да уж, конечно, не до такой степени, чтобы поверить вам на слово, Джек.

– Именно это я и хотел сказать.

Патриции плохо спалось этим утром. Она прилегла, чтобы как-то восстановить силы, подточенные ночным пребыванием в полицейском участке. Как только она закрывала глаза, ей грезились пейзажи Шотландии. Она видела себя в твидовом костюме, сапогах, еле поспевающей за Малькольмом, который таскает ее по холмам, чтобы «показать» ветры своего края. Малькольм… Она уже не обманывала себя больше, что не любит этого великана-шотландца. Но она знала также, что не будет его женой, потому что Джек никогда не позволит этого. Бедный Малькольм, он воображает, что можно все устроить путем кулачного боя здесь, в Лондоне, точно так, как в Томинтоуле. Думая о том будущем, в котором ей отказывала судьба, она представляла себе, как бы в противовес, что же уготовано ей в ее предстоящей жизни по принуждению рядом с Джеком. Накатывала волна отвращения, и она всерьез подумывала о самоубийстве, до того воротило ее от теперешнего существования после встречи с Макнамарой… В конце концов она заснула тяжелым сном, где Малькольм во главе с отрядом шотландцев захватил квартал Сохо, чтобы се спасти. Она проснулась от собственного крика в тот момент, когда ее возлюбленный в разгар битвы схватил Дункэна за глотку и занес над ним шотландский меч [1] Меч с двумя лезвиями и широким клинком. .