Дэшил Хэммет - Игра в бары

Я вытащил подготовленный чек из ящика, куда заранее его припрятал, и положил перед ним на письменный стол. Он опустил книгу, взял с подставки ручку, подписал документ и протянул обратно, посмотрев на меня взглядом, долженствующим выражать дружеское одобрение.

– Арчи, – сказал он, – представление было впечатляющим. В пятницу я допустил опрометчивость в словах, а ты в поступках, и разорванный чек поставил нас в затруднительное положение. Родилась крайне щекотливая проблема, но ты блестяще разрешил ее. Прибегнув к одной из своих остроумных и чисто ребячьих выдумок, ты сделал абсурдной всю ситуацию и тем самым ее аннулировал. Причем справился в высшей степени удовлетворительно. – Он снял пресс-папье с пачки, взял ее, выровнял и, держа в протянутой руке, продолжил: – Я и не знал, что в нашем резервном фонде имеются банкноты по пятьдесят долларов. Тебе лучше их припрятать. Не люблю, когда деньги валяются там и сям.

– Деньги чужие, – сообщил я, – мы под прицелом.

– Под прицелом?

– Да, сэр. Они не из сейфа, а от той гостьи, которую я описал и которая сидит сейчас в южной комнате. Я ничего не выдумал. Она станет квартиранткой на неделю, если вы позволите. Привести ее сюда, чтобы вы могли решить?

Некоторое время он пожирал меня взглядом, потом сказал: «Хм…», и потянулся за книгой.

– Отлично, пойду за ней схожу.

Я направился к двери, ожидая, что он остановит меня ворчанием, но ворчания не последовало. Он по-прежнему считал, что я его разыгрываю. Тогда я решился на компромисс и двинулся на кухню просить Фрица проводить меня в кабинет. Вульф даже не взглянул на нас.

– Нужна небольшая информация, – обратился я к Фрицу. – Вульф полагает, что у меня нет чувства меры. Наша гостья, которой ты относил напитки наверх, она старая, измученная, бесформенная, уродливая и хромая?

– Нет, Арчи, – с упреком промолвил Фриц. – Совсем напротив. Просто совершенно наоборот.

– Верно. Ты оставил ее взаперти?

– Конечно. Я же принес тебе ключ. Ты говорил, что она, возможно, будет обедать.

– Да, да, мы тебе сообщим.

– Хорошо. – Фриц метнул в сторону Вульфа быстрый взгляд, но не получив ничего в ответ, повернулся на каблуках и вышел. Вульф дождался, пока на кухне хлопнет дверь, отложил книгу и насупился.

– Так это правда, – изрек он тоном, каким, наверное, заговорил бы со мной, напусти я в его оранжерею паразитов. – Ты действительно поселил женщину в комнате моего дома?

– Поселил – не совсем точное выражение, – заметил я, – чересчур оно сильное, да еще таит в себе намек на то, что я имею личный…

– Где ты ее подобрал?

– Нигде. Я уже говорил, что она сама пришла. Я не выдумывал. Я отчитывался.

– А теперь отчитайся подробно. Дословно.

В сравнении с предыдущим объяснением, нынешнее далось мне легко. Я полностью описал ему все, начиная с той минуты, когда открыл входную дверь, и заканчивая тем, как запер гостью в южной комнате. Он откинулся назад, смежив веки, как всегда, слушая мои долгие отчеты. Едва я умолк, он, не задав ни одного вопроса, распахнул глаза и рявкнул:

– Иди наверх, отнеси ей деньги! – Потом посмотрел на стенные часы. – Через двадцать минут обед. Чтобы через десять духу ее здесь не, было. Помоги ей упаковаться.

Честно говоря, тут я замялся. Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что самым естественным и нормальным было подчиниться его приказу. Моя двойная миссия закончилась. Я получил первоклассное подтверждение его разборчивости в работе и клиентах, да еще дубликат чека. Гостья послужила моей цели, так почему бы от нее не отделаться? Но, очевидно, что-то в ней произвело на меня впечатление – возможно, манера паковать чемодан, – ибо я поймал себя на поисках компромисса.

Я объяснил Вульфу, что, действуя как его агент, пообещал ей свидание с ним. Он только хмыкнул. Тогда я сказал, что он бы наверняка сумел убедить ее раскрыть свою тайну: назвать имя и сообщить о грядущих неприятностях. В таком случае полученный гонорар, вероятно, окупил бы мое годовое жалованье.

Еще одно хмыканье.

Я сдался.

– Ладно, – проговорил я. – Пускай попробует бакалао где-нибудь еще. Например, в восточном Гарлеме – там полно португальцев. Не стоило мне о нем упоминать…

– Бакалао?

– Да. Я случайно сказал, что оно будет у нас за обедом. Она спросила, что это такое, и я объяснил. Тогда она заявила, что соленую треску есть невозможно, как бы ее ни приготовили, пусть даже и вы вместе с Фрицем по португальскому рецепту. – Я пожал плечами. – Ничего. Как-никак, она может оказаться убийцей. Пускай проваливает голодной перед самым обедом! Подумаешь, ну уговорил я ее на соленую треску, а теперь выставляю ни солоно хлебавши! Кто я такой? – Я встал и забрал со стола семь пятидесяток. – Ситуация, – с сожалением заметил я, – возвращает нас к исходной позиции. Поскольку деньги необходимо ей вернуть, мне ничего не удается добавить к банковскому счету, и положение с моим чеком становится точно таким, каким было в прошлую пятницу, так что выбора у меня нет. – Я шагнул к своему столу за недавно написанным чеком, взял его за верхний краешек большим и указательным пальцами и…

– Арчи! – проревел он. – Прекрати!

И даже теперь я еще не знал, каким будет решение относительно нашей постоялицы, ибо все повисло в воздухе. Но поскольку Вульфу претила мысль о том, что человек уйдет из его дома голодным, поскольку он инстинктивно желал развеять сомнения относительно съедобности соленой трески и поскольку возникла угроза уничтожения мною второго чека, нашу посетительницу так и не выдворили до обеда, а поднос, приготовленный для отправки в южную комнату, лично обследовал Вульф, прежде чем Фриц отнес его наверх. Но, если не считать приготовления и отправки подноса, ничего определенного, высказанного словами, не было. Вопрос полностью игнорировался. Мы с Вульфом, как обычно, пообедали в столовой.

Покончив с кофе и проследовав за Вульфом в кабинет, я решил первым на повестку дня поставить вопрос о мисс или миссис Икс. Но Вульф даже не заикнулся о встрече. После сытной еды, каковой она была у нас всегда, ему требовалось четыре-пять минут на то, чтобы разместиться в кресле с полным комфортом. Завершив сей труд, он открыл книгу и принялся за чтение.

Мне не на что было роптать, ибо право первого шага, без сомнения, принадлежало ему. Гостья, хотя и накормленная, по-прежнему сидела взаперти, и теперь все зависело от него. Во-первых, он мог молчанием выразить свое согласие на ее присутствие в доме, что казалось маловероятным. Во-вторых, велеть мне привести незнакомку вниз для беседы, что было ему крайне противно. В-третьих, приказать прогнать ее прочь, каковой поступок я бы совершил или не совершил. В любом случае я не собирался давать ему зацепку и, посидев пару минут, глядя на то, как он читает, направился к двери. За своей спиной я услышал его голос: