Дэшил Хэммет - Игра в бары

Вульф нахмурился.

– Живой? – спросил он. Вмешиваться в супружеские скандалы он наотрез отказывался.

– Да. – Холмер тоже насупил брови. – Моя подопечная совершила непростительную ошибку, убежав с ним в Южную Америку в девятнадцатилетнем возрасте. Правда, она оставила его через три месяца и в 1948 году развелась. Никаких трений между ними до сих пор не возникало, но две недели назад я получил от него письмо, в котором утверждается, что, согласно подписанному ею вскоре после замужества документу, половина ее собственности законным порядком переходит к нему. Я сомневаюсь…

Тут настала моя очередь. Я и так достаточно долго томился в неизвестности.

– А ее, значит, зовут Присцилла Идз? – выпалил я.

– Да, она взяла свою девичью фамилию. Имя мужа – Эрик Хафф. Я сомневаюсь…

– По-моему, я ее встречал. Наверное, вы захватили ее фотографию? – Я встал и подошел к нему. – Позвольте взглянуть.

– Конечно. – Ему явно не нравилась роль зависимого человека, но он покорно потянулся за портфелем и погрузил в него руку. – Я взял из ее квартиры три отличных фото. Вот они.

Замерев на месте, я принялся их рассматривать.

Он продолжал:

– Я сомневаюсь в том, что его притязания имеют законную почву, но в нравственном отношении тут могут возникнуть трудности. А они для моей подопечной совершенно не желательны. Его письмо пришло из Венесуэлы, и она вполне могла отправиться туда, чтобы с ним повидаться. Она намеревалась вернуться тридцатого июня, но сколько требуется времени на то, чтобы добраться до Каракаса самолетом? Не более двенадцати часов. Она всегда проявляла исключительное упорство в достижении цели. Таким образом, в первую голову необходимо проверить всех пассажиров, летящих в Венесуэлу, и, если такое в человеческих силах, я бы хотел связаться с ней прежде, чем она встретится с Хаффом.

Я вручил Вульфу фотографии и заметил:

– На нее стоит посмотреть. По-моему, я видел ее не только на снимке. Причем, совсем недавно. Не скажу точно, где и когда, зато помню, что в тот день у нас на обед подавали бакалао. Я не…

– Что, черт возьми, ты там, бормочешь? – сердито перебил меня Вульф.

Взглянув ему в глаза, я ответил:

– Вы слышали. – И сел.

То, как Вульф управился с Перри Холмером, узнав от меня, что Присцилла Идз находится наверху в южной комнате, стало одним из его лучших трюков. Проблема заключалась в том, чтобы удалить Холмера из дома в разумно короткий срок, убежденным в необходимости услуг Вульфа, но без конкретных обещаний с нашей стороны. Вульф вышел из положения, заявив, что все обдумает, и если решит взяться за дело, то в десять утра я позвоню Холмеру в контору для дальнейших переговоров. Холмер, конечно, взбеленился. Он жаждал немедленных действий.

– Интересно, что бы вы обо мне подумали, – сказал ему Вульф, – согласись я, основываясь на полученной от вас информации, сразу заняться этим случаем?

– Что бы я подумал? Да я только об этом и мечтаю!

– А я уверен, что нет, – заметил Вульф. – Я убежден, что вы не стали бы нанимать дурака. Я никогда не видел вас раньше. Возможно, ваше имя Перри Холмер, а может, и Эрик Хафф. Я располагаю только вашим голословным утверждением. Не исключено, что ваше сообщение правдиво, но не исключено и обратное. Необходимо, чтобы Арчи Гудвин позвонил к вам в контору, посетил квартиру вашей подопечной и побеседовал с горничной. Я часто решаюсь на смелые поступки, но не на опрометчивые. Если вам требуется детектив, способный не раздумывая откликнуться на предложение неизвестного лица, Гудвин назовет вам подходящие имена и адреса.

Однако Холмер проявил невероятное упрямство и засыпал нас фактами и предложениями. Чтобы установить его личность, нам достаточно позвонить Ричарду А. Вильямсу. А для посещения квартиры его подопечной сегодняшний вечер годится не хуже, чем завтрашнее утро. Но по словам Вульфа выходило, что я никак не мог заняться вопросом Холмера раньше утра, ибо сперва нам предстояло решить вместе одну важную проблему, а мы никак не могли к ней приступить из-за того же Холмера. Наконец он ушел. Прежде, чем сунуть портфель под мышку, он вложил в него фотографии. В холле он позволил подать ему шляпу и открыть перед собой дверь. Едва я переступил порог кабинета, как Вульф рявкнул:

– Приведи ее сюда!

Я остановился.

– Отлично. А может, все-таки прогнать ее прочь?

– Нет. Приведи сюда.

Я колебался, решая, как лучше обставить свой ответ и наконец заговорил:

– Она, как вам известно, моя добыча. То, что я отвел ее наверх и там запер, было только моей импровизацией. Без меня вы бы ее выставили. Она принадлежит мне. А после любезного сообщения Холмера вы, вероятно, обойдетесь с ней еще суровее. Я оставляю за собой право подняться за ее багажом и выгнать, когда найду нужным сам.

Он громко хихикнул. Он не часто издает подобные звуки. За те годы, что я с ним провел, мне не удалось зарегистрировать ни одного похожего. Должно быть, он выражал нечто вроде радостного согласия. Секунды три я постоял, давая ему возможность перевести дух, если пожелает, но он не желал, и я направился к лестнице. Там поднялся на два этажа, вставил ключ в скважину, постучался и назвал свое имя. И когда голос разрешил мне войти, я открыл дверь и перешагнул через порог.

Устроилась она уютно. Одна из кроватей была разобрана, и покрывало, аккуратно свернутое, лежало на другой. Сидя за столом у окна, она при свете ночника что-то делала со своими ногтями. В голубом пеньюаре и босиком она выглядела меньше ростом и моложе, чем накануне.

– Должна вас предупредить, – заметила она, ничуть, впрочем, не жалуясь, – что через десять минут я лягу спать.

– Сомневаюсь. Вам придется одеться. Вульф хочет, чтобы вы спустились к нему в кабинет.

– Сейчас?

– Сейчас.

– А почему бы ему не подняться сюда?

Я огорчился: при таком обороте дела она начинала представлять для меня угрозу – подобное отношение к себе в своем собственном доме Вульф бы посчитал образцом наглости.

– Потому что здесь не найдется достаточно вместительного для него кресла. Я подожду в коридоре.

Я вышел, закрыв за собой дверь. Причин для восторгов у меня не было. Правда, в дело, которое обернулось перспективой десяти тысяч, влез именно я, но мне даже в голову не приходило, каким образом ими завладеть и какую линию поведения изберет Вульф. Я сообщаю о своей позиции, а он хихикает!

Одевание, не занявшее у гостьи много времени, принесло еще одно очко в ее пользу. Появившись передо мной в давешнем персиковом платье, она спросила:

– Он очень сердится?

Я постарался ее не пугать.

Лестница, достаточно широкая для двоих, позволила нам спускаться бок о бок, причем ее пальцы лежали на моей руке. Лишнее доказательство того, что я становился «своим». Я заявил Вульфу, что она – моя, дабы подчеркнуть значительность своих деловых качеств и заявить о своем приоритете в данном вопросе. Возможно, когда мы входили в кабинет, я и выпятил грудь, но не намеренно.