Алекс Павези - Восьмой детектив

Однако Мэгги продолжала сидеть, со скучающим видом ковыряясь в траве. «Что-то с ней не так», – подумал он. Тут она украдкой подняла на него глаза, и он все понял: она не грустила и не скучала – она испугалась. Охваченный сомнениями, он отпрянул. Не отрывая взгляд от девочки, он еще несколько мгновений колебался, а затем принял решение.

– Хорошего дня вам, девочки.

Он слегка поклонился Роуз. Та радостно помахала ему в ответ.

И он ушел.

В двадцать минут пополудни Элис Кэвендиш шла по саду Колчестер-гарденс, расположенному в одноименном районе. Она направлялась к черным воротам, чтобы выйти на улицу, как вдруг заметила свою сестру: та играла в куклы вместе с младшей дочкой семейства Клементс.

Элис была в хорошем настроении, поэтому свернула к ним. Во внутреннем кармане ее легкого летнего пиджака было спрятано письмо от Ричарда – тот писал, что ему было приятно встретиться с ней на прошлой неделе и что у него есть подарок, о котором она просила, а еще спрашивал, не против ли она как-нибудь прогуляться. Она специально ходила в самый дальний уголок сада, где три раскидистых платана образовывали небольшой тенистый треугольник, чтобы спокойно прочитать письмо без лишних глаз. Трава между платанами, скрытая от солнечного света, всегда оставалась слегка влажной, но благодаря милому письму Ричарда все вокруг, даже сырость, заставляло ее сердце петь.

– Доброе утро, Мэгги, – поздоровалась она с сестрой. – Чем вы тут вдвоем занимаетесь?

Роуз вскочила со словами:

– Вот ты глупая, сейчас уже день.

– Привет и тебе, Роуз.

– Ты должна называть ее миссис Клементс, – заявила Мэгги. – Мы играем, что мы вдовы, а это наши сиротки.

Она указала на двух кукол. Элис рассмеялась, размышляя, что лучше: указать сестре на семантическую ошибку или продолжить расспрашивать об игре. В конце концов она решила не делать ни того ни другого.

– А где самолет, который я вам вчера сделала? Я думала, раз погода хорошая, вы будете его сегодня запускать.

Роуз Клементс всегда любила отвечать первой: снова вскочив, она указала на ближайшее дерево и, шагнув к нему, добавила:

– Там!

Повисший высоко на ветках фиолетовый самолет издали напоминал кусок витража.

– Вот незадача, – посочувствовала Элис.

– Виноват тот человек, – сказала Мэгги. – Все было хорошо, пока он не испортил наш самолет.

Эта загадочная фраза пробудила в Элис какое-то дурное предчувствие, она даже засомневалась, не послышалось ли ей. Но затем она вдруг вспомнила слова, произнесенные Роуз до этого, и все остальные мысли улетучились.

– Ты сказала, уже за полдень?

Роуз кивнула.

– Церковные колокола звонили очень давно.

Элис, похоже, так погрузилась в свои фантазии, что не слышала этого.

– Я же должна принести мамуле чай.

Теперь она думала только об этом.

Она стремглав бросилась к воротам, выбежала на Колчестер-террас и, миновав несколько домов, очутилась у своей двери. Потянувшись к ручке, она заметила, что испачкалась.

– Вот незадача, – расстроилась она, взглянув на ладони.

Толстый слой грязи под ногтем большого пальца напоминал остатки соуса на тарелке.

Она открыла массивную красную дверь и вошла в вестибюль. С другой стороны коридора появилась горничная Элиза. Элис сняла свой пиджак и отдала его Элизе, незаметно вытащив письмо Ричарда из кармана.

– Элиза, приготовишь мамуле чай? А я отнесу его наверх, когда она проснется.

Элиза кивнула и исчезла в темном конце дома.

Элис прокралась в кабинет отца, который располагался справа от входа, и, стараясь ничего не трогать, уселась за его стол, чтобы перечитать письмо.

Через несколько минут Элиза уже ждала Элис на втором этаже. Она держала поднос с чашкой горячего медно-красного чая и ярким ломтиком лимона. Элис взяла у нее поднос и поднялась по лестнице. Она негромко постучала, предупреждая о своем приходе, и вошла в просторную хозяйскую спальню.

– Доброе утро, Элис.

Бледная мать сидела в кровати, опершись на руки: в своей алой пижаме, она казалась похожей на книжную закладку посреди белых, как страницы, простыней. Элис поставила поднос, подошла к окну и распахнула занавески – мать поморщилась и тут же натянула одеяло до шеи, словно от солнечного света ей становилось только холоднее. Окна выходили на площадь, и с высоты Элис хорошо видела, как несносная Роуз Клементс гоняет ее сестру от одного дерева к другому, размахивая хризантемой, будто мечом, а чуть поодаль можно было разглядеть и ее собственное укрытие между платанами.

– Мамуля, как ты себя чувствуешь? – Она подошла к кровати и взяла в ладони мамину руку.

– Мне всегда лучше, когда ты рядом, дорогая. Я, правда, плохо спала, и у меня очень болят легкие.

Дочь сочувственно улыбнулась.

– Элис, что с тобой, почему ты грязная? – Глаза матери округлились.

Элис отдернула руку, будто поднесла ее слишком близко к свече, и тут же принялась тереть большой палец.

– Мамуля, знаю. Я испачкалась, когда собирала цветы.

– Еще и по всему лицу грязь размазала, ну взгляни на себя.

– Вот незадача. – Элис подошла к зеркалу на мамином туалетном столике и увидела, что это правда.

Читая письмо Ричарда, она забылась и так разволновалась, что машинально ковыряла пальцами землю и рвала на кусочки листья, а затем этими же руками трогала волосы. Вокруг бровей и на подбородке красовались пятна грязи.

– Надо же! Мамуля, я пойду приму ванну. Ты потом расчешешь мне волосы?

– Конечно, дорогая.

Элис сбежала вниз и на втором этаже нашла Элизу, которая вытирала пыль в старой детской комнате.

– Элиза, наберешь мне ванну?

Без семи минут час Элис Кэвендиш зашла в ванную комнату своего дома на Колчестер-террас и задернула занавеску на окне. Это действие не имело практического смысла, ведь напротив не было других домов и в ванной стало только темнее; так, впрочем, Элис чувствовала себя в уединении, что ей и было нужно. Ей хотелось перечитать письмо Ричарда, которое теперь хранилось под поясом юбки.

Она разделась, оставила стопку одежды на стуле у двери, положила письмо поверх и придвинула стул поближе к ванне. Задержав дыхание, она опустила ногу в восхитительно теплую воду.

– А как ты моешь голову в ванне?

Теперь Элис ничто не отвлекало, и она вспомнила вопрос, который ее подруга Лесли Клементс задала однажды в чудный осенний день, когда они играли в саду: Лесли в тот момент пригоршнями вынимала сухие листья из своих длинных рыжих волос.

– Я имею в виду конкретный способ. У меня есть свой, но интересно, как это делаешь ты.

– Расскажи сначала ты, – ответила Элис, боясь оконфузиться.

– Нет-нет, – возразила Лесли, – я первая спросила, ты и рассказывай. Не стесняйся, мне просто любопытно. У тебя всегда такие чистые волосы.