Найо Марш - Убийца, ваш выход! Премьера (сборник)

— Это вы готовили патроны-муляжи для спектакля?

— Так точно!

— Где они?

— Я отдал их мистеру Симпсону.

— Вы уверены?

— Так точно!

— Откуда такая уверенность? Вдруг они были настоящие?

— Нет, сэр. — Человек сглотнул. — Я проверил. Один я уронил, из него выскочила пуля, сэр.

— Где они сейчас?

— Не знаю, сэр.

— Как вы умудрились уронить люстру?

Молчание.

— Как она там крепилась?

— На блоке.

— Веревку привязывали для прочности к деревяшке?

— Так точно!

— Веревка порвалась, или вы ее развязали?

— Не могу знать, сэр.

— Что ж… Сержант Бейли, полезайте наверх и проверьте веревку. А вы, господин реквизитор, ступайте к выключателю и включите свет.

Реквизитор выполнил приказание, и сцену залило резким белым светом. Бейли с непроницаемым лицом стал карабкаться вверх по лестнице.

— Теперь назад!

Реквизитор послушно вернулся.

Аллейн приблизился к столу. Найджел, Фокс и Пропс последовали за ним. Открыв перочинный нож, инспектор поддел лезвием верхний левый ящик и выдвинул его.

— Отсюда Сюрбонадье брал патроны, — сказал он. — Теперь здесь пусто. Бейли может приступать, но он найдет только отпечатки рабочих сцены и самого Сюрбонадье. А теперь внимание!

Стараясь не касаться поверхностей. Аллейн выдвинул своим лезвием второй ящик.

— Полюбуйтесь!

Его спутники увидели в ящике шесть патронов.

— Черт возьми! — воскликнул Фокс. — Вы их нашли!

Слово сговорившись, Фокс и Найджел оглянулись на реквизитора. Тот по-прежнему стоял по стойке смирно, глядя поверх их голов. Аллейн, не отрываясь от ящика, поманил его к себе.

— Загляните сюда, только ничего не трогайте. Эти муляжи — ваша работа?

Реквизитор вытянул длинную шею, согнувшись под неестественным углом.

— Ну?

— Так точно!

— Так. Вот этот — бракованный, из него выпало несколько песчинок. Вы отлично потрудились! Почему вы не хотели, чтобы я их нашел?

Реквизитор снова продемонстрировал свое умение тупо молчать.

— Тоска с вами, — бросил Аллейн. — Странное поведение, близкое к идиотизму. Вы знали, что муляжи лежат в этом ящике, слышали, как я говорил, что собираюсь их искать. Вы подслушивали нас сверху. А потом взяли и обрушили на сцену люстру весом в полтонны — правда, предупредив нас о ее падении, потому что не желали, видимо, второго убийства за вечер.

Полагаю, вы рассчитывали, что в суматохе спуститесь вниз и вынете эти патроны. Дурацкая затея! Нетрудно предположить, что вы сами их сюда засунули, а после убийства залезли наверх.

— Так точно, сэр! — неожиданно отчеканил Пропс. — Так это выглядит, только это не я.

— Говорю же, вы — форменный осел. Не уверен, что вас не следует арестовать как соучастника.

— Господи, да не делал я этого, сэр!

— Рад слышать. Зачем же вам в таком случае выгораживать убийцу? Ладно, не отвечаете — и не надо. Я прекращаю эту бесполезную беседу с самим собой. Придется вас задержать и препроводить в полицейский участок.

Беднягу забила дрожь, руки заходили ходуном, глаза расширились. Найджел, незнакомый с последствиями контузии, наблюдал за происходящим с реквизитором с некоторым любопытством. Аллейн внимательно смотрел на Пропса.

— Итак?

— Я этого не делал, — прошептал тот почти беззвучно. — Не делал! За что меня арестовывать? Я был в суфлерской и оттуда увидел, как в темноте кто-то движется — то ли мужчина, то ли женщина… — Он замолчал.

— Договаривайте! — сказал Аллейн.

— Не хочу ни на кого указывать. Он был свиньей. По мне, тот, кто это сделал, не заслуживает наказания.

— Вы не любили мистера Сюрбонадье?

Реквизитор произнес несколько выразительных формулировок, в которых печатными были только два слова: «он» и «был».

— Откуда такое отношение? — спросил Аллейн. — Она делал вам гадости?

Пропс собирался ответить, но вместо этого, к смущению и ужасу Найджела, расплакался.

— Фокс, — сказал Аллейн, — займитесь вместе с мистером Батгейтом остальными: вызывайте их по одному в гардеробную или еще куда-нибудь и старайтесь что-нибудь из них вытянуть. Вы знаете, о чем спрашивать. Если ничего не выведаете, всех отпустите по домам. Я дам знать, когда закончу.

Найджел с облегчением проследовал за инспектором Фоксом к гримерным. Фокс отпер дверь гримерной Феликса Гарденера. Казалось, прошла целая вечность, с тех пор как они сидели здесь, слушая рассуждения Феликса об актерских типажах…

— Что ж, сэр, — заговорил инспектор Фокс, — полагаю, убийца пойман.

— Вы действительно так считаете? Вот бедняга!

— Он самый и есть: неврастеник, неуравновешенный субъект!

— Однако, по словам режиссера, у него алиби.

— Ну и что? А вдруг он подсунул режиссеру настоящие патроны?

— А как же бракованный патрон и песок? Выглядит весьма убедительно.

— Он мог раньше засунуть их в таком виде в нижний ящик — задолго до того, как погас свет. Согласитесь, сэр, все это выглядит очень странно. Он лезет наверх, когда мы всех собираем, а потом при словах главного инспектора Аллейна о намерении осмотреть стол обрушивает вниз люстру в надежде посеять смятение, незаметно спуститься и забрать свои муляжи.

— Однако трюк с люстрой — форменная глупость, — возразил Найджел. — Если он убийца, то это, наоборот, говорит о его уме. Зачем было оставлять там муляжи, а потом таким подозрительным способом отвлекать от них внимание?

— Придется принять вас в наши ряды! — добродушно сказал инспектор Фокс. — Но я все равно считаю, что убийца — он. Не сомневаюсь, шеф выведет его на чистую воду. Схожу-ка я за остальными.

Показания остальных работников «Единорога» были лишены всякого интереса. Все они пересидели затемнение в бутафорской, готовясь к партии в покер. По словам их бригадира по имени Берт Уиллингс, они ровным счетом ничего не знали. О реквизиторе Пропсе Уиллингс высказался так: «Занятный парень, нервный, скрытный».

— Он женат? — спросил инспектор Фокс.

— Нет, не женат, но встречается с Трикси Бидл, костюмершей мисс Вон, дочерью старика Билла Бидла. Билл — костюмер Гарденера.

— Кто был костюмером мистера Сюрбонадье?

— Он же, Билл.

Тут какая-то мелкая сошка драматически заявила:

— Он на дух его не выносил!

— Кто кого?

— Старик Билл — Сюрбонадье. А как же, ведь Сюрбонадье увивался за Трикси.

Уиллингс замычал, Фокс навострил уши.

— Как реквизитор относился к интересу убитого к его девушке?

— Он его ненавидел.

— Вот как… — проговорил Фокс.

Все замолчали. Уиллингс посмотрел на носки своих башмаков, в нерешительности постоял на одной ноге, ухмыльнулся. Он уже сообщил все, что мог. Ему и его подручным было разрешено расходиться по домам, сообщив свои имена и адреса. После их ухода Фокс довольно потер руки.