Найо Марш - Заклятие древних маори. Последний занавес

В зале и так висело довольно много портретов. Внимание Трой привлекло огромных размеров полотно XVIII столетия над камином, с изображением Анкреда-моряка, грозящего абордажной саблей потоку света, исходящему от сверкнувшей молнии. Моряк выглядел так, будто сам и породил эту молнию. Под полотном, устроившись в просторном кресле и греясь у огня, сидел Седрик.

– Багажом люди занимаются, – сказал он, с трудом поднимаясь на ноги, – а лошадь отвел кто-то из младших старцев. А другой понес краски миссис Аллейн в ее недосягаемое орлиное гнездо. Присаживайтесь, миссис Аллейн, прошу вас. Вы, должно быть, на ногах едва держитесь. Мама скоро будет. Выход Старика запланирован на восемь тридцать, так что у нас еще полно времени, чтобы расслабиться. По моей просьбе Хранитель Старины сейчас принесет чего-нибудь выпить. От имени моей странной семейки – добро пожаловать в Замок Катценйаммер.

– А может, сначала хотите посмотреть свою комнату? – предложила Фенелла.

– Только позвольте предупредить, – добавил Седрик, – что этот осмотр потребует еще одного крутого и трудного подъема. Куда ее поместили, Фенелла?

– В комнату «Сиддонс» [39] Сара Сиддонс (1755–1833) – английская актриса. .

– Примите мои глубокие соболезнования, хотя, конечно, выбор можно понять. Стальная гравюра этой исключительно развитой физически актрисы в роли леди Макбет висит, если не ошибаюсь, над раковиной, так, Фенелла? Я живу в «Гаррике» [40] Дэвид Гаррик (1717–1779) – знаменитый исполнитель шекспировских ролей и театральный антрепренер. , довольно симпатичная комната, особенно в крысиный сезон. Ну, вот и Хранитель Старины. Давайте, право, на посошок перед тем, как вы отправитесь в свою полярную экспедицию.

Зал пересекал очень старый слуга с подносом, уставленным бокалами.

– Баркер, – слабо произнес Седрик, – вы благоухаете, как цветы весной.

– Благодарю вас, мистер Седрик, – поклонился старик. – Мисс Фенелла, сэр Генри приветствует вас и выражает надежду, что будет иметь удовольствие увидеть вас за ужином. Сэр Генри также выражает надежду, что поездка миссис Аллейн прошла благополучно.

Трой заверила, что так оно и было, и подумала, что, может, следует ответить в том же церемонном духе. Седрик, чуть ли не впервые проявляя такую живость, принялся смешивать коктейли.

– Есть в замке Катценйаммер одно помещение, которое по душе всем, и это погреб. От души благодарю вас, Баркер. Сам Ганимед не справился бы со своей задачей лучше вас.

– Должен сказать, Седрик, – заметил Пол, дождавшись, пока старый дворецкий удалится, – что твои упражнения в остроумии не кажутся мне такими уж смешными.

– Дорогой Пол! Правда? Я просто убит.

– Он старый человек, – поспешно сказала Фенелла, – и большой друг.

Седрик бросил на обоих своих кузенов уничтожающий взгляд.

– Ну вы и феодалы. Noblesse oblige. С ума сойти!

В этот момент, к немалому облегчению Трой, в зал через боковую дверь вошла улыбающаяся полная дама. За ее спиной Трой успела разглядеть огромную гостиную в классическом стиле.

– Это моя матушка, – пояснил Седрик, слабо помахивая рукой.

Миссис Генри Анкред была крепко сложенная, со светлой кожей женщина. Ее выцветшие волосы были аккуратно уложены и несколько напоминали парик. Трой она показалась немного похожей на директрису дорогого пансионата или, возможно, школы. Голос у нее был необыкновенно глубокий, а ноги и руки необыкновенно велики. В отличие от сына рот у матери великоват, а вот глаза и подбородок похожи. На ней была удобная блуза, шерстяная кофта на пуговицах без воротника и темная юбка. Она обменялась с Трой сердечным рукопожатием. Сильная женщина.

– Я так рада, что вы согласились приехать, – заговорила она. – Мой свекор так разволновался, просто места себе не находит, теперь ему будет чем занять себя.

– Мама! – слабо вскрикнул Седрик. – Ну что ты, право, как можно! – Он повернулся к Трой со страшной гримасой.

– Что, я что-нибудь не так сказала? – удивилась его мать. – А впрочем, похоже на меня! – И она от души рассмеялась.

– Да нет, все нормально, – поспешно сказала Трой, не обращая внимания на Седрика. – Остается надеяться, что сеансы не слишком утомят сэра Генри.

– О, если устанет, он скажет вам, – заверила ее Миллимент Анкред, и Трой сделалось не по себе. Она увидела полотно шесть на четыре фута, которое должно быть написано за две недели, а натурщик всегда готов сказать, что устал позировать.

– Ладно, – пронзительно проверещал Седрик. – Давайте выпьем!

Они расселись перед огнем, Пол и Фенелла – на диване, Трой напротив них, а Миллимент Анкред на стуле с высокой спинкой. Седрик подтащил свое кресло поближе к матери, свернулся на нем и положил руку ей на колени. Пол и Фенелла смотрели на него с почти нескрываемым отвращением.

– Ну, чем занят в последнее время, сынок? – спросила Миллимент и положила свою сильную белую ладонь ему на плечо.

– Да так, то одно, то другое, устаю очень, – вздохнул он и потерся щекой о ее руку. – Расскажи лучше, что здесь предполагается. Только что-нибудь повеселее и поинтереснее. Например, про прием в честь миссис Аллейн. Пожалуйста. Ты ведь захочешь его устроить, правда? – настаивал он, одновременно просительно поглядывая на Трой. – Скажи, что захочешь!

– Я приехала сюда работать, – сказала Трой резче, чем хотела, потому что он заставил ее испытать неловкость. «Черт! – выругалась она про себя. – Это прозвучало так, будто я решила, что Седрик говорит всерьез».

Но Миллимент снисходительно рассмеялась.

– Миссис Аллейн будет с нами на день рождения, – сказала она, – и ты тоже, дорогой, если только сможешь задержаться на десять дней. Так как, сможешь?

– Да, да, – засуетился Седрик. – Офис приводят в порядок. Всю скучную бумажную работу я взял с собой. Только вот день рождения! Какая невыразимая тоска, право. Дорогая Миллимент, вряд ли я перенесу еще один день рождения.

– Ну вот, расхныкался, – прогудела Миллимент.

– Давайте еще по одной, – громко сказал Пол.

– Тут кто-то о выпивке говорит? – донесся с галереи чей-то голос. – Хорошо! Славно! Славненько!

– О Боже, – прошептал Седрик, – Соня!

К тому времени в зале уже сделалось темно, и поначалу мисс Соня Орринкурт произвела на Трой впечатление бледного призрака, слетающего вниз по лестнице. Спуск сопровождался беспрестанным чириканьем. Когда Соня ступила на пол и пошла через зал, Трой заметила, что одета она словно для второго акта какой-нибудь музыкальной комедии. Трой показалось, что на ней пеньюар.

– Ничего себе, – пропищала мисс Орринкурт, – смотрите-ка, кто явился. Седди! – Она протянула Седрику обе руки, и он накрыл их ладонями.

– Роскошно выглядишь, Соня! – воскликнул он. – Где это ты раздобыла такое?