Дж. Коннингтон - Парень из ларца

– И пакет, и платок все еще пахнут грушевыми каплями, – заметил он. – Нам уже встречался этот запах, в деле Линден-Сэндза. [19] См. роман «Загадка Линден-Сэндза» Верно, это амилнитрит. Но в этот раз он на своем месте. Но сохраним его на тот случай, если коронеру захочется понюхать.

Он вышел из комнаты и вскоре вернулся с бутылкой и пробкой. Пакет он сунул в бутылку и тщательно закупорил ее. Затем он обратил внимание на коробок.

– Амилнитрит в капсулах для ингаляций, – прочитал он. – «Сжать концы пакета между большим и указательным пальцем руки, раздавить и вдыхать». Изначально в коробке была дюжина капсул, но сейчас осталось только девять. Одна была использована этой ночью, а еще две, по-видимому, раньше. Это вполне естественно. На коробке должно сохраниться много отпечатков пальцев, но какой с них прок? Там должны быть отпечатки упаковщика, аптекаря, самого Гейнфорда, мисс Стэнуэй, ваши и, наконец, мои, не говоря о прочих людях, которые вполне могли держать ее в руках. Но все же, передадим коробок эксперту-дактилоскописту. Пусть сделает все возможное.

– С капсулами не могло ничего случиться, – заметил Уэндовер. – Как вы сказали, две из них уже были использованы, и будь с ними что-то не так, Дерек бы заметил это.

– Как вы сказали, – повторил сэр Клинтон, – он бы заметил, что что-то не так. Бедолага был хорошо с ними знаком. Давайте рассмотрим одну из них.

Он взял один из тряпичных пакетиков, [20] Под капсулами имеются в виду стеклянные колбочки, завернутые в тканевые мешочки (см. илл.) разрезал его перочинным ножом и вынул из него крошечную стеклянную ампулу. С одной стороны она была закруглена, а вторая ее сторона была запечатана. Прежде Уэндовер не видел самих капсул. Он подобрал ее и присмотрелся к желтой жидкости внутри.

– Не так уж много, – заключил он. – Максимум, два-три грамма. И у этой капли такой сильный запах… Я почувствовал его, когда Гейнфорд разломил капсулу, а его платок все еще пахнет им. У меня от этого запаха голова кругом идет.

Сэр Клинтон кивнул, но, кажется, он потерял интерес к этому предмету, так как он резко сменил тему:

– Как шел вечер до гибели Гейнфорда? Мне бы хотелось услышать, о чем шла речь.

– Трое хотели немедленно продать землю: Дафна, молодой Макс, и Дерек Гейнфорд. Агата Пайнфольд не хотела и слышать об этом. Затем ей предложили выкупить наделы остальных, но она ему не обрадовалась.

– Они как-то обосновывали свои точки зрения?

– О, причины были очевидны, – ответил Уэндовер. – Дафне, конечно же, срочно нужны деньги. Они с Эллардайсом собираются пожениться, а он понес большие убытки в Малайе. Продажа земли позволила бы им сыграть свадьбу.

– Это понятно, – согласился сэр Клинтон.

– Юный Макс также хотел продать землю, – продолжил Уэндовер. – По моим впечатлениям, он хотел поскорее получить наличные, возможно, для того, чтобы растратить их. Дерек Гейнфорд также хотел продать. Фактически, он больше всех настаивал на этом. В конце концов, бедолага не мог ожидать долгой жизни (и эта ночь подтвердила это), и полагаю, в его положении было естественно желание получить капитал сразу, а не ждать его возможного увеличения в отдаленном будущем. Полагаю, его не заботило благосостояние молодого поколения.

– Подозреваю, миссис Пайнфольд была, как всегда, туманна?

– Нет, большую часть времени она рассуждала, апеллируя к здравому смыслу, и это удивило меня. Она приводила аргументы. И совсем не те, что я ожидал от нее услышать. Это выглядело так, словно она хорошо подготовилась к дискуссии.

– Здравый смысл – это, скорее, про Фельдена, – прокомментировал сэр Клинтон. – Какую позицию занял он? Впрочем, его не было на встрече.

– Как вы об этом догадались? – удивился Уэндовер.

– Скажу после. Держитесь ближе к делу, сквайр.

– Фельден был за то, чтобы придержать землю. Это рас­ска­зал Дерек Гейнфорд. Он заранее обсудил этот вопрос с Фельденом и, видимо, поссорился с ним. Но Агату Пайнфольд намуштровал вовсе не Фельден – она не знала о его точке зрения, и к тому же не обрадовалась, когда выяснилось, что она оказалась на одной стороне с ним.

– Хм! Выглядит, как влияние Ашмуна, не так ли? Кстати, Ашмуна среди присутствовавших не было, не так ли?

– Конечно, нет. Если ваша история правдива, то он может быть наследником, но официально я об этом не знаю, а он не выдвинул никаких претензий. Естественно, я не стал будить спящую собаку.

– Естественно, сквайр. И если это он намуштровал миссис Пайнфольд, то мы можем понять его точку зрения. Значит, три на три, вернее, три на два, ведь Гейнфорд уже не считается. А он был самым последовательным противником попыток придержать землю. Интересный момент. Но я в этом не уверен. А вы сами за то, чтобы придержать землю или разом продать ее? Впрочем, по вам это и так видно. И еще один вопрос, сквайр: вы абсолютно уверены, что за капсулами Гейнфорда выходила именно мисс Стэнуэй?

– О, да. В этой компании только она проявляла сострадание. Остальные, не пошевелив и пальцем, наблюдали за его кашлем. Но как вы узнали, что Фельдена там не было?

– Потому что я ходил к нему этим вечером, и оказалось, что он на службе где-то в городе. Он оставил сообщение, что если он кому-то срочно понадобится, то его можно разыскать на посту противовоздушного патруля. У него очень болтливая старуха-экономка. Она развлекала меня нескончаемой болтовней о ревматизме, Гитлере и о том, как стало сложно раздобыть разнообразные продукты, когда у тебя лишь две продовольственные карточки на хозяйство, и про то, что она собирается делать на выходных, и еще… в общем, обо всем, что ей приходило на ум. Разговорчивая старая дама, воодушевленная героическими подвигами ее работодателей. Наконец, прервав ее многословие, я сказал ей, что оставлю Фельдену записку.

– Почему вы хотели увидеться с ним?

– Насчет отравления газом. На самом деле, ничего особо важного, но я предпочитаю знать, что к чему, а если под рукой есть химик-эксперт, почему бы не спросить?

– Это так, – согласился Уэндовер. – Я никогда не был у него дома. Как в нем?

– Комфортно, но не роскошно. Его библиотека поразила меня. Экономка показала мне ее, когда я сказал, что напишу записку. Там я увидел всевозможные книги. Библиотека богаче, чем у многих, и, судя по ней, у Фельдена очень широкие интересы. Конечно, в основном там книги по химии. Я заметил нечто под названием «Всеобъемлющий трактат по неорганической и теоретический химии Мэллора» – дюжина толстых томов, страниц по пятьсот-шестьсот в каждом. Если каждый из них стоит по три гинеи, то весь набор должен стоить более пятидесяти фунтов. [21] До 1971 г. фунт состоял из 20 шиллингов, а гинея – из 21 шиллинга. Тут я понял, что изучать химию – это дело. И это лишь один ее раздел. У него также множество книг по органической химии. Мне стало интересно поискать в одной из них гиосцин, и я выяснил, что его химическая формула – гидробромид C 17H 21O 4N HBr, так что я обогатился знаниями. Также у него есть коллекция научно-популярных книг, не касающихся химии. «Жизнь и нравы насекомых» Фабра, «Наука и повседневная жизнь» Холдейна. Сквайр, вы их читали? Попробуйте, они того стоят. Помимо специальной литературы, у него также много романов, начиная от елизаветинских времен и до наших дней. В общем, это такая библиотека, в которой можно найти книгу на любой вкус и настроение. Она меня очень заинтересовала.