Парэк О'Доннелл - Дом в Вечерних песках

– Да, он мне пожаловался. Мистер Хили, если не ошибаюсь. Приходил ко мне. Видимо, надеялся, что я смогу на вас повлиять.

– Да, он такой. – Октавия чуть отвернулась, пряча озорную улыбку. Они обходили клумбу свежих роз, источавших в неподвижный воздух едва уловимый аромат. – И что вы ему ответили?

– На дверь указал.

– Правда? – воскликнула Октавия. – Жаль, я не видела.

– Да особо не на что было смотреть. Пришел в трактир «У Леггетта», где я люблю бывать, и уселся за мой стол без приглашения. Полагаю, вы не знаете, что это за заведение. Там в глубине есть кабинет с парой кресел. Ничего особенного, но они за мной закреплены, так сказать. Издавна, по негласной договоренности. А после того, что случилось, тем более.

– Ну да, – тихо отозвалась Октавия. – Да, я понимаю.

– Я сказал ему, чтоб поднял свою задницу и убирался вон. Надеюсь, он вас больше не беспокоил?

– Ну, какое-то время еще докучал, хотя понимал, что проиграл. Он по-прежнему главный редактор, но с тех пор как умер дедушка, уже меньше уверен в своем положении.

– Вот как?

– Распоряжения, что были оставлены, не совсем соответствовали его ожиданиям. Согласно им, надо полагать, мне предоставлена изрядная свобода действий, хотя я в это толком не вникала. Мне это уже не очень интересно, как я говорила, теперь у меня другие заботы. Джорджи стал заниматься делами газеты, и я этому рада. Раньше он как-то не задумывался об этом, считал, что у него нет способностей, но, на мой взгляд, у него неплохо получается и хватает упорства, чтобы докопаться до сути вещей. Пожалуй, в газете он даже больше на своем месте, чем я.

– А он не думал о том, чтобы самому опубликовать статью об этом расследовании? Ведь он принимал в нем самое деятельное участие.

– Он считает, что это не его дело. В любом случае пока у него связаны руки. Во-первых, следствие еще не окончено, так что многие сведения пришлось бы опустить. Страйт и Хартингтон погибли, но их пособники вашими усилиями предстанут перед судом: вы кропотливо собираете против них неопровержимую доказательную базу. А еще есть комитет по расследованиям, там дело будут изучать несколько месяцев, даже если не придут ни к каким выводам. Порочить погибших, конечно, никто не даст, а Хартингтон к тому же был связан с Министерством внутренних дел, и, по-моему, существует такое понятие, как распространение клеветы в подрывных целях. Вы знали об этом, инспектор?

– Нет, мисс Хиллингдон, не знал. Немало негодяев отправил я на скамью подсудимых, но столь высокопоставленных лиц среди них не было.

– А мой издатель нанял королевского адвоката, так что теперь я узнаю много интересного. Нет, «Газетт» пришлось бы печатать только сплетни и домыслы, а Джорджи не жалует ни то ни другое. Тем более в том, что касается этого дела. Это твоя прерогатива, говорит он. Считает, что я могу достойно преподнести материал. – Она задумалась, подбирая слова. – И почтить память невинных жертв.

При этих словах Каттер тихонько хмыкнул.

– Наверно, сейчас кажется, какая нудятина; может, так и получится. Но все равно я хочу попробовать. Скандала мне, конечно, придется только поверхностно коснуться, иначе нельзя. Но я хочу рассказать людям о том, как жили эти несчастные девушки, как и почему они стали столь легкой добычей для злодеев. Хочу на фактическом материале рассказать о неравенстве в нашем обществе, как миссис Гаркнесс [48] М а р г а р е т Г а р к н е с с (псевдоним Джон Лоу) (1854–1923) – британская журналистка и писательница. В своих статьях и книгах писала о жизни беднейших слоев населения, поднимала и исследовала социальные проблемы. . Вы, должно быть, знаете ее книгу, инспектор? Она называется «Во мраке Лондона».

Каттера, казалось, несколько позабавило такое предположение.

– Я мало читаю, мисс, но много чего повидал в Лондоне – и мрачного, и всякого.

Разговор на время оборвался. Они покинули парк и двинулись к реке в районе моста Ватерлоо. Здесь Октавия оказалась в еще более невыгодном положении – ей пришлось ехать на велосипеде навстречу потоку экипажей и повозок, – но она крутила педали как ни в чем не бывало, словно вообще не испытывала трудностей. Каттер шел, не сбавляя шага, и Октавия принялась на ходу забрасывать его вопросами, при этом она была вынуждена на велосипеде подстраиваться под его темп, чтобы оказываться вровень с ним в просветах между платанами. Инспектор не стремился облегчить ей задачу, но отвечал охотно, делая паузы только тогда, когда того требовала профессиональная осторожность либо – раза два – когда вопросы касались его лично. Свое горе он отказывался обсуждать даже теперь, и Октавия догадывалась, что он не станет говорить о нем никогда.

Интервьюируя Каттера, она старалась придерживаться заранее обдуманного плана, насколько позволяли обстоятельства, но ей приходилось быть предельно лаконичной и точной в своих формулировках. У моста Блэкфрайерс, пока они ждали, когда мимо проедет омнибус, Октавия бегло просмотрела свои записи и поняла, что в принципе уже уточнила почти все, что наметила. Ей даже удалось – в те моменты, когда она была вынуждена останавливаться, чтобы пропустить встречные экипажи, – записать некоторые детали, которые она опасалась забыть. До Лондонского моста было еще довольно далеко, но Октавия сочла, что попрощаться сию минуту было бы невежливо. Она пыталась нащупать подходящую тему для дальнейшей беседы, но не могла себе представить, о чем с ним можно говорить, кроме его работы.

– Инспектор, – обратилась она к Каттеру, когда омнибус проехал и они продолжили путь, – может, расскажете немного о своем нынешнем деле? Должно быть, это что-то важное, раз вы занимаетесь им даже вечером, по окончании рабочего дня.

Каттер пристально посмотрел на нее, затем резко остановился и подошел к ней с правой стороны. Они свернули на Темз-стрит – грязную занавоженную улицу, фактически без тротуара.

– Держитесь поближе к стене, мисс, – посоветовал инспектор. – На пристанях еще вовсю кипит работа, телеги загружают одна за другой. Могут обрызгать чем угодно.

– Вы весьма предупредительны, инспектор, – лукаво ответила она. – Надеюсь, вы простите мне мое любопытство. Я спросила без всякой задней мысли, уверяю вас. К работе полиции у меня теперь нет профессионального интереса.

Он насмешливо хмыкнул, ловко перепрыгивая через лужу, которую Октавии пришлось объехать.

– Мне кажется, вы ошибаетесь, – заметил он.

– Прошу прощения, инспектор, – сказала Октавия, вновь догоняя Каттера. – В чем именно я ошибаюсь?

Вдруг прямо перед Каттером возник грузчик, даже толкнул его, взваливая мешок на спину. Инспектор схватил его и, грубо выругавшись, швырнул на груженую повозку.