Роберт Гулик - Поэты и убийцы

— Я вот чему поражаюсь, — продолжил судья Ди. — Никто не придает должного значения тому, что дело было начато на основании анонимного письма. Я не нашел никаких указаний на то, чтобы кто-нибудь постарался выяснить: а откуда доносчику стало известно о погребенном теле? Письмо явно написано образованным человеком, а значит, это не кто-то из разбойничьей шайки. У вас, госпожа, есть какие-нибудь предположения относительно личности доносчика?

— Будь они у меня, — отрывисто ответила она, — я сообщила бы о них в суде. — Она выпила свое вино и добавила: — А может, и не сообщила бы.

Внезапно все замолчали. Потом придворный поэт примирительно заметил:

— Непоследовательность — это привилегия красивой и талантливой женщины! Я пью за вас, Юлань!

— Присоединяюсь к тосту! — загремел академик.

Вся компания рассмеялась, но судья подумал, что это какой-то неискренний смех. Все уже изрядно выпили, но Ди знал, что трое гостей-поэтов способны вместить изрядное количество вина, не теряя голову. Однако глаза поэтессы лихорадочно блестели, и казалось, что она вот-вот утратит над собой власть. Нужно было как-то вызвать Юлань на откровенность, ведь ее последнее загадочное замечание, кажется, намекало на то, что она кого-то подозревает и подозреваемый сидит сейчас за этим столом.

— Обвиняющее вас анонимное письмо, госпожа, — продолжил он, — напомнило мне еще об одном, написанном здесь, в Цзиньхуа, восемнадцать лет назад. Оно привело к падению генерала Мо Талина. И тоже, представьте себе, было написано человеком образованным.

Метнув на судью острый взгляд, поэтесса подняла изогнутые брови и спросила:

— Вы говорите, восемнадцать лет назад? Сомневаюсь, что это как-то мне поможет.

— Случилось так, — продолжал судья Ди, — что я познакомился с человеком, причастным к делу генерала, правда, не скрою, лишь косвенно. Однако в нашей беседе открылось кое-что новое. Речь зашла о дочери одной из наложниц генерала, фамилия которой была Сун.

Он оглянулся на Могильщика, но тучный монах, похоже, совсем не следил за разговором, с удовольствием уплетая тушеные побеги бамбука. Академик и придворный поэт его слушали, но на их лицах был написан лишь вежливый интерес. Краем глаза Ди заметил испуганное выражение лица сидевшей подле него поэтессы. Он сделал быстрый подсчет: в то время ей было всего двенадцать! Вероятно, кто-то рассказал ей об этом деле. Кто-то, кто о нем знал. Могильщик положил палочки для еды.

— Вы говорите, Сун? Та же фамилия, что у убитого вчера студента?

— Совершенно верно, господин. В связи с его убийством мы с коллегой и обратились к старому делу о государственной измене генерала Мо.

— Я, конечно, не знаю, что вы пытаетесь там найти, — присоединился к разговору академик, — но если вы считаете, что генералу вынесен неверный приговор, вы на ложном пути! Вам известно, что я выступал в роли советника цензора и внимательно следил за процессом. Поэтому могу вас заверить, что вина генерала полностью доказана. Такая жалость, он был хорошим солдатом и с виду казался весьма порядочным, да только сердцевина у него оказалась гнилая. Все не мог забыть, что ему не дали повышения.

Придворный поэт кивнул, сделал глоток из своей чаши и тоже вступил в разговор:

— Я почти ничего не знаю о деле генерала, Ло, но интересуюсь загадками. Не могли бы вы объяснить, какая связь между судом над совершившим измену Мо и недавним убийством студента?

— Студент носил фамилию Сун, господин, и мы думаем, что он мог быть единоутробным братом наложницы генерала, которую только что упомянул Ди, — пояснил судья Ло.

— Мне кажется, это притянуто за уши! — запротестовал придворный поэт.

Юлань попыталась заговорить, но судья Ди быстро произнес:

— О нет, господин. Понимаете, генеральская наложница бросила дочь, потому что та появилась на свет в результате прелюбодеяния. Мы рассудили так: когда студент узнал, что в Цзиньхуа живет и его сестра, и любовник матери, он мог пожелать наведаться сюда, чтобы найти этого человека. Мы с коллегой обнаружили, что студент посещал архив местного суда, чтобы узнать о друзьях и знакомых генерала.

— Я восхищен, Ло! — воскликнул академик. — Оказывается, так замечательно принимая нас у себя в гостях, вы умудрялись находить время и для исполнения своих служебных обязанностей! И делали это так незаметно, что мы ничего даже не заподозрили! Удалось ли обнаружить что-нибудь относительно убийцы студента?

— Вообще-то, всю эту работу проделал мой коллега Ди. Он может рассказать вам о последних открытиях.

— Благодаря чистой случайности, — сказал судья Ди, — я обнаружил Шафран — сестру Суна по матери. Она оказалась хранительницей святилища Черной Лисицы у южных ворот. Шафран полоумная, но...

— Показания душевнобольных лиц в суде не принимаются, — перебил придворный поэт. — Это даже мне известно, хоть я и не разбираюсь в законах.

Могильщик повернулся в кресле. Пристально глядя на судью своими выпученными глазами, он спросил:

— Так значит, Ди, вы знакомы с Шафран?

Могильщик Лу поджал толстые губы. Крутя чашу с вином в большой волосатой руке, он задумчиво продолжил:

— Как-то раз я тоже навещал эту девчонку. Дело в том, что я заинтересовался ею из-за ее привязанности к лисам, которые отвечают ей взаимностью. Окрестности просто кишат ими. Знаете историю этой девицы? Ее продали в дешевый дом свиданий, но она откусила кончик языка первому же своему клиенту. Совершенно по-лисьи! Этот тип чуть до смерти кровью не истек, а она сиганула в окошко и побежала прямиком в лисий храм на пустыре. Там с тех пор и обитает.

— Господин, а когда вы видели ее в последний раз? — как бы между делом спросил судья Ди.

— Когда? Ну, должно быть, осенью прошлого года. Когда я снова пришел в Цзиньхуа три дня назад, то хотел провести с ней побольше времени. Чтобы выяснить, что именно за связь существует между ней и этими лисами. — Он покачал своей большой головой. — И пару раз пошел было туда, но каждый раз поворачивал обратно от ворот перед пустырем из-за того, что там вечно толпится много призраков. — Он долил себе вина, повернулся к судье Ло и продолжил: — Другая девчонка, та, что вы наняли, чтобы она вчера для нас станцевала, — она тоже выглядит как лисица. Как ее нога?

Судья Ло бросил быстрый вопросительный взгляд на судью Ди и, когда тот кивнул, сказал, обращаясь ко всей компании:

— Вчера нам не хотелось вас расстраивать, господа, поэтому мы объявили, что танцовщица поранилась. Но на самом деле ее убили.

— Так и знал! — пробормотал Могильщик. — Ее мертвое тело лежало совсем рядом все время, пока мы выпивали и беседовали.

Придворный поэт с ошеломленным видом смотрел на Юлань.