Роберт Гулик - Императорская жемчужина

ГЛАВНЫЕ ПЕРСОНАЖИ

Ди Жэньцзе— судья в округе Пуян, богатой провинции в Центральном Китае, расположенной в окрестностях Большого канала

Хун Лян— его доверенный личный советник, советник суда

ПЕРСОНАЖИ, СВЯЗАННЫЕ С ДЕЛОМ МЕРТВОГО БАРАБАНЩИКА

Бянь Цзя— врач

Дун Май, Ся Гуан— бродячие студенты, изучающие литературу

ПЕРСОНАЖИ, СВЯЗАННЫЕ С ДЕЛОМ ОБ УБИТОЙ РАБЫНЕ

Гоу Юаньлян— богатый собиратель редкостей

Госпожа Гоу, по имени Золотой Лотос— его первая жена

Госпожа Янтарь— его вторая жена, в прошлом рабыня

ПЕРСОНАЖИ, СВЯЗАННЫЕ С ДЕЛОМ ОБ ИМПЕРАТОРСКОЙ ЖЕМЧУЖИНЕ

Янь— владелец большой лавки древностей

Гуан Минь— торговец лекарствами, житель столицы

ДРУГИЕ ПЕРСОНАЖИ

Шен Па— глава гильдии нищих

Фиалка Лян— владелица «Школы боевых искусств». Ее подлинное монгольское имя — Алтын Дзедзег Хатун, Принцесса Золотого Цветка

Высокий мужчина зажег ароматическую палочку перед алтарем богини реки.

Установив палочку в бронзовой курильнице, он поднял глаза и посмотрел на спокойное лицо статуи, выполненной в человеческий рост; оно освещалось только неверным светом единственной масляной лампы, свисавшей с закопченных потолочных балок маленького святилища. Человеку показалось, что богиня чуть-чуть улыбнулась.

— О да, ты можешь радоваться, — произнес мужчина с горечью в голосе. — Там, в священной роще, ты отняла ее у меня в тот самый момент, когда я был готов обрызгать тебя ее кровью. Но сегодня вечером я выбрал для тебя другую жертву и хорошо подготовил ее к закланию. На этот раз я...

Тут он замолчал и бросил беспокойный взгляд на старого священнослужителя, одетого в рваное коричневое платье, который сидел на скамье у входа в храм. Старик смотрел на берег реки, украшенный веселыми разноцветными фонариками, потом снова согнулся над молитвенником. На единственного посетителя он не обращал никакого внимания.

Человек снова взглянул на богиню.

Дерево, из которого была сделана статуя, не было покрыто краской; скульптор искусно использовал его структуру, изображая складки платья, ниспадавшего с округлых плеч богини. Она сидела, скрестив ноги, на цветке лотоса со множеством лепестков; левая рука богини покоилась у нее на коленях, правая была поднята в благословляющем жесте.

— Ты прекрасна! — хрипло прошептал мужчина. Не отрывая пристального взгляда от неподвижного лица статуи, он продолжал: — Скажи мне, почему всякая красота — зло? Почему надо искушать человека, соблазняя его застенчивыми улыбками и брошенными искоса взглядами, а потом оттолкнуть? Оттолкнуть, презрительно усмехнувшись, сломать ему жизнь, а потом вечно терзать?..

Человек ухватился за край алтаря; что-то безумное сверкнуло в его налитых кровью глазах.

— Это справедливо, когда они оказываются наказаны, — злобно пробормотал он. — Справедливо, когда нож пронзает их вероломные сердца, когда они лежат обнаженные, распростертые на алтаре перед тобой, когда их...

Внезапно он испуганно замолчал. Ему почудилось, что возле жемчужины, поблескивавшей в середине гладкого лба богини, собрались строгие морщины. Потом, облегченно вздохнув, мужчина вытер пот со лба: это была тень пролетевшего мимо лампы мотылька.

Человек поджал губы, бросил подозрительный взгляд на статую и повернулся к ней спиной. Он подошел к старику-священнослужителю, погруженному в молитву, и дотронулся до его плеча.

— Ты что, и сегодня не можешь оставить свою богиню одну? — спросил он с наигранной

веселостью. — Гонки лодок-драконов вот-вот начнутся. Посмотри, их уже выстроили у моста. — Вытащив из рукава пригоршню медяков, он добавил: — Вот, возьми и пойди поешь хорошенько там, в харчевне!

Старик поднял на говорившего воспаленные, покрасневшие глаза. Он не взял монеты.

— Я не могу оставить ее одну, господин. Она рассердится, она мстительна.

И он снова склонился над молитвенником.

Помимо своей воли человек не смог сдержать дрожи. Непристойно выругавшись, он обошел старого священнослужителя и спустился по каменным ступеням, которые вели к дороге, проходившей вдоль берега реки. Придется поспешить, возвращаясь в город верхом, чтобы попасть туда к концу состязаний.

— А вот и шестерка, которую я ждал! — удовлетворенно сказал судья Ди, обращаясь к своей Первой госпоже. К сложному узору, складывающемуся на квадратном столике, он добавил еще одну костяшку домино.

Три жены судьи ничего не ответили: они внимательно изучали то, что было у них на руках. В сгущающихся сумерках стало трудно разглядеть красные точки на бамбуковых костяшках. Судья и его жены сидели на высоком помосте, сооруженном на корме барки, пришвартованной немного в стороне от других лодок, которые вытянулись вдоль Канала в одну линию — нос к корме. Это был пятый день пятой луны — день ежегодного праздника Двойной пятерки. Сразу после полудня поток жителей Пуяна потянулся через южные ворота к тому месту на Канале, где была установлена трибуна; именно здесь позже вечером будет финиш гонок. Здесь же на трибуне судья округа, судья Ди, вручит награды победившим в соревновании командам.

Ему как главному должностному лицу провинции полагалось провести только эту церемонию, однако судья Ди всегда старался принимать участие в праздниках людей, доверенных его попечению. Он захотел присутствовать на состязании с самого начала, поэтому со своей свитой в трех паланкинах выехал из города за час до заката. Судья Ди с женами расположился на большой служебной барке, стоявшей на якоре напротив трибуны; там они пообедали рисом и сладким супом — тем же, что и тысячи людей на мелких суденышках, выстроившихся по обе стороны Канала. После обеда судья и его жены сели играть в домино в ожидании, когда взойдет луна и начнутся состязания. Становилось прохладнее. Над водой разносились пение и смех. На всех лодках и барках зажглись гирлянды фонариков. В гладкой черной воде отражалось их веселое разноцветье.

Это было сказочно красивое зрелище, но четверо сидевших вокруг столика для домино настолько погрузились в игру, что почти не обращали на него внимания. Домино было самой любимой игрой в семье судьи Ди; к ней относились очень серьезно, правила были сложными. А теперь игра приближалась к последней, решающей фазе.