Рекс Стаут - Снова убивать [litres]

Я махнул рукой:

– Ушли. Все.

Вулф повесил на крючок трубку оросителя и позвал:

– Теодор!

Прибежал Хорстман. С ним вдвоем мы переставили на лавку горшки с Laeliocattleyas, которые поливал Вулф. Потом сняли с ящика доски. Одну убрал Хоррокс. Вулф сказал:

– Мисс Фокс, все в порядке.

Зеленый мох, полный воды, вдруг взлетел над ящиком, забрызгав всем нам брюки. И мы принялись снимать его налипшие комья с насквозь мокрого платья Клары Фокс, а она откинула со лба волосы и сказала:

– Слава богу, что я не русалка!

Хоррокс коснулся пальцами рукава ее платья:

– Абсолютно насквозь, да? В самом деле…

Возможно, он никого и не привел, но он сам не должен был приходить. Я его перебил:

– По-моему, вам пора. О мисс Фокс позаботится Фриц. Надеюсь, вы не возражаете?

На следующий день в двенадцать часов мы с Вулфом сидели в кабинете. А Фред Даркин в кухне доедал свиные отбивные и тыквенный пирог. Он явился минут до того примерно за двадцать, приволок с собой отбивные, чтобы Фриц их ему поджарил, и рассказал, как его ни за что посадили. После часовой беседы с Кремером, когда Фреда снова отправили в камеру, в главное управление разбираться с его грехами приехал один из помощников Барбера. Он не долго убеждал полицейских, и Фреда отпустили на все четыре стороны, то есть обратно на Тридцать пятую улицу. Вулф даже не подумал с ним встречаться.

Наверху, в тропическом отсеке оранжереи, на веревке сохли платье и другие предметы одежды Клары Фокс, а сама мисс Фокс, спустившись в Южную комнату, отдыхала в моем халате, который Вулф подарил мне на Рождество четыре года назад. Я ее в таком облачении не видел, но пришел Фриц и унес мой халат. Похоже, пора побыстрее заканчивать это дело, иначе скоро мне нечего будет надеть.

Хоррокс отбыл, приняв мой намек без малейших возражений. Никто ничего ему так и не объяснил. Вулф даже Кларе Фокс не все объяснил, хотя по его манере, с какой он с ней говорил, я понял, что он уже записал ее в число тех редчайших женщин, которых он мог бы признать разумными существами. Мне он рассказал, как она, с Хорроксом за руку, вбежала в оранжерею и молча, немедленно забралась в ящик, заранее подготовленный Теодором, и как, уже стоя в ящике, посмотрела строго на Хоррокса и велела: «Без вопросов. Делайте то, что скажет мистер Вулф. Вы меня поняли?» Хоррокс, рот разинув, смотрел, как она легла в ящик и Хорстман прикрыл ее трехдюймовым слоем мшистого грунта, а Вулф схватился за ороситель. Но впрочем, быстро пришел в себя и помог укладывать доски и расставлять горшки.

Вулф сидел в кабинете, пил пиво и время от времени высказывал какую-нибудь идею, которая в тот момент приходила ему в голову. Одна из них состояла в том, что если Кремера вынудили предпринять столь оскорбительные по отношению к нему, Вулфу, действия, не остановившись перед вторжением в его дом, то не исключено, что они придумают еще что-нибудь, например начнут прослушивать телефон, и, стало быть, нужно быть осторожней. В другой раз он сказал, что с его стороны было потрясающей глупостью позволить уйти Майку Уолшу, не спросив об одной вещи, поскольку у него, Вулфа, к тому моменту уже сформировалась гипотеза, которую следовало проверить. Потом сказал, что ему жаль старого Линдквиста, у которого нет телефона, так как, значит, тому придется ехать в ближайшую деревню за девять миль, потому что он, Вулф, заказал разговор с ним на час. Потом сказал, что ему очень хотелось бы, чтобы Джонни Кимс сумел разыскать Майка Уолша и привести его поскорей, поскольку теперь тот мог бы пролить свет на всю историю. Потом опять выпил пива. И так далее.

Я не мешал ему болтать в надежде, что он, пусть случайно, прольет свет на парочку мучивших меня вопросов, но не дождался.

Зазвонил телефон. Я снял трубку и услышал голос Кимса. Я перебил его, не успел он начать:

– Джонни, тебя плохо слышно! Отодвинь трубку.

– Что?

– Я сказал: отодвинь трубку подальше.

– О-о… Так лучше?

– Ага.

– Значит, так… Начну с конца. Старую леди я нашел. Она была в полном здравии, и я провел с ней пару часов, но потом ее сбило коричневое такси, так что она в больнице.

– Надо же! Подожди минутку. – Я прикрыл трубку ладонью и повернулся к Вулфу. – Джонни нашел Майка Уолша. Висел у него на хвосте пару часов, а потом его забрал полицейский и отвел в управление.

– Джонни?

– Нет. Уолша.

Вулф нахмурился и зашевелил губами. Потом вздохнул:

– Как они мне надоели. Пусть едет сюда.

– Быстрее приезжай сюда, – сказал я и повесил трубку.

Вулф откинулся на спинку кресла, закрыл глаза, и я ему не мешал. Ситуация была паршивая, он мог и вспылить, а я не люблю, когда в меня что-нибудь бросают, пусть хоть резкое слово. Если его бормотание под пивко было не просто сотрясанием воздуха, то арест Уолша выглядел совсем для нас паршиво, учитывая, сколько тот мог наболтать Кремеру, не говоря уже о том, какие меры безопасности теперь задействуют для защиты маркиза от жутких заговорщиков.

Я помалкивал. Достал нашу бухгалтерскую книгу и сделал вид, будто занялся бухгалтерией.

Без четверти час позвонили в дверь, и я впустил Джонни Кимса. Я все еще выполнял роль мальчика при дверях, потому как Кремер способен на что угодно. Джонни, который всегда выглядел как прилизанный студентик-первогодок из Принстона – его единственный недостаток, на мой взгляд, – прошел за мной в кабинет и без приглашения плюхнулся в кресло:

– Как я закодировал сообщение? Неплохо вышло, а?

– Лучше не бывает, – хмыкнул я. – Ты молодец… Где ты нашел Уолша?

Он положил ногу на ногу:

– Там, где он и живет. Без проблем. На Восточной Шестьдесят четвертой. Указание было не сближаться, разве что в крайнем случае, поэтому я осторожно навел справки, выяснил, что он дома, и караулил у выхода. Он вышел без четверти десять, дошел до Шестой авеню, там свернул к Пятьдесят восьмой. Прошел по Пятьдесят восьмой к Центральному парку. Вошел в парк…

Вулф перебил:

– Мелочи можешь опустить.

Джонни кивнул:

– Я почти закончил. На Пятьдесят шестой он вошел в отель «Портленд».

– Надо же.

– Ну да… И пробыл там больше часа. Он кому-то позвонил в холле, потом вошел в лифт, но я остался внизу. Тамошний детектив меня знает и заметил, так что все равно наверх не пустил бы. Уолш мог спуститься в лифте в другом коридоре и сбежать, но пришлось смириться и ждать, и я сидел и ждал, а в одиннадцать пятнадцать он появился, вышел из лифта и сразу двинулся к выходу. Дошел до Пятьдесят пятой, потом до Мэдисон, а оттуда пошел на свою стройплощадку. Вы мне сами велели туда не соваться. Это на Шестьдесят четвертой. Я ждал снаружи. Я боялся, что, если сунусь, меня остановят. Не хотелось думать, что он уйдет через другой выход. Он и не ушел. Не прошло и десяти минут, как он появился, причем не один. Его вел полицейский. Они дошли до Центрального парка, поймали такси, и я тоже поймал машину и ехал за ними до главного управления. Там перед ними раскрылись большие двери, а я пошел искать телефон.