Рекс Стаут - Снова убивать [litres]

Вулф, откинувшись в кресле, закрыл глаза. Джонни Кимс поправил галстук и сидел с самым довольным видом. Я отодвинул блокнот с его отчетом на край стола и попытался найти самую краткую формулировку, которая отражала бы мое состояние духа. Зазвонил телефон.

Я придвинул к себе аппарат. Голос в трубке сказал, что инспектор Кремер хотел бы побеседовать с мистером Гудвином, и я ответил, что да, конечно, и подал знак Вулфу, чтобы снял свою трубку.

Тут раздался твердый голос инспектора:

– Гудвин? Инспектор Кремер. Как насчет небольшой услуги?

– Вы всегда можете на меня рассчитывать, – сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал искренне. – Я польщен.

– Собственно говоря, тут дел-то на пару минут. Приезжай.

Я бросил взгляд на Вулфа, который нас слушал, но тот не отозвался. Я сказал:

– Я, может, и приехал бы, если бы не одно «но». Я сегодня стою на дверях и проверяю пригласительные билеты. Например, вроде ордера на обыск. Вы, случайно, не знаете, сколько их там еще осталось?

– Обойдетесь одним, – засмеялся Кремер. – Да ладно, без тебя обысков не будет. Скажи Вулфу, что через час вернешься.

– Ладно. Тогда еду. – Я положил трубку и повернулся к Вулфу. – Почему бы и нет? Все лучше, чем сидеть и ждать невесть чего. Здесь Фред и Джонни, а когда они вместе, я круче их только раз в пять. Может, он без меня не может расколоть Уолша. Вот тут я помог бы.

– Да уж, – кивнул Вулф. – Дело хорошее. Хотя, возможно, я ошибаюсь. Конечно поезжай.

Я вскочил, убрал в ящик стола блокнот и бухгалтерскую книгу и пошел. Джонни закрыл за мной дверь на замок и на засов.

Просидев взаперти почти двадцать часов, я был счастлив оказаться на свежем воздухе. Я вдохнул его поглубже, помахал Тони, который толкал через дорогу тележку с углем, и направил стопы в наш гараж. «Родстер» радостно заржал, почуяв мою твердую руку, а я лихо вырулил на дорогу, перепугав водителя грузовика, и когда рванул в центр, ко мне наконец вернулось мое доброе расположение духа. Вряд ли на свете есть что-то такое, что способно лишить меня радости жизни в любой точке между двумя речушками [8] Манхэттен омывают две реки: Гудзон с западной стороны и Ист-Ривер – с восточной. , от Бэттери [9] Бэттери-парк – самый южный парк Манхэттена. до Сто десятой, хотя лично я предпочитаю места южнее Пятьдесят девятой [10] Парк, расположенный в центре Манхэттена, тянется от Пятьдесят девятой до Сто десятой улицы. .

Оставив машину на треугольной площадке двора, я вошел в управление и направился к лифту. Меня сразу отправили к Кремеру в крохотную комнатушку. Там никого не было, кроме какого-то типа в форме, который что-то писал, а я сел ждать Кремера. Не прошло и минуты, как он появился. Честно говоря, я думал, что из вежливости он хотя бы сделает вид, будто сожалеет о содеянном, но он как ни в чем не бывало жевал свою сигару и изображал искреннее дружелюбие. Он не сел за свой стол, а остался стоять. Я решил, что раз он так, то и я могу не церемониться, а потому спросил:

– Вы уже нашли Клару Фокс?

– Нет, – покачал он головой. – Не нашли. Но найдем. Пока нашли Майка Уолша.

Я поднял брови:

– Неужели? Мои поздравления! И где же?

Кремер нахмурился:

– Ладно, не буду морочить тебе голову, Гудвин. Только зря время терять. Из-за него я и попросил тебя приехать, из-за Майка Уолша. Вы меня с Вулфом обдурили, но, если поможешь, будем считать, что вопрос закрыт. Я хочу, чтобы ты показал мне Уолша. Встречаться с ним не нужно, посмотришь через окно.

– Что-то я не понимаю. Вы ведь только что сказали, что он у вас.

– У нас, у нас, черт бы его побрал! – Кремер прикусил сигару. – Здесь у нас их восемь.

– Ого! – Я участливо улыбнулся. – Это же надо же! Восемь Майков Уолшей! Вам повезло, что его зовут не Билл Смит и не Эйб Коэн.

– Так покажешь?

– Не нравится мне это. – Я изобразил сомнение. – Почему ваши парни сами его не раскроют?

– А как? Нам о нем ничего не известно, кроме того, что Харлан Сковил записал его имя на листке бумаги и что вчера он приходил к вам. Даже если бы мы решились кого-то тряхнуть, то кого? Нельзя же трясти всех восьмерых. Последнего привели с час назад. Хуже всех, честное слово. Ночной сторож, на вид под семьдесят. Заладил одно: мол, не наше собачье дело, с кем он знаком, а с кем не знаком, и я готов с ним согласиться. Послушай, Гудвин. Майк Уолш не клиент Ниро Вулфа. Ты ничем ему не обязан, а мы не сделаем ему ничего плохого, если только сам не напросится. Пошли. Посмотришь и скажешь, там он или нет.

Я покачал головой:

– Прошу прощения. Такого пункта в программе нет. И хотел бы, но не могу.

Он вынул изо рта сигару и направил концом на меня:

– Спрашиваю еще раз. Покажешь или нет?

Я только покачал головой.

Кремер обошел стол и сел. Посмотрел на меня так, будто ему было меня жалко, и сказал:

– Это уже чересчур, Гудвин. Уже чересчур. Я предъявлю вам с Вулфом обвинение в препятствовании правосудию. Состав налицо. Мне самому это не по душе, но я должен докладывать наверх. – Он нажал кнопку на столе.

– Валяйте! Валяйте вызывайте, это недолго, зато жалеть будете год, если не два, если не больше.

Дверь открылась, и в кабинет вошел полицейский. Кремер повернулся к нему:

– Придется их выпустить, Ник. Установи слежку за всеми, кроме певца и мальчишки, который приехал в университет. Эти точно не наши. Подбери проверенных людей. Если кого-нибудь потеряют, у нас есть все адреса, так что найдут по адресу. Когда приведут новых Уолшей, составляй протокол и веди сразу ко мне.

– Есть, сэр… Там у нас Уолш из Бруклина скандалит… из клуба «Макгру».

– Ладно. Выпускай. В клуб попозже позвоню.

Полицейский вышел. Кремер принялся раскуривать свою сигару. Я сказал ему:

– Что касается докладов наверх, так, может, ну его к черту, вашего комиссара? Откуда ему знать, чему Вулф препятствует – правосудию или еще чему? А как насчет бедняги Пола Чапина, как насчет Боуэна? Мы что, и тогда препятствовали правосудию? Если хотите знать, я вообще не понимаю, как у вас духу хватило просить у нас помощи. Обшарили мою спальню, спальню Вулфа, а потом просят. Мы с Вулфом что, жетоны ваши носим, честь вам должны отдавать? Ну нет.

Кремер выпустил клуб дыма:

– Я обязан предъявить вам обвинение.

– Понятно, – пожал я плечами. – Все понятно. В этом смысле что копы, что журналисты: и те и другие терпеть не могут, когда кто-то что-то знает, а не говорит. – Я взглянул на свои часы и увидел, что уже два. – Вообще-то, я проголодался. Где я могу поесть? Здесь или нет?

– Да хоть бы ты и вовсе без еды остался. Катись! – бросил Кремер.

Я быстренько выкатился, спустился вниз и вернулся к своему «родстеру». Прежде чем сесть за руль, я хорошенько огляделся, памятуя о том, что в радиусе нескольких кварталов находятся восемь Майков Уолшей, причем шестеро из восьми с хвостами, и мне очень захотелось узнать, куда направился один из них. Но даже если бы он прошел рядом, я и бровью бы не повел, чтобы его не сдать, так что я прыгнул в «родстер» и рванул домой.