Рекс Стаут - Лига перепуганных мужчин [litres]

– Это какая-то Хиббард. – (Он поднял брови.) – По имени Эвелин. Голос молодой, возможно дочь. Возьмите трубку.

Он снял свою трубку, а я приготовился слушать, достав блокнот и карандаш. Когда Вулф поинтересовался, чего она хочет, я уже в который раз отметил, что из всех встречавшихся мне людей он единственный, кто говорит с одной и той же интонацией как с женщинами, так и с мужчинами. У него было множество голосовых вариаций, но ни одна из них не определялась полом. Я поспешно переводил услышанное в каракули в блокноте, большей частью понятные лишь мне.

– Я узнала о вас от подруги, мисс Сары Барстоу. Вы должны ее помнить, мистер Вулф, вы… Вы расследовали смерть ее отца. Я могу с вами увидеться прямо сейчас? Если возможно. Я звоню из магазина «Бидуэлл», на Пятьдесят второй улице. Я могла бы приехать к вам через пятнадцать минут.

– Простите, мисс Хиббард, но я занят. Не могли бы вы зайти в четверть третьего?

– О-о! – Последовал вздох. – Я надеялась… Я решилась всего лишь десять минут назад. Мистер Вулф, это очень срочно. Если бы вы могли…

– Если вы расскажете, в чем заключается срочность.

– Боюсь, нет, это не телефонный разговор… Хотя это глупо. Мой дядя, Эндрю Хиббард, он приходил к вам две недели назад. Может, вы помните? Он исчез.

– Вот как. Когда?

– Во вторник вечером. Четыре дня назад.

– И вы не получали от него никаких вестей?

– Никаких. – Голос мисс Хиббард упал. – Совсем никаких.

– Понятно. – Взгляд Вулфа скользнул на часы – было четыре минуты второго – и затем к двери, на пороге которой уже стоял Фриц, готовый объявить ланч. – Поскольку прошло уже девяносто часов, можно рискнуть и еще одним. Так как насчет четверти третьего? Так будет удобно?

– Раз уж вы не можете… Хорошо. Я приду.

Две трубки одновременно легли на рычаги. Фриц, как обычно, провозгласил:

– Ланч, сэр.

С женщинами отношения у меня своеобразные. Я встречал десятки таких, на которых был бы не прочь жениться, однако меня никогда не затягивало настолько, чтобы я потерял голову. А хотела бы хоть одна из них выйти за меня замуж, мне неизвестно, поскольку я мало рассказывал о себе и не давал ей шанса принять какое-либо разумное, с ее точки зрения, решение. Каждый раз, знакомясь с новой женщиной, я, конечно, увлекаюсь ею, но вот влюбиться до безумия мне, кажется, не доводилось. Взять, к примеру, женщин, с которыми я встречаюсь в связи с расследованием Ниро Вулфа. Если, конечно же, она не побита молью, то в меня сразу же вселяется какой-то бес, в жилах начинает играть кровь, мир окрашивается в розовые тона. Я очарован. Но потом начинается расследование, и все остальное отодвигается на второй план. Очевидно, проблема заключается в моей чрезмерной добросовестности. Обожаю выполнять работу хорошо, просто из кожи лезу вон, чтобы как следует выполнить полученное от Вульфа задание, роман замирает, так и не развернувшись.

Эвелин Хиббард оказалась бойкой миниатюрной брюнеткой с привлекательным личиком. Носик у нее был острее, чем хотелось бы, и, пожалуй, она слишком часто хлопала ресницами, однако знающий толк в товаре ни в коем случае не выставил бы ее в отделе уцененных. На ней был костюм из гладкого серого твида с меховым воротником и маленькая красная шляпка. Эвелин Хиббард села прямо, не скрестив ноги, и ее лодыжки и открытые наполовину голени выглядели весьма хорошенькими, хотя и не обещали округлостей.

Конечно же, я сидел за своим столом с блокнотом и первые пару минут в промежутках между записями лишь бросал на нее взгляды. Если ее и терзала тревога за дядю – а я полагаю, терзала, – она следовала тому, что Вулф называл англосаксонской теорией обращения с эмоциями и десертом: заморозь их и спрячь у себя в животе. Мисс Хиббард сидела в кресле, устремив свои красивые темные глаза на Вулфа, но время от времени бросала взгляд и в моем направлении. Она принесла с собой какой-то пакет в оберточной бумаге и положила его себе на колени. Вулф откинулся в кресле, опустил подбородок и положил руки на подлокотники – в его обычае было не предпринимать усилий сцеплять пальцы на животе, пока не минует полный час после еды.

Она рассказала, что вместе со своей младшей сестрой проживает с дядей в квартире на Сто тринадцатой улице. Их мать умерла, когда они были еще маленькими. Отец снова женился и переехал в Калифорнию. Дядя холост. Он, дядя Эндрю, вышел из дому во вторник вечером, около девяти часов, и до сих пор не вернулся. Никаких известий от него не поступало. Он ушел один, мимоходом заметив Руфи, ее младшей сестре, что хочет прогуляться.

– Это было необычно? – поинтересовался Вулф.

– Необычно?

– Он никогда не поступал так раньше? У вас есть какие-нибудь предположения, где он может быть?

– Нет. Но у меня есть предположение… Я думаю… его убили.

– Вероятно. – Вулф приоткрыл глаза. – Вполне естественно, что это пришло вам в голову. По телефону вы упомянули его визит ко мне. Вам известна цель визита?

– Мне все известно. Я услышала о вас от своей подруги Сары Барстоу. И уговорила дядю пойти к вам. Я знаю, что он рассказал вам и что вы ответили ему. Я обозвала дядю сентиментальным романтиком. Он таким и был… – Она осеклась и на мгновение поджала губы, чтобы унять их дрожь, а я оторвался от записей и наблюдал за ней. – Я – нет. Хладнокровия мне не занимать. И я думаю, что моего дядю убили и сделал это Пол Чапин, писатель. Я пришла к вам заявить об этом.

Итак, идея, которой забавлялся Вулф, явилась прямо в его кабинет и теперь сидела в кресле. Но не слишком ли поздно? Пять сотен в неделю вышли прогуляться.

– Весьма вероятно, – отозвался Вулф. – Спасибо, что пришли. Но можно было – и более правильно – обратиться в полицию или к окружному прокурору.

– Вы в точности такой, как Сара Барстоу вас и описывала, – кивнула она. – Полиция привлечена еще со среды. До настоящего времени они по просьбе ректора не поднимали шума. Дело не предавали огласке. Но полиция… С тем же успехом меня можно выставить играть против Капабланки. Мистер Вулф… – Ее сцепленные пальцы, покоившиеся на пакете, едва не заплелись в узел, а голос зазвенел от напряжения. – Вы не знаете. Пол Чапин обладает хитростью и коварством всех тварей, которых он упомянул в своем первом предупреждении, разосланном после убийства судьи Харрисона. Он по-настоящему зол… Зол и опасен… Знаете, он вовсе не человек…

– Полно, мисс Хиббард. Ну полно. – Вулф вздохнул. – Естественно, он человек по существу. Он и вправду убил судью? В таком случае его самонадеянность, конечно же, вполне уместна. Однако вы упомянули его первое предупреждение. У вас, случайно, нет его копии?

– Есть. – Она показала на пакет. – У меня есть все предупреждения, включая… – Она сглотнула. – И последнее. Мне передал его доктор Бертон.