Борис Акунин - Просто Маса

Нечего тут бродить, среди потерянных людей, быстро превращающихся из общества в стаю, а то с ума сойдешь. Нужно заняться делом.

Он подошел к черным курткам.

— Где мне найти господина Сандаймэ, ребята? У меня к нему дело.

Спросил на диалекте, которым пользуются якудза, с раскатистым рррр и смазанными гласными. Спокойно, как свой у своих.

На него уставились.

— Ты сам кто? Какое у тебя дело?

— У меня к нему дело, — спокойно повторил Маса. — Не к вам.

Говорить надо было без агресии, но сразу обозначив, кто здесь старший.

Похоже, за долгие годы, проведенные на чужбине, прежние навыки не забылись — ответили ему почтительно:

— Иди на Ханадзоно, аники. У наших там бакуфу. «Аники» означало «старший брат». «Ханадзоно» — парк в нижнем городе. «Бакуфу» — ставка сёгуна, то есть, надо полагать, временный штаб клана.

Неопределенно хмыкнув вместо изъявлений благодарности, которая уважающему себя «аники» была бы не к лицу, Маса с облегчением пошел прочь от толпы. Вниз, в погибший город.

Он шел через выгоревшие кварталы. По развалинам ползали, что-то искали люди, такого же серого цвета, что и развалины. Вначале Маса подумал, что это спасатели разыскивают заваленных, но очень уж воровато предполагаемые спасатели озирались на прохожего. У каждого при себе был набитый мешок. Кто-то с довольным видом вытащил из-под мусора швейную машинку. Двое, рыча и плюясь, рвали друг у друга из рук серебряный канделябр.

Мародеры...

На тротуаре валялся мертвец с раскроенным черепом. Его явно убило не землетрясение. Кровь еще не застыла.

Есть зло нечеловеческое, чудовищное, но в то же время и величественное — как вчерашняя катастрофа, а есть зло, творимое людьми, и оно намного мерзее, печально размышлял одинокий ронин. Прав лиходей Момотароу, всё это очень похоже на русскую революцию, только еще страшней, потому что Хаос воцарился так быстро. Люди и без того в большинстве своем неумны, а от отмены всех и всяческих ограничений становятся совсем дураками.

И только было Маса окончательно закручинился, как увидел перед собой ограничение в самой наглядной форме: впереди улицу перегораживал деревянный барьер, и около него стояли люди с красными повязками на рукавах.

Появилась какая-то самоорганизация, зачаток Порядка, воспрял духом Маса. Значит, люди не пропащие, они сопротивляются анархии!

Кажется, какого-то преступника уже схватили — трясли за шиворот, допрашивали. Задержанный, щуплый паренек в полотняной фуражке, испуганно вертел головой.

Караульные были вооружены чем придется. Один с топором, другой с охотничьим ружьем, остальные с бамбуковыми кольями, с кухонными ножами. На повязках белой краской написано «Дзикэнтай», «Отряд самообороны».

— Пой национальный гимн! — услышал Маса, подходя. — Что, слова забыл? Их всякий японец со школы знает! Говорю вам, это кореец!

Парнишка дрожал, шевелил губами, но вырывалось только мычание.

— Точно кореец! Гадина, это ты сторожа Исокити убил! Кончай его, ребята!

Маса кинулся вперед, еле отбил локтем удар дубиной.

— Подождите! С чего вы взяли, что он кореец? Я вот японец, а тоже слов гимна не знаю!

И откуда ему было их знать? Когда он покидал Японию, никакого гимна в школах не разучивали. Да и не ходил он отродясь ни в какую школу.

Со всех сторон закричали:

— Еще один кореец! Матерый! Пришел своего выручать! Вали обоих!

Ну, эта ситуация Масе была хорошо знакома. Когда все против тебя и хотят прикончить. Бывали волки позубастей, чем перепуганные обыватели.

Убивать и калечить идиотов ронин не стал, а просто вынул «браунинг», пару раз пальнул в воздух.

Караульные тут же разбежались кто куда, вопя: «Террорист! Корейский террорист! С пистолетом!»

На улице остались только Маса и спасенный им паренек Он всё мычал.

— Не трясись, они не вернутся.

Юнец полез за чем-то в карман. Вынул блокнотик, карандаш, написал прыгающим почерком: «Эти люди сбежали из сумасшедшего дома Окадзаки? Он тоже разрушен?».

— Э, да ты глухонемой. Бедняга...

«Тут все сумасшедшие. Если еще остановят, сразу пиши на бумаге, что ты ничего не слышишь», — написал Маса. Хлопнул парня по плечу, пошел дальше.

Теперь пикеты из дружинников с красными повязками стояли уже на каждом перекрестке. И ни через одну заставу без проверки было не пройти. На тротуаре лежали окровавленные трупы. Наверное, корейцы или те, кого за них приняли.

Проверки были странные. Документов никто не спрашивал — мало кто вчера, убегая из дома, взял их с собой. На следующем блок-посте попросили произнести скороговорку, где все время встречался звук «дз» — корейцы произносят его как «ч». «Дзутто мудзукасии надзо да дзо», — послушно повторил Маса идиотскую фразу и был благополучно пропущен. Но через квартал опять потребовали спеть гимн. Делать нечего — пришлось палить в воздух. Убежали.

Потом попались какие-то дерганые, злющие. Без разговоров сразу схватили за шиворот. Маса тоже разозлился. Одного, второго немножко стукнул, но набежала целая туча — с тупыми и колющими предметами. Бабах! Бабах! И путь свободен.

Тут Маса заглянул в магазин, увидел в нем один-единственный оставшийся патрон и понял, что этаким манером до парка Ханадзоно не доберешься. Конечно, в штанине еще есть полезнейшая складная бритва, но остолопы по глупости ее вряд ли испугаются, полезут со своими копьями, топорами, и придется кого-нибудь порезать, а резать остолопов не к лицу пожилому, уважающему себя человеку. Лучше двигаться не улицами, а через развалины. Получится не так быстро, зато спокойней.

Свернул с тротуара. Пошел, прячась за руинам. И очень правильно сделал.

На ближайшем перекрестке размахивала руками группа мужчин, все с красными повязками, а один, в середине, еще и в шляпе и при портфеле, очень важный. Видимо, какой-нибудь самооборонный начальник. Ему возбужденно рассказывали:

— ...Голова лысая, как у монаха, рожа зверская, одет в клетчатый сэбиро.

Маса посмотрел на свой клетчатый пиджак, задумчиво погладил гладко выбритую макушку.

— Сообщить на все заставы, что по району бродит корейский террорист с пистолетом, — распорядилась шляпа. — Приметы: среднего роста, плотный, бритая голова, клетчатый пиджак. Очень опасен. Уничтожить на месте, не вступая в разговоры. Исполняйте!

В четыре стороны бросились посыльные. Следуя пословице «когда все бегают, лучше посидеть», Маса присел на корточки. Кому захочется, чтобы его уничтожили, да еще не вступая в разговоры?

Выход был только один — поменять приметы.

Некоторое время он кружил по разоренным кварталам, пока не нашел то, что нужно.

То, что нужно, стояло у фонарного столба. Косопузый дядька в очках, с дробовиком на плече. Одет в юкату, на рукаве красная тряпка, голова повязана платком, чтоб не напекло.