Джордж Беллаирс - И восстанут мертвые. Смерть знахаря. Любопытство убивает

– Прочь! Прочь! Почему вы не оставите меня в покое? Что я такого сделала, зачем вы меня преследуете? – завыла женщина, стараясь закрыть дверь. Наконец она поняла, что ее усилия тщетны, и внезапно отступила. Застигнутый врасплох, Харриуинкл ворвался в дверь и едва не растянулся на полу в коридоре. Прежде чем он успел прийти в себя, в живот ему нацелились стволы дробовика. – Убирайся отсюда, Сэм Харриуинкл, да поживее!

– Эй, эй, миссис Уикс, не надо так. Я просто хотел спросить, не нужна ли вам помощь в связи с дознанием и прочими формальностями. Опустите ружье. Я понимаю: вы немного переутомились, – но это не оправдание, чтобы так обращаться с полицейским при исполнении. Положите ружье, и мы забудем об этом инциденте.

Женщина осмотрелась вокруг. Констеблю не понравился ее взгляд, как и дробовик в руках. Горящие глаза, волосы, всегда тщательно причесанные, а теперь всклокоченные, придавали ей полубезумный вид. Возможно, она действительно повредилась рассудком. На лбу констебля под шлемом выступили капли пота и покатились вниз, заливая глаза. Он снял головной убор и вытер лицо красным носовым платком. Потом вдруг ухватил шлем за ремешок, резко взмахнул им, ударил по стволам ружья и отвел их от своего солнечного сплетения. Свободной рукой, еще сжимавшей платок, констебль крепко стиснул запястье миссис Уикс. Она попыталась вырваться, ее пальцы тянулись к спусковым крючкам двустволки, которые, к облегчению Харриуинкла, были на предохранителе. Казалось, безумие придало ей чудовищную силу. Женщина принялась царапаться, лягаться и молотить констебля кулаками. Дышала она хрипло, со свистом.

– Миссис Уикс, миссис Уикс, ради всего святого, будьте благоразумны! О чем вы только думали? – придушенно пропыхтел полицейский.

– Пусти меня… пусти… а не то, видит Бог, я начиню тебя свинцом, как сделала это с Уиксом…

От изумления и ужаса Сэм Харриуинкл едва не ослабил хватку, но, полностью осознав смысл только что сказанного, в последнем отчаянном усилии обезоружить безумную женщину рванул дробовик на себя. Тут нога его скользнула по кафельной плитке коридора, руки невольно разжались, и не успел он опомниться, как миссис Уикс вырвала у него ружье, отступила на шаг и щелкнула затвором. За мгновение в голове констебля промелькнули мысли о жене, о его большой семье, о полицейском участке и мирной деревенской жизни, с которой, похоже, ему предстояло расстаться навсегда. Но смертельный выстрел, какого он ждал, не пробил ему грудь. Крупная фигура инспектора Литтлджона выскочила из темноты, две могучих ручищи обхватили миссис Уикс, полыхнула ослепительная вспышка, грянул двойной выстрел, дробь загрохотала по потолку. Дрожащий Харриуинкл поднялся…

Тем временем Литтлджон пытался усмирить беснующуюся женщину. Ему пришлось нелегко: миссис Уикс уже не помнила себя и дралась как дьявол. Зажав шею Литтлджона, она душила его, когда деревенский констебль сунул руку в карман, достал пару наручников и с поразительным проворством защелкнул их на ее запястьях. Инспектор высвободил голову из захвата и оттолкнул фермершу. Вдвоем полицейские сумели усадить ее на стул и связать веревкой, которую Литтлджон срезал во дворе под навесом. Миссис Уикс скрежетала зубами, рычала, выкрикивала ругательства и страшные проклятия. Некоторые из них вогнали Харриуинкла в краску. Раздались шаги, и появился инспектор Олдфилд, который крепко держал и тащил за собой Лорримера!

У Харриуинкла от изумления отвисла челюсть.

– Значит, все это время он прятался здесь?

– Да, – кивнул Олдфилд. – Мы шли сюда по делу и, проходя в ворота со стороны дороги, увидели, как вы открываете дверь кухни. К счастью для вас, мы успели вовремя, вдобавок нам тоже повезло: шум, что вы подняли в задней части дома, спугнул прохвоста, он выскочил через парадную дверь. Я погнался за ним по полю, мне удалось схватить его. Сегодня утром вы славно потрудились, Харриуинкл.

Лорример успел немного отдышаться, но выглядел жалко. Небритый, в грязной одежде, он, похоже, не спал со вчерашнего дня. Налитые кровью глаза смотрели испуганно и дико, сухие губы нервно дергались, а пальцы конвульсивно сжимались и разжимались.

– Я могу все объяснить… я объясню… я возмущен таким обращением. Может, я и преступник… Отпустите мою руку… Видит Бог, я заставлю вас пожалеть об этом…

– Довольно, мистер Лорример. У вас будет возможность все объяснить. А пока должен вас предупредить: все, что вы скажете, может быть впоследствии использовано против вас в суде. Нам пора отправляться.

Женщина на стуле издала дикий вопль, оскалилась и разразилась безумным смехом.

– Развяжите ее, развяжите… что вы с ней сделаете? – Казалось, Лорример вдруг забыл о себе и заметил бедственное положение своей подруги по несчастью. – Энни, Энни, что они с тобой сделали? Развяжите же ее, говорю вам… Что вы творите? – Лорример зарыдал.

Олдфилд повернулся к Харриуинклу:

– Думаю, вам надо запрячь двуколку. Я отвезу мистера Лорримера в участок, нам нужно срочно задать ему несколько вопросов. Может, вы отправитесь со мной, Литтлджон, и присмотрите за ним, пока я буду править? Харриуинкл останется здесь, подождет врача и машину из психиатрической больницы для миссис Уикс.

Констебль испуганно покосился на женщину, которая притихла и что-то невнятно бормотала с пеной на губах.

– Пожалуй, Харриуинкл достаточно натерпелся за это утро. Он отвезет вас, а я побуду тут и подожду «Скорую», – предложил Литтлджон.

Измученный констебль поблагодарил его взглядом за заботу.

Так, Лорример, сломленный, с понуро опущенными плечами, поехал в Эвингдон в двуколке между двумя полицейскими, а Литтлджон закурил трубку и остался караулить безумную женщину, которая не проронила ни слова и просидела неподвижно, пока не прибыла карета «Скорой помощи», чтобы отвезти ее в психиатрическую лечебницу графства Трентшир.

На пути в полицейский участок Эвингдона Лорример сидел молча между полицейскими. Он выглядел изможденным, осунувшимся, с нездорово-красными губами и белым как мел лицом, цвет которого заставил Олдфилда вспомнить о путешественниках, страдающих морской болезнью. Эта бледность так встревожила инспектора, что в участке он отвел Лорримера к себе в кабинет, усадил в кресло и предложил ему выпить бренди, на что тот охотно согласился.

– А сейчас, мистер Лорример, вам следует собраться с мыслями и приготовиться дать показания о своих недавних передвижениях и о том, как вы оказались участником событий на ферме «Аппер-Хилари». Возьмите себя в руки, скоро прибудут главный констебль и инспектор Литтлджон, – произнес Олдфилд и оставил задержанного приводить мысли в порядок под надзором спокойного констебля Харриуинкла.