Николас Блейк - «Улыбчивый с ножом». Дело о мерзком снеговике

– Мне уже пора идти, – произнес он. – Вернусь к ланчу. А пока Джорджия за вами присмотрит. Все будет хорошо, Роза.

Джорджия ожидала сцену, но женщина как будто впала в апатию. Питер сделал жест, который Джорджия никогда не забудет: он приблизился к мадам Альварес и нежно поцеловал ее в лоб. Любовник не смог бы сделать меньше. Иуда не смог бы сделать больше. А Питер не был ни тем, ни другим, хотя ему пришлось побывать в обоих ипостасях.

После его ухода Джорджия возобновила свои усилия, пытаясь заставить Розу Альварес выдать своих сообщников. Внутренне сжимаясь, но действуя уверенно, она перепробовала все виды женского оружия – намеки, хитрость, сочувствие, тонкий обман. В итоге никуда не продвинулась. Джорджия вынуждена была поверить – мадам Альварес ничего не знает о том, что на самом деле происходит за кулисами клуба «Теймфорд». Либо это, либо она слишком плохо себя чувствует или боится объяснить.

Джорджия решила предпринять последнюю атаку:

– Почему вы говорили, что боялись уснуть?

Не успела мадам Альварес ответить, как внизу о чем-то заспорили, кто-то стал подниматься по лестнице. В дверь просунулась голова взволнованной квартирной хозяйки.

– Простите, мэм. Я сказала им, что мистера Бретуэйта нет.

Ее оттолкнули двое вошедших мужчин – сеньор Альварес и его крупье, который был сегодня в шоферской униформе.

Роза Альварес отпрянула, коротко, почти по-звериному вскрикнув. Старик не обратил внимания на Джорджию, но заботливо наклонился над женой и погладил ее по голове. Роза Альварес зажмурилась, словно ласка была прелюдией к пытке.

– Любовь моя, ты так меня напугала, – произнес он своим старческим, шелестящим, как бумага, голосом. – Мы не знали, куда ты уехала. К счастью, я нашел в твоей книжке адрес мистера Бретуэйта. А теперь ты должна вернуться домой и лечь в кровать. Тебе нездоровится. Мы пошлем за доктором.

Однажды Джорджия видела, как кошка играет с землеройкой. Мышь забилась в угол. Кошка извлекла ее оттуда молниеносным движением лапы. Снова и снова мышь бежала, спасаясь, обратно, распластывалась в углу, верещала, как скрипевший по аспидной доске грифель, и снова и снова кошка доставала ее оттуда. Мадам Альварес вжалась в кресло. Казалось, она тоже пытается уменьшиться в размерах, притвориться мертвой. В ответ на терпеливые уговоры мужа мадам Альварес не издала ни звука – кроме того резкого, отчаянного вскрика, когда он к ней прикоснулся. Джорджия больше не могла этого терпеть.

– Одну минуту, сеньор Альварес! Ваша жена приехала сюда в истерическом состоянии, которое, боюсь, лишь усугубляется вашим присутствием. Она сказала, что весь вчерашний день провела под замком. Вы очень разозлились на нее за ту историю с рулеткой. Я не хочу вмешиваться, но она очевидно больна, и, по-моему, врача нужно пригласить немедленно. Если вы оставите ее здесь, уверяю вас, ей будет обеспечен надежный уход.

– Не сомневаюсь, мадам. Но я не могу и помыслить, чтобы доставить такие хлопоты вам и мистеру Бретуэйту. Если позволите, я бы хотел побеседовать с вами наедине. – Старик зна́ком предложил ей выйти за дверь. На его длинном, угасшем лице появилась печальная улыбка. – Вы поймете, когда я скажу вам, что моя жена страдает периодически возникающим бредом, разновидностью мании преследования. К несчастью – я никогда себе этого не прощу – я действительно грубо разговаривал с ней о той небольшой допущенной ею неосторожности, и это вызвало у нее один из таких приступов. В подобные периоды ей нужно находиться… взаперти. И требуется квалифицированная медицинская помощь. Если вас успокоит возможность проводить ее до дома вместе с нами и пообщаться с ее врачом, прошу это сделать. Я сознаю, как все это может быть для вас огорчительно.

За свою жизнь Джорджии приходилось принимать много непростых решений, но никогда еще настолько трудного. Она не доверяла изысканной учтивости сеньора Альвареса, хотела вырвать Розу из его рук. Вместе с тем, если сейчас она станет сопротивляться ему, то неизбежно сама вызовет подозрения. С одной стороны, неясная опасность для этой женщины – а Джорджия не могла быть уверена, что объяснение сеньора Альвареса не является правдой. С другой стороны, крах ее собственных шансов попасть в центр заговора. Джорджия взвесила все «за» и «против» и проговорила:

– Да, конечно, сеньор Альварес. Она должна отправиться домой с вами. Я тоже поеду, если можно. Дело не в том, что это успокоит меня, просто это немного успокоит ее.

Джорджия хотела бы забыть эту поездку в «Теймфорд», даже узнав позднее, что Розе Альварес нельзя было помочь уже до ее приезда к Питеру в то утро. Она проследила, как женщину, впавшую в беспамятство, уложили в постель, побеседовала с доктором Уилсоном, ее врачом, вернулась в Лондон и из уличной телефонной будки позвонила сэру Джону Стрейнджуэйсу. Сведения о докторе Уилсоне проверят. Доверенные люди сэра Джона понаблюдают за клубом «Теймфорд». Больше ничего сделать она не могла…

Через пару недель Питер Бретуэйт зашел к ней и сообщил, что мадам Альварес умерла.

– Грязная это игра, – вздохнул он, беспокойно вышагивая по комнате. – Мне это не нравится. Я боялся, что они это сделают, но не мог и пальцем пошевелить, чтобы помочь ей.

– Думаете, они ее убили?

– Разумеется. Доктор Уилсон выписал свидетельство о смерти. Впечатляет, как они проворачивают свои делишки. Не жалея расходов. Доктор явно один из них.

– От чего она умерла?

– От какого-то непонятного заболевания. Элисон узнавала у безутешного вдовца. Бедная Роза… ничего не скажу, я ее терпеть не мог, однако мне бы хотелось поквитаться с этим старым извергом, Альваресом.

– Но если это было заболевание… вы же не хотите сказать, что…

– Все было выполнено весьма аккуратно. Они даже вызвали специалиста. Порой они пугают меня, эти люди, против которых мы действуем. Никаких старомодных ударов тупым предметом. Просто маленькая порция микробов.

– Питер, вы позволяете своему воображению уводить вас слишком далеко.

– Никакого воображения на этот счет. Они просто следуют примеру «Людей в капюшонах». Когда их заговор был раскрыт, французская полиция обнаружила лабораторию, кишевшую болезнетворными бактериями. Один из членов «Cagoulards» признался, что их подготовили для использования против предателей внутри движения. Шутите над этим, если можете. Неудивительно, что бедная Роза опасалась заснуть в ту ночь. Она боялась укола с мерзкими микробами. Ее «мания преследования» объяснила бы любые обвинения, которые она выдвинула бы. Членам «А.Ф.» следует соблюдать осторожность.

«Что ж, если это действительно правда, мадам Альварес в итоге все-таки была членом движения, – размышляла Джорджия. – Без сомнения, ее убили не за разглашение тайны их рулетки. Они могут подозревать, что она что-то рассказала Питеру или мне об их движении. Похоже, нам тоже следует соблюдать осторожность». Однако по мере того, как неделя шла за неделей, предположение Питера казалось Джорджии все более фантастичным. И только через два месяца, когда ей наконец удалось попасть на встречи «А.Ф.», она осознала, насколько близок он был к истине. Та сцена, невинная с виду, однако ужасная по сути, врезалась ей в память…