Николас Блейк - «Улыбчивый с ножом». Дело о мерзком снеговике

Жаркий июньский вечер. Званый обед в доме профессора Харгривза Стила в Хэмпстеде. Лысая голова хозяина с клоками волос по бокам, которые придавали ему отдаленное сходство с мистером Пиквиком, поблескивала в свете свечей. Он поворачивался то к одному гостю, то к другому, то болтая, как чертенок, с озорным весельем, то отвергая какой-то аргумент с резкой, почти пренебрежительной логикой, то на мгновение впадая в задумчивость, когда в нем как будто не оставалось ничего живого, кроме беспокойных, проворных рук, показывавших небольшие фокусы.

Очарованная Джорджия наблюдала за ним. В ходе беседы интеллект Стила настолько доминировал в компании, что это ощущалось почти физически, словно он был одной из тех неодолимых природных сил – столь дорогих сердцу старых сочинителей историй о привидениях, – которые могут проходить сквозь запертые на висячий замок двери или расшвыривать сильных мужчин в стороны, как пучки соломы. Даже в его игривости чувствовалось нечто львиное. Однако этот груз интеллекта не подкреплялся соответствующим впечатлением от натуры Стила. Не было черт характера, за какие можно было бы зацепиться и сказать: «Вот это настоящий человек»; только череда настроений. Подобно силам природы, профессор Стил был аморфным – он стремительно и постоянно видоизменялся.

Нравственность каждого человека, думала Джорджия, является компромиссом между силой его характера и обстоятельствами. Если нет характера для регулирования этого соотношения, то получаем гения и сумасшедшего, для которых нравственность не имеет смысла. Гений – лишь сумасшедший со своей специализацией и особыми обстоятельствами. По этой причине Харгривз Стил – видимо, один из самых опасных людей в Англии: стихийная личность, обладающая огромной силой, но не имеющая ответственности.

Джорджия забавлялась, наблюдая, как женщины носятся с профессором. Образно говоря, он позволял им поглаживать его гриву, восхищаться клыками, даже немного дразнить, но если они делались слишком дерзкими, то сбивал их с ног одним ленивым, безошибочным взмахом лапы. Без сомнения, позднее они похвастаются этими царапинами перед знакомыми. Ходили бесчисленные истории о жестоких отповедях ученого – часть их рассказывали о себе сами жертвы. В качестве компенсации человек извлекал определенную славу из факта, что спесь с него сбил сам Харгривз Стил.

После обеда он пригласил гостей осмотреть его лабораторию. Здесь, среди резервуаров и микроскопов Стил будто стал другим человеком. Джорджия поняла, почему коллеги порой называют его шарлатаном или «немного шутом». Ему нравилось устраивать шоу. Войдя в лабораторию, он словно надел причудливую мантию древнего алхимика. Повел себя вдруг резко, деловито, однако своими приборами манипулировал с некой подчеркнутой артистичностью и рассеянностью, отделявшей его от аудитории. Зрители видели профессора будто через толстое стекло одного из его резервуаров. Впечатление чародея за работой усиливалось благодаря помощнику ученого – полному человечку с топорщившимися усами. В полной тишине он подавал материалы для каждой новой демонстрации, незаметно передвигался по лаборатории, словно был автоматом, контролируемым с помощью радиоволн, излучаемых массивным лбом профессора.

Одна дама, немного заскучав в ходе представления, кокетливо спросила:

– Когда вы покажете нам, где держите несчастных морских свинок, которых мучаете, профессор Стил?

– Мадам, в глазах науки вы и морская свинка – в равной мере подходящий материал для исследования. Разница в том, что вас содержать дороже.

Женщина, экстравагантные вкусы которой вынуждали мужа публично отказываться от ее долгов, издала резкий нервный смешок. Губы профессора Стила изогнулись в самодовольной улыбке, как у комика-любителя, чья шутка имела успех. Через несколько минут, когда профессор демонстрировал электрический мотор, один из гостей, важничая, спросил:

– Почему вы не используете модель Зинкессена? Я бы сказал…

– Потому что эта лучше, – рассеянно ответил он.

Стил закончил то, что Джорджия назвала «заготовками», и неожиданно взял ее за руку. Не обращая внимания на других гостей, которые потащились следом или вернулись в гостиную, он провел для нее маленькую экскурсию.

– Уверен, миссис Стрейнджуэйс, что во время своих путешествий вам доводилось видеть кое-какие явления. Подойдите и посмотрите поближе на их причины. – Поджав губы, Стил настроил мощный микроскоп. – Это холерные вибрионы. Активные, не правда ли? Взгляните.

Джорджия увидела нечто похожее на множество темных червячков, извивавшихся и метавшихся.

– А здесь бациллы туберкулеза. Довольно скучные. Большинство из нас носит их в себе… Бациллы бубонной чумы… Borrelia berbera – это паразит, вызывающий африканскую возвратную лихорадку… Далее, три разных вида малярийных паразитов – Plasmodium vivax, Plasmodium malariae, Plasmodium falciparum… Сибирская язва – заурядное на вид маленькое чудовище, правда? А вот трипаносома, провоцирующая сонную болезнь… А если вы подойдете к этому микроскопу, мы увидим голову мухи цеце – той, что распространяет сонную болезнь в Африке.

К концу демонстрации Джорджия почувствовала легкую тошноту.

– Вы, наверно, привыкли к тому, что все эти мерзкие бактерии находятся в вашем доме. Я бы постоянно вставала ночью, чтобы убедиться, что никто из них не сбежал.

Глаза профессора Стила сверкнули. Слово «сверкнули», возможно, не совсем верно передавало то промелькнувшее в них озорное, даже немного безумное выражение. Он похлопал Джорджию по плечу:

– Не волнуйтесь. Я не натравлю их на вас… если будете вести себя хорошо.

Двое других гостей, до сих пор остававшихся с ними, засмеялись. Харгривз Стил был этим вечером в ударе. Но у Джорджии кровь застыла в жилах. Она поняла, что слова ученого – угроза. Джорджия навидалась ужасов, которые причиняли эти отвратительные микроскопические существа. Возможно, смерть Розы Альварес – из этой безликой, чистой лаборатории. Сама же Джорджия, являясь теперь членом движения, получила предостережение, донесенное в невинных выражениях в присутствии двух ничего не подозревающих свидетелей, – бомбу, скрытую в хлопушке.

Именно эта сцена позволила Джорджии несколько месяцев спустя, когда руководитель заговора, человек, которого «А.Ф.» намеревался сделать диктатором, оказался в ее власти, обращаться с ним без всяких угрызений совести, как обращалась бы она с несущей болезнь вошью профессора Стила.

Та сцена в лаборатории профессора Стила ознаменовала новый этап отношений Джорджии с «А.Ф.», который начался во время ее первого визита в дом Элис Мейфилд в середине мая. Анализируя эту историю год спустя, Джорджия увидела встречу в ее истинном свете. Она напомнила ей один случай, когда Джорджия девочкой плыла на яхте подруги к Внешним Гебридам. Остров Барра, мрачная черная глыба, поднялся над горизонтом. Яхта подходила к острову, ближе и ближе, пока не возникло впечатление, что сейчас она врежется в скалы. Потом, почти мгновенно, появилось устье пролива, сначала как узкая изогнутая расселина в скалах, затем – как судоходный канал, и по нему они плавно прошли в самую глубь острова, в город Каслбэй, где, как забытая игрушка, лежал на самой дальней стороне бухты на своем крохотном островке замок Кисимул.