Найо Марш - Последний рубеж. Роковая ошибка

– Я знаю. Но поверьте мне, это очень важно. Срочный звонок. Вы можете пойти с нами, впустить нас и везде сопровождать, если пожелаете, а потом мы мигом доставим вас в церковь. Помогите нам. Пожалуйста.

Снова наступила пауза, более долгая.

– Ладно, – решилась наконец миссис Джим и села в машину.

Они приехали в Квинтерн, и ключ миссис Джим, который она держала под камнем в угольном сарае, открыл им доступ в дом.

Пока Фокс звонил в полицейский участок Верхнего Квинтерна с телефона в гостиной, Аллейн отправился в конюшню. Грибные «грядки» Брюса пребывали точно в том же состоянии, в каком он оставил их несколько часов назад, когда, прихватив лопату, ушел копать могилу. Ветхая дверь в соседнее помещение была закрыта. Аллейн потянул ее на себя и остановился на пороге. На первый взгляд все здесь выглядело и пахло так же, как в его первый приход. Заходящее солнце проникало сквозь грязное окно и освещало его собственные следы и следы Картера на пыльных досках пола. «Никаких других следов нет, – подумал он, – но следов Картера больше, чем моих». В углу лежала не потревоженная куча мусора. С дурным предчувствием, от которого у него пересохло во рту, Аллейн повернулся к очагу и начал тихо, но смачно ругаться, что позволял себе нечасто.

Он сидел у очага на корточках, когда Фокс заглянул в окно, увидел его и тут же появился в дверном проеме.

– Они уже высылают сюда своего парня, – сообщил он.

– Они-то высылают, – сказал Аллейн, – но вы посмотрите сюда.

– Тогда я войду?

– Вопрос риторический.

Фокс сделал четыре гигантских шага на цыпочках и остановился над очагом.

– Разрушен, да? – сказал он. – Надо же!

– Как видите. Но посмотрите сюда, – он указал длинным пальцем. – Вы видите то же, что вижу я?

– Какое-то квадратное отверстие. Отсюда было выкопано что-то прямоугольное, вроде коробки или жестянки. Правильно?

– Думаю, что так. И еще взгляните сюда. И сюда. И на камни.

– След от каучуковых подошв, ей-богу.

– Ну и что вы теперь скажете насчет точки, помеченной чертовым крестом?

– Я скажу, что игра называется «Картер». Но зачем? Что он задумал?

– А я вам скажу, Фокс, что когда я заглядывал сюда в три часа, этот очаг находился в том же состоянии, в каком пребывал бог знает сколько лет.

– Садовник ушел вместе с нами, – вслух подумал Фокс.

– И до сих пор копает могилу и будет копать еще долго.

– Кто-нибудь побывал здесь с тех пор?

– Во всяком случае, не миссис Джим.

– Значит, остается…

– Неуловимый Клод. Нужно вызвать сюда Бейли и Томпсона, но готов поспорить, что это он.

– Да. А он якобы встречается с кем-то насчет машины, – с горькой иронией сказал Фокс. – Можно и собаку-ищейку вызвать.

– А мы можем тем временем продолжить свои тщетные усилия и поискать, нет ли тут где-нибудь кирки или лопаты. В конце концов, не мог же он разворотить очаг ногтями. Где здесь у садовника сарай с инструментами?

Он оказался рядом, за грядками спаржи. На пороге сарая они чуть не споткнулись о кирку, валявшуюся на полу перед дверью – единственная нотка хаоса в безупречном порядке. Брюс содержал свои инструменты так, как до́лжно их содержать: начищенными, заточенными и разложенными по полкам. Рядом с киркой стояли прислоненные к скамейке легкая лопата и лом. На всех этих инструментах остались следы недавнего интенсивного использования.

Аллейн наклонился и осмотрел их, не прикасаясь.

– Поцарапаны, – сказал он. – Затуплены. Их засунули сюда в спешке. И взгляните – след от каучуковых подошв на дорожке.

– Значит, дело в шляпе?

– Если вы хотите сказать, что Клод Картер пришел на конюшенный двор, как только Брюс и мы с вами покинули его, разворотил очаг и вернул инструменты сюда, в сарай, то да. Но если вы спросите, означает ли это, что Клод Картер убил свою мачеху, я не скажу, что это взаимосвязано.

Аллейн протянул руку внутрь и снял ключ с гвоздя, потом закрыл и запер дверь, а ключ положил в карман.

– Бейли и Томпсон смогут забрать его в участке. И лучше бы им поторопиться.

Он направился обратно к машине, но на полпути остановился.

– Вот что я вам скажу, Фокс. У меня такое ощущение, что мы все время отстаем на два корпуса и рискуем проиграть, хоть и с минимальным счетом.

– Что это могло быть? – следуя за ходом собственных мыслей, вслух произнес Фокс. – Что это было? Вот о чем я себя спрашиваю.

– И как вы себе отвечаете?

– Никак. Я не знаю ответа. А вы?

– Ну, можно, конечно, строить любые дикие предположения. Мистер Маркос, например, пошутил насчет спрятанного сокровища. Но может статься, что он был прав.

– Закопанное сокровище, – презрительным эхом отозвался Фокс. – Ну и что это за сокровище?

– Что вы скажете насчет марки «Черный Александр»? – поинтересовался Аллейн.

После отъезда Аллейна мистер Маркос пробыл в Киз-хаусе совсем недолго. Он заметно притих, и Верити спросила себя, не превращается ли она в одну из тех занудных старых дев определенного возраста, которые воображают, будто каждый мужчина, выказывающий по отношению к ним малейшую любезность, пытается с ними заигрывать.

Он попрощался с чрезвычайно озабоченным видом, задержав на ней взгляд своих черных влажных глаз словно в раздумье. Казалось, он хотел спросить ее о чем-то, но лишь поблагодарил за терпение, с каким она «перестрадала» им же навязанный визит, поднес к губам ее ладонь, поцеловал собственный большой палец и отбыл.

Верити срезала розы и поставила их на полчаса в горячую воду. Потом привела себя в порядок и поехала в Сент-Криспин.

День клонился к вечеру, когда она добралась туда. Удлинившиеся тени доходили до могил, разбросанных тут и там, одни в тени, другие на солнце. В воздухе стояли запах сырой земли и пчелиный гул.

Поднимаясь с розами по ступенькам церкви, Верити услышала, как лопата размеренно и глухо вреза́лась в землю. Звуки доносились из-за церкви, и она поняла, что это Брюс выполняет свою скорбную работу. Ее вдруг наполнило чувство симпатии к садовнику – за прямоту, с которой он говорил о смерти Сибил, и желание сослужить ей эту последнюю службу. Его склонность к проявлениям сентиментальности больше не имела значения, Верити пожалела, что насмехалась над ним, и подумала, что из всей компании окружавших Сибил людей, включая даже Прунеллу, он один, вероятно, искренне скорбел о ней. «Не буду увиливать, – решила она, – как только покончу с цветами, несмотря на всю свою нелюбовь к могилам, пойду и поговорю с ним».

Жена викария, миссис Филд-Иннис и вся Женская гильдия, в том числе и миссис Джим, были на месте и уже весьма продвинулись в украшении церкви цветами в медных вазах. Верити присоединилась к миссис Джим, та отвечала за лилии Брюса, привезенные из Квинтерна.