Найо Марш - Последний рубеж. Роковая ошибка

– Постараюсь запомнить, сэр, – кротко ответил Планк.

– Похоже, мистер Харкнесс проснулся, – сказал Фокс.

И действительно из дома донесся ужасающий кашель. Аллейн в мгновение ока подскочил к двери, остальные встали за ним. Аллейн постучал в дверь.

В коридоре послышались шаги и неразборчивое ворчанье. В замке повернули ключ, и дверь чуть-чуть приоткрылась. Из щели на них смотрел, моргая, небритый мистер Харкнесс, от которого разило виски.

– Конюшня закрыта, – пробасил он, собираясь захлопнуть дверь, но Аллейн уже поставил ногу на порог.

– Мистер Харкнесс, – сказал он, – прошу прощения за беспокойство. Мы из полиции. Не могли бы вы уделить нам минутку?

Несколько мгновений оба стояли и молчали. Потом мистер Харкнесс распахнул дверь.

– Полиция? А насчет чего? Снова насчет моей несчастной племянницы-грешницы? Господи прости ее, хотя это и было бы неслыханной щедростью с его стороны. Входите. – Он провел посетителей в контору, подал им стулья и, кажется, впервые за все это время заметил сержанта Планка.

– Джоуи Планк, опять ты! Что ж ты не отступишься никак? Что толку? Ее не вернешь. «Мне отмщение. Я воздам, – говорит Господь» [19] Послание к Римлянам, 12:19. (Синодальный перевод). . Так что теперь ей воздается там, куда она попала. Кто эти джентльмены?

– Старший суперинтендант, приехал к нам решить кое-какие административные вопросы, мистер Харкнесс, – представил Аллейна Планк. – И любезно предложил помочь с нашим небольшим затруднением.

– Почему вы так по-дурацки выражаетесь?! – раздраженно воскликнул мистер Харкнесс. – Это не небольшое затруднение, это тяжелое прегрешение и муки вечные, и она навлекла их на себя, а я поспособствовал. Простите, – сказал он Аллейну, внезапно переходя на нормальный тон. – Я, наверное, кажусь вам ужасно грубым, но вы же понимаете, какое это для меня потрясение.

– Конечно, понимаем, – ответил Аллейн. – И просим прощения за то, что нагрянули без предупреждения. Нас попросил суперинтендант Кюри из Маунтджоя.

– Ну, наверное, он знает, что делает, – проворчал мистер Харкнесс. Теперь в его тоне слышались одновременно беспомощность и раздражение. Глаза покраснели, руки дрожали, а от него самого ужасно пахло. – Про какую это вероятность умышленных действий тогда говорили? Кем они меня считают, а? Если бы были какие-то умышленные действия, разве я бы не потребовал наказать виновных? Не стал бы бдеть день и ночь, как ангел правосудия, пока не вскроется страшная правда? – Он поглядел на Аллейна увлажнившимися глазами и вскричал: – Ну! Скажите же! Разве не поступил бы я так?!

– Уверен, что поступили бы, – поспешно согласился Аллейн.

– Это было бы совершенно естественно и правильно, – добавил Фокс.

– А вы молчите, – рассеянно и беззлобно произнес Харкнесс.

– Мистер Харкнесс, – начал Аллейн и осекся. – Должен ли я обращаться к вам по званию?

Дрожащая рука мистера Харкнесса потянулась к его усам щеточкой.

– Я не настаиваю, – пробормотал он хрипло. – Как хотите. И так сойдет. – На смену хозяину конюшен снова пришел рассеянный святоша: – Гордыня – самый тяжкий грех. Так что вы говорили? – Он наклонился к Аллейну, изображая заинтересованного слушателя.

Тщательно подбирая слова, тот объяснил, что если происшествие повлекло за собой чью-то гибель, полиция обязана исключить все прочие варианты, кроме несчастного случая.

– Порой всплывают обстоятельства, которые не позволяют сразу же прийти к этому заключению. Чаще всего эти обстоятельства в результате оказываются незначительными, однако нам следует в этом убедиться.

– Ну, конечно. Неплохой спектакль разыграли, – усмехнулся мистер Харкнесс.

Не без труда Аллейн заставил его припомнить промежуток времени между отбытием и возвращением компании в тот день. Выяснилось, что мистер Харкнесс большую часть дня провел в конторе, сочиняя речь для религиозного собрания. Затруднившись припомнить подробности, он сказал, что запер племянницу в ее комнате, откуда она позже сбежала, и рассеянно добавил, что еще днем, во сколько точно – не помнит, ходил в амбар помолиться, но не видел ничего необычного и никого не встретил. К концу разговора он совсем сник.

– А где вы обедали? – спросил Аллейн.

– Извините, – бросил мистер Харкнесс и вышел из комнаты.

– Куда это он?! – воскликнул Фокс.

– По зову природы? – предположил сержант Планк.

– Или по зову бутылки. – Аллейн оглядел контору: взгляд его упал на выцветшие фотографии со скачек и стройного, едва узнаваемого мистера Харкнесса в форме кавалериста. На более позднем снимке была запечатлена сердитая молодая женщина на рыжей лошади.

– Это Дульси, – пояснил сержант Планк.

Письменный стол был завален счетами, квитанциями, брошюрами с описанием пород лошадей и памфлетами, провозглашающими неотвратимое и ужасное приближение Страшного суда и вечных мук. В центре стола лежал исписанный листок бумаги – аккуратный поначалу почерк к концу превращался в неразборчивые каракули. Похоже, это был черновик речи о плотских искушениях. Слева от стола, в углу, возвышался буфет, который заметили Рики и Джаспер Фарамонд. Аллейн приоткрыл незапертую дверцу. Внутри стояла бутылка виски, а за ней, подальше, но все равно на виду, лежала записка с нарисованным на ней красными чернилами черепом с костями и грозной надписью: «ОСТЕРЕГИСЬ! Не то попадешь прямиком в ад!» Бутылка была пуста.

Аллейн двумя пальцами приподнял записку, и за ней обнаружилась маленькая коробочка, наполовину заполненная таблетками.

– Взгляни-ка, Фокс, – сказал он.

– Так, так, – произнес Фокс, нацепив очки и внимательно посмотрев на коробочку. – «Братья Симон». Что нам про них известно?

– Амфетамины. Препарат запрещен в Великобритании. – Аллейн положил одну таблетку себе на ладонь. Едва он успел убрать коробочку на место, а таблетку положить в карман, как Фокс бросил:

– Идет.

Только Аллейн успел закрыть дверцу буфета и уселся обратно на стул, как звук неровных шагов возвестил о приходе мистера Харкнесса в облаке свежего перегара.

– Прошу прощения, – сказал Харкнесс. – Желудок вдрызг расстроился. Последствия шока. Так что вы говорили?

– Да я уже закончил, – ответил Аллейн. – Хотел только спросить, не будете ли вы возражать, если мы осмотрим ваши владения: место происшествия и так далее.

– Да смотрите где хотите, – ответил Харкнесс. – Только ради бога, умоляю вас, не заставляйте меня туда идти.

– Нет-нет, конечно, можете не ходить, если не хотите.

– Мне этот овраг снится, – прошептал Харкнесс, потом после долгого молчания добавил: – Меня заставили на нее смотреть. Опознание. Ужасное зрелище. Ладно, не смею вас задерживать. Удачной охоты. – Он издал лающий звук, похожий на смех, не без труда встал на ноги и всхлипнул.