Найо Марш - Последний рубеж. Роковая ошибка

– И в Сен-Пьер-де-Рош, судя по опыту Рики.

– Тягостно как-то, – вздохнул Фокс.

Небо на западе медленно темнело. К тому времени, как они закончили работу над материалами дела, туча была уже над Ла-Маншем и надвигалась на остров. После ланча она закрыла почти все небо и нависла так низко, что, казалось, церковный шпиль на холме над Маунтджоем скоро ее проткнет и на землю низвергнутся потоки воды. Однако дождя по-прежнему не было. Аллейн и Трой пошли в больницу, а Фокс нанес дежурный визит в полицейский участок.

Ко времени чаепития стало темно, как вечером.

В пять часов позвонила Джулия – спросить, не хочет ли Трой, чтобы они заехали за ней по пути на собрание, которое она упорно продолжала называть «вечеринка Каса». Трой ответила, что не намерена там присутствовать, а у Аллейна и Фокса есть машина. На заднем фоне в трубке Джаспер прокричал приветствие. Похоже, они с Джулией были в прекрасном настроении. Даже Карлотта присоединилась к общему радостному хору.

– Ты говорил, они только рады были, что этот ужасный Луи удрал.

– И не без причин.

– У него большие неприятности, Рори?

– Мы не знаем точно. И вероятно, не узнаем никогда.

Снова зазвонил телефон. Аллейн ответил, затем убрал трубку от уха, и Трой услышала престраннейшие звуки, будто кто-то говорил в репродуктор, громкость которого то увеличивали, то уменьшали. Иногда голос в трубке становился похожим на грозный рык. Трой разобрала слова «Божья кара» и «Страшный суд».

Аллейн слушал все это, скривившись.

– Я приду, – сказал он, когда голос в трубке умолк на мгновение. – Мы все придем. Уже договорились.

– Джонс! – проревел голос. – Джонс!

– С этим могут быть сложности… Впрочем, наверное, он тоже придет.

Голос в трубке перешел к громким увещеваниям.

– Это уже слишком, – возмутился Аллейн, кладя орущую трубку рядом с телефоном. Когда ему представилась возможность вставить хоть слово, он взял трубку и сказал:

– Мистер Харкнесс, я приду на вашу проповедь. Пока что до свидания. – И повесил трубку.

– Это правда был мистер Харкнесс? – спросила Трой. – Или какая-то разбушевавшаяся стихия?

– Первое. Погоди минутку. – Аллейн позвонил администратору, сказал, что ему звонит сумасшедший, и попросил не соединять больше с ним.

– Как вообще можно вести службу в таком состоянии? – удивилась Трой.

– Харкнесс одержим. Трудно сказать, что это: алкогольный угар, помутнение рассудка или нас и правда ждет какое-то чрезвычайно важное заявление.

– Чего же он хочет?

– Чтобы все пришли. Особенно Феррант и Джонс.

– Зачем?

– Потому что он собирается всем объявить, кто убил его племянницу.

– Во всеуслышание?!

– Да, именно так.

Служба была назначена на шесть часов вечера. Аллейн с Фоксом выехали из Маунтджоя без четверти шесть. Хотя небо затянула пелена туч, дождь никак не начинался.

Через минуту-две их обогнал полицейский фургон.

– Это Планк, – объяснил Аллейн. – Со своими молодцами в синей форме и их подопечными. Вообще-то, сегодня они форму не надели.

– А надо было? – настороженно спросил Фокс.

– Надеюсь, нет.

Поравнявшись с Л’Эсперанс, они увидели, как из ворот выезжает большой автомобиль Фарамондов, а около «Лезерс» проехали мимо группки прохожих и пристроились в хвост к колонне из трех автомобилей.

– Похоже, будет аншлаг, – присвистнул Фокс.

У дома были припаркованы еще два автомобиля, а полицейский фургон поставили во дворе конюшни. Рыжуха на выгоне вскинула голову и уставилась на Аллейна с Фоксом. Денники пустовали.

– Харкнесс один тут за всем смотрит? – задумчиво произнес Фокс. – Не верится мне, что он сейчас в состоянии заниматься конюшней.

Из автомобиля вышел ветеринар, мистер Блэкер, и направился к ним.

– Случай, без сомнения, очень необычный, – сказал он. – Я получил престраннейшее письмо от Каса с требованием прийти. Не так я обычно провожу воскресные вечера. Он ведь со всей округи народ созвал. Вы в этом как-то замешаны?

Прибытие Фарамондов избавило Аллейна от необходимости отвечать. Джулия и Карлотта были одеты в черные льняные костюмы и батистовые блузы – показатель того, что миссис Феррант достигла исключительных высот в прачечном ремесле.

– Ну, пойдем внутрь? – предложила Джулия, будто они в театре и только что прозвучал звонок к началу спектакля. – Мы же не хотим ничего пропустить?! – Она положила обтянутую перчаткой ладонь на руку Аллейна. – Только как же корзинки?! Взять их с собой или оставить в машине?

– Корзинки?

– Как, вы разве не помните? «С дам – корзинки». Мы с Карлоттой привезли сэндвичи с лангустами и майонезом. Как считаете, уместно?

– Не уверен, что до них вообще дойдет дело.

– Посмотрим. Если что, сами потом съедим, дома. Вы ведь приедете к нам на ужин? Вы с Трой? И мистер Фокс, само собой разумеется?

– Джулия, – сказал Аллейн, – мы с Фоксом – полицейские при исполнении, и как бы вкусны ни были сэндвичи с лангустами, вряд ли мы сможем принять ваше любезное приглашение. А теперь, будьте добры, займите первый ряд, только не обвиняйте меня потом в том, что увидите. Вход вон там, справа.

– Ах, да! Понятно. Простите.

Аллейн подождал, пока Фарамонды уйдут, и заглянул в полицейский фургон. Впереди сидели Планк и Мосс, а Криббидж и совсем юный констебль сзади сторожили Ферранта и Сида Джонса. Полицейские были в штатском.

– Дождетесь, пока все зайдут, и сядете сзади, ясно? Если мест не будет, будете стоять.

– Да, сэр, – отрапортовал Планк.

– Где остальные?

– Уже внутри, мистер Аллейн. Сели поближе к сцене. Там еще один полицейский из центра, как вы и велели. За дверью черного хода.

– Как тут наши два «сокровища»?

– Феррант чудит, мистер Аллейн. Не идет на контакт со следствием. Разговаривает только с Джонсом, да и то ругательствами. Врач приходил к Джонсу перед отъездом и дал ему уменьшенную дозу. Он тоже здесь.

– Хорошо.

– Говорит, мистер Харкнесс ему звонил, просил что-нибудь для бодрости, однако, похоже, и сам уже что-то принял.

– Где доктор Кэри?

– Внутри. Только что зашел. Просил передать вам, что психическое состояние Харкнесса неустойчивое, но он вменяем.

– Спасибо. Ладно, пошли, Фокс.

Они присоединились к людскому ручейку, огибающему конюшню и движущемуся по дорожке к старому амбару.

Сразу за дверью на входе стоял человек с блюдом для сбора пожертвований. Выудив из карманов мелочь, Аллейн спросил, нельзя ли ему кратко побеседовать с мистером Харкнессом, на что ему ответили, что Брат Кас молится в своей комнате и никого не принимает.

– Аллилуйя, – добавил мужчина, очевидно таким образом благодаря за пожертвование.

Аллейн и Фокс нашли свободные места в середине зала. Дополнительные стулья и деревянные ящики, очевидно, были принесены местными жителями из дома. «Паства» состояла, в основном, из жителей Коува и окрестных деревень и группки более модно одетых визитеров – очевидно, приехавших из Маунтджоя, а может, и просто любопытных туристов. Аллейн узнал несколько посетителей «Трески и бутылки». Там же, в четвертом ряду сидела миссис Феррант с непроницаемым лицом, а рядом с ней – малыш Луи.