Буало-Нарсежак - Смерть сказала: может быть

— И это все? — удивился Лоб.

— Ну да, все. А вы что вообразили?.. Я здесь не изготавливаю духов. Я их изобретаю. Возьмите-ка понюхайте!

Он откупорил пробирку под самым носом у Лоба. И по комнате разлился сложный аромат, в котором преобладал мускус, но временами ощущался также, как бы перемежаясь с ним, запах леса, нагретой солнцем травы, теплой земли.

— Нравится?

— Право же…

— Именно такого ответа я и ждал! — вскричал Нелли, прищелкнув пальцами. — По правде говоря, поначалу может не понравиться… А потом, минутку спустя, вы попросите понюхать еще. Это и есть духи — настоящие!… Вот «Аспазия». А вот «Клеопатра».

Он схватил другую пробирку. На сей раз духи напоминали запах шерсти, резкий, звериный. Лобу вдруг вспомнилась собака, помесь с волком, его детства. Когда, побегав, она каталась по траве, то пахла именно так. Сильный, чуточку терпкий запах, взывающий к ласке.

— Как у вас получаются такие ароматы? — подивился Лоб.

— Ага! Вы заинтересовались! — обрадовался Нелли со своей едва сдерживаемой восторженностью, которая придавала его жестам своеобразную лихорадочность.

Нелли провел указательным пальцем по пробиркам за спиной Лоба, жестом арфиста, перебирающего струны перед началом концерта.

— Три месяца исследований на «Клеопатру», четыре — на «Аспазию». И ничего, кроме химических веществ на основе туберозы… Когда это поступит в продажу, больше никто не пожелает всей этой фабричной дребедени — духов для мединеток [ 2] и служащих с оплаченным отпуском. Постойте-ка!…

Порывшись в карманах куртки, он извлек гигиенические салфетки и завернул в них одну из пробирок.

— Преподнесите-ка своей протеже… этой, с цыганским именем…

— Зина!

— Да. Клянусь, это поможет ей выкарабкаться.

— Что ей просто необходимо, — заметил Лоб.

И рассказал Нелли, который слушал его вполуха, про свою бессловесную войну с девушкой.

— На вашем месте я бы плюнул, — сказал Нелли. — Жалость — это прекрасно, но сродни анемии. Отказывают ноги. Ты перестаешь работать как следует.

Лоб машинально рассматривал ряды пробирок.

— Мне хотелось бы доискаться, — продолжил Лоб, — почему она так себя ведет. После кризиса обычно наступает разрядка… И потом… она могла бы мне довериться. Какое там! Заметьте, сама по себе она меня не особенно интересует. Просто я люблю вникать в суть проблем.

— Вы повторяете точь-в-точь слова Мари-Анн, — сказал Нелли. — Для нее люди — тоже прежде всего проблемы. Какая чушь! По мне же, они смесь, наподобие этой…

Он потряс пробиркой, которую держал в руке.

— Немного больше того, чуть меньше этого, и они пахнут хорошо или непотребно. Вместо того чтобы вести за вашей девушкой наблюдение, возьмите-ка ее в крепкие руки, поболтайте с ней — подправьте смесь. Ведь хорошо знаешь лишь то, что создано тобой самим.

Он протянул руку, преграждая Лобу путь.

— Посторонним вход воспрещен.

Он указал на ту часть лаборатории, где стоял письменный стол, заваленный рисунками, и рассмеялся.

— Я, конечно, шучу. Секретов у меня нет. Просто я пытаюсь изобретать флаконы, упаковку, выражаясь языком фармацевтов. Самые тонкие духи без заманчивой упаковки могут не иметь спроса. Вот почему я намерен рядом с лабораторией открыть магазин. Мари-Анн не согласна со мной, но у меня — своя теория. Поживем — увидим. Клиента необходимо захватить врасплох. К примеру, вот брелок для ключей с флакончиком духов… «Селимена». Да, все выпускаемые мною духи носят женские имена… «Зина»… скажите на милость, а ведь звучит неплохо… Вам нравится? Дарю. Для ключей от вашей машины.

— А кто же займется магазином? — спросил Лоб.

— Что? Моим магазином? Об этом я еще не думал… Я помещу объявление.

— В таком случае… Зина? Нелли посерьезнел.

— Да-а, вижу, к чему вы клоните… Вы тоже весьма последовательны. Буду с вами откровенен, Лоб. Если эта девушка соответствует вашему описанию, тогда нет и еще раз нет! Я не могу жить в окружении постных физиономий. Пройдет неделя — и я ее прогоню. Понимаете, мне требуется, чтобы на меня давили, меня подстегивали, чтобы мною занимались. Но не заставляйте меня заниматься другими.

— Но в таком случае… — возразил Лоб.

— Да нет, старина, — вскричал Нелли, — не хватало еще вам начать ломаться! Вы должны понять, что я имею в виду… Конечно же присылайте вашу девушку… Постараюсь что-нибудь придумать. Пойдемте, я покажу вам помещение.

Взяв Лоба за руку, Нелли повел его по коридору. Лоб не противился. Трудно противостоять такому деятельному человеку, всегда доверительно настроенному, немного утомительному, многословному, убежденному в своей правоте, возможно, хитрому, чье радушие ударяет вам в голову подобно алкоголю. Они вошли в комнату, где трудились художники по интерьеру. Ее окна выходили на площадь Гримальди. Нелли с ходу принялся объяснять расположение витрин и, присев на корточки, рисовал кончиком пальца по плиткам.

— Упаси Боже, чтобы это напоминало ювелирный магазин! Я делаю ставку на молодежь. У меня будет звучать музыка, создавая атмосферу; у прохожих возникнет желание сюда заглянуть. Вот тут, справа, в глубине, — кабинет духов с вентиляторами.

Лоб думал о Зине, которая, быть может, ждала его, несмотря на озлобленность.

— … Нюхаешь один запах… Щелк вентилятор… нюхаешь другой. Спутать невозможно. Обычно, заглянув в парфюмерный магазин, вы не в состоянии вычленить нужный запах. Ароматы смешиваются друг с другом. Как в кондитерской или аптеке. Только не это!

Как бы удрать, не обидев хозяина нелюбезным поступком? Лоб начинал чувствовать себя как на угольях. Но ему пришлось еще выйти с Нелли на улицу, чтобы, посмотрев на магазин снаружи, получить о нем полное представление и даже с умилением повторять:

— Просто замечательно! В самом деле, ловко придумано!

— Не правда ли? — улыбался Нелли.

И поскольку он всегда устремлялся к будущему, добавил:

— Думаю, ей тут понравится. Передайте, что я жду ее.

Лоб удрал. В отеле он узнал, что ему звонил инспектор Менго. Это не к спеху. Приняв душ, он надел синий костюм из ткани «альпага» и долго разглядывал себя перед зеркальным шкафом. «Может, я ей не нравлюсь? Я выгляжу староватым. У меня вид счетовода… Впрочем, так оно и есть… Вот ведь что со мной сделали!» Он примерил однотонный галстук серого цвета. «Нет, слишком парадно. В конце концов, какая разница! Она мне уже поднадоела!»

Он мчался в клинику, нагоняя время. Зина причесалась, слегка подкрасила щеки, и Лоб сразу же вошел в роль. Выжав улыбку, он чопорно поздоровался.

— Я вижу, вы чувствуете себя лучше, — сказал он. — У меня есть для вас кое-что весьма приятное…

Он поставил на тумбочку пробные духи. Зина даже не прикоснулась к пробирке.