Николай Свечин - Неизвестные рассказы сыщиков Ивана Путилина, Михаила Чулицкого и Аркадия Кошко [СИ litres]

С приближением поезда мужчина отправился в кассу. Я встал ему в затылок. Он купил два билета II класса до Москвы. Я сделал то же. Войдя с ними в один и тот же вагон, я занял место в одном с ними купе. Но вскоре мужчина дал на чай появившемуся проводнику, и последний перенёс их вещи в соседнее пустое купе. К великой своей досаде я остался один. «Что делать теперь?» – подумал я, и мысли роем понеслись в моей голове. Уж не пробуравить ли мне стенку пробочником перочинного ножа? Но от этой затеи пришлось отказаться: и стенка толста, да и много ли увидишь и услышишь сквозь подобную дырочку. Я вышел в коридор. Он был пуст. Оглядевшись, я потихоньку подошёл к их двери и приложил ухо. До моего слуха ясно донёсся его голос. Он говорил: «Тебе представляется блестящий случай доказать мне и свою любовь, и силу своих женских чар и обаяния. Замани его в какой-нибудь вертеп, а там ударом кинжала в сердце ты с ним покончишь. Смелей, помни награду, что ожидает тебя». Затем послышались женские рыдания и мольба. Мужчина, видимо, был непреклонен и настоял на своём. После чего последовали клятвы, поцелуи и примирение. Я отпрянул от двери, спугнутый вновь вошедшим пассажиром. Впрочем, слышанного мною было достаточно, и я поздравлял себя с удачей. В Москве моя парочка уселась на извозчика, я – на другого, и мы двинулись. Они подъехали к «Лоскутной» гостинице, а я проехал несколько дальше, вылез и вернулся к ней. Что было мне делать? Войти и навести справку? Но какую и о ком? Времени прошло слишком мало, и вновь приехавшие вряд ли успели вручить свои паспорта. К тому же подобные расспросы не обещали больших результатов и могли лишь спугнуть преступников. Озабоченный, я прогуливался около гостиницы, как вдруг из подъезда снова вышла моя дама. С минуту, как бы в нерешительности, поколебалась, а затем быстро куда-то отправилась. Я, разумеется, за ней. Чем больше я наблюдал, тем сильнее росло моё убеждение в том, что прогулка эта делается ею неспроста. Не требуется большого опыта, господин начальник, чтобы отличить просто фланирующую женщину от преступницы, выполняющей какой-то задуманный план. Моя особа часто озиралась, словно боясь погони, останавливалась у витрин, оглядывалась. Сомнений не было: она стремилась к преступной цели.

– Почему вы это знаете? Быть может, эта женщина просто спешила на какое-нибудь тайное рандеву.

– Нет, господин начальник, поверьте, этого не было. У женщины, идущей на свидание, обычно весёлый, суетливый, приятно взволнованный вид. У этой же лицо было мрачно, озабоченные складки на лбу, и чуть ли не испуг на лице. Слежки она, разумеется, не заметила, но оно и не удивительно, потому что следил я, Свистунов, а это что-нибудь да значит. Таким образом, дошла она по Тверской до гостиницы «Люкс» [100] Тверская улица, 36. и, ещё раз оглядевшись по сторонам, юркнула в подъезд. Я с беззаботным видом последовал за нею. Нас вместе подняли на лифте во второй этаж. Я вежливо пропустил её вперед и видел, как она исчезла в 7 номере. Проболтавшись с 10 минут по коридорам, я спустился в вестибюль и принялся рассматривать выставленные фамилии постояльцев. Против седьмого номера значилось «В.И. Мешков». Я собрался уходить, но в это время моя дама спустилась по лестнице в обществе старика лет пятидесяти. Шуба старика была распахнута, и в его галстуке я заметил дорогую булавку. «Несчастный! – подумал я. – Идёшь на заклание и сам не ведаешь». Сели они на извозчика и поехали в «Прагу» [101] У Арбатских ворот, 2. . За ними и я. Я слышал, как дама сердилась на метрдотеля и требовала непременно отдельный кабинет. Ещё бы ей не сердиться! Ведь без кабинета план её был неисполним. Кабинеты оказались занятыми, и волей-неволей пришлось им пройти в общий зал. Я тоже занял столик, решив не спускать с неё глаз. Долго ли подсыпать яду в стакан! Однако всё обошлось благополучно, и снова мы вместе одевались и выходили из ресторана. Садясь на извозчика, она бросила фразу: «Итак, голубчик, до вечера, вернее – до ночи, так как к «Яру» не стоит ехать ранее 12 часов». Она уехала, а старик пошёл пешком. Кинувшись к извозчику, я счёл нужным тихо бросить старику фразу: «Остерегайтесь этой женщины, с нею вас ждёт смерть». Старик остановился, удивлённо посмотрел и добродушно сказал: «Отстань ты от меня, милый человек». Затем он медленно пошёл дальше.

Моя особа вернулась в «Лоскутную» гостиницу. Я вошёл следом за дамой и, прикинувшись подвыпившим, подозвал к себе швейцара, сунул ему рублёвку и спросил: «Скажи, голубчик, кто эта красавица и из какого номера? Я более часу уже её преследую, но слова от неё добиться не могу». Швейцар оскалил зубы и тихо проговорил: «Эта дамочка, ваше сиятельство, сегодня прибыла с мужем с вокзала, занимают они у нас 22-й номер, а как ихняя фамилия – сказать не могу, так как утром паспортов своих они не дали и сказали: «Некогда, мол, сейчас, дадим опосля». Ага, подумал я, хоть документы, наверное, и хорошо подделаны, но на всякий случай оттягивают. На этом я закончил свои наблюдения и, явившись сюда, прошу вашего разрешения на их арест.

Зная бездарность Свистунова, я не нашёл возможным арестовать этих людей, но послал к ним агента с вежливой просьбой пожаловать в Сыскную полицию. Свистунову я сказал:

– Мне некогда, а потому допросите лично этих людей здесь же, у меня в кабинете, вот за тем столом. Кстати, я посмотрю, как вы справитесь с этой задачей.

– Помилуйте, господин начальник, ничего не может быть проще. Мной собраны неопровержимые улики, негодяи припёрты к стенке, и я в пять минут доведу их до полного сознания.

– Ну, это мы посмотрим.

Конечно, я ничего толкового не ждал от допроса Свистунова, но, сознаюсь откровенно, что уж очень хотелось мне поглядеть на проявление его «следственных талантов».

Не обрадовался я своей затее.

Вошли приглашённые и с растерянным видом приблизились ко мне.

– У меня нет времени лично вас допрашивать, господа. Но ваши показания запишет мой чиновник. Садитесь к его столу.

Они покорно повиновались. Я сделал вид, что пишу, но на самом деле не спускал со Свистунова глаз. Этот болван был поистине «великолепен». Усевшись важно в кресло, брезгливо оттопырив нижнюю губу, он неторопливо вытаскивал какие-то бумаги из откуда-то взявшегося портфеля. Подтянув медленно галстук, сильно задрав голову кверху, он сделал долгую паузу и затем совершенно неожиданно повернулся и голосом, на три диапазона ниже обычного, гаркнул:

– Твоё имя, негодяй?

Мужчина так и подпрыгнул.

– Кто вам дал право меня оскорблять и тыкать? – воскликнул он возмущённо.

Свистунов зловеще загоготал:

– Ладно, ладно. На пытке, поди, иную песню запоёшь.

– Чёрт знает что такое, – сказал допрашиваемый, – что это, явь или кошмар? – и, обретясь ко мне, он взмолился: – Господин начальник, ради Бога, оградите меня от этого субъекта.