Агата Кристи - Пять поросят

– Вы это имели в виду, когда утверждали, что невозможно ничего достичь без помощи самого подсудимого? – спросил Пуаро.

– Именно так, дорогой друг. Мы же не чудотворцы. Половина успеха в этом единоборстве – это впечатление, какое производит обвиняемый на присяжных. Я знал много случаев, когда присяжные выносили приговоры, прямо противоположные требованиям судьи. «Он совершил это. Что же тут говорить?» – решает присяжный заседатель. Или: «Никогда он не совершит подобного! Что вы мне ни говорите – не поверю!» А в нашем случае… Кэролайн Крейл даже не пыталась бороться.

– Почему?

Сэр Монтегю пожал плечами.

– Меня об этом не спрашивайте. Кэролайн, конечно, очень любила покойного. Она впала в глубокую депрессию, когда поняла, что наделала. И, наверное, никогда уже не пришла в себя после этого шока.

– Следовательно, по-вашему, она была виновна?

Деплич удивился:

– Гм… Я считаю это само собой разумеющимся.

– Она вам когда-нибудь говорила, что виновна?

Деплич удивился еще больше:

– Конечно, нет. У нас есть свой условный код. Невиновность… гм… она всегда предполагается. Однако, поскольку вас так интересует этот случай, мне жаль, что вы не сможете поговорить со старым Мейхью. Он подбирал для меня материалы по делу Крейла. Старый Мейхью мог бы вам сказать значительно больше, чем я. Но сегодня его уже нет – он отдал богу душу… Остался его сын, Джордж Мейхью, но он тогда был совсем мальчишкой. Ведь минуло много лет.

– Понятно. Мне еще повезло, что вы сохранили так много воспоминаний об этом процессе. У вас прекрасная память.

Деплич, казалось, был польщен.

– Видите ли, обычно все припоминаешь лишь в общих чертах. Но если речь идет об обвинении, требующем высшей меры наказания… К тому же в связи с делом Крейла было очень много шума в прессе. Большое внимание привлекла любовная сторона дела. Довольно заметной фигурой была девушка, замешанная в процессе. Мне она показалась весьма привлекательной.

– Извините мою назойливость, – сказал Пуаро, – но я повторю вопрос: у вас не было никакого сомнения относительно виновности Кэролайн Крейл?

Деплич пожал плечами.

– Откровенно говоря… Не было ни малейших сомнений относительно ее виновности. Да, да, она убила его! Несомненно!

– Какие доказательства выдвигались против нее?

– Все они были в пользу обвинения. Во-первых, мотив. Крейл жил с ней последние годы как собака с кошкой, в бесконечных ссорах. Он все время путался с какой-нибудь женщиной. В этом он был невоздержан, такая уж натура. Но Кэролайн как будто все это легко сносила. Она делала скидку на его артистический темперамент, а он в самом деле был художник высокого класса. Ценность его работ ныне чрезвычайно выросла, чрезвычайно! Хотя лично мне не по душе его стиль… Все же его живопись хороша, это безусловно. Как я уже сказал, иногда между ними вспыхивали настоящие баталии. Миссис Крейл тоже не отличалась кротостью. Однако он каждый раз возвращался к ней. Все недоразумения проходили. Но в последний раз произошло по-другому. В тот раз любовница оказалась девушкой, и даже очень молодой. Ей было только двадцать. Звали ее Эльза Гриер. Единственная дочка какого-то йоркширского промышленника. Богатая, решительная, она знала, чего хочет. А хотела она заполучить Эмиаса Крейла. Сначала навязала ему заказ на свой портрет, хотя он обычно не писал парадных полотен типа «Госпожа такая-то в розовом шелке с жемчугами». Однако время от времени он брался за портреты. Не знаю, многим ли женщинам они понравились бы – ведь он не прятал их недостатков! Но портрет мисс Гриер Крейл написал, а заодно и влюбился в нее по уши. Он был давно женат, ему перевалило за сорок, и он ясно понимал, что не может не вызвать улыбку, появляясь перед друзьями со столь юной особой. Он был безумно влюблен и готов был разойтись с женой, чтобы обвенчаться с Эльзой. Само собой, Кэролайн Крейл не могла допустить этого. Она угрожала ему. Два человека случайно слышали, как она говорила, что, если он не откажется от девушки, она его убьет. И она не шутила! За день до того, как случилось несчастье, они пили чай у одного соседа, который занимался собиранием разных растений и готовил из них лекарства. Использовал он и болиголов пятнистый, как обычно называют это растение, или цикуту. За столом шел разговор о цикуте и ее смертоносном действии. На следующий день наш химик заметил, что из бутылки исчезла добрая половина цикуты. Это встревожило его. Флакончик с цикутой был потом найден в комнате госпожи Крейл.

Эркюль Пуаро заметил:

– Но ведь кто-то другой тоже мог спрятать там флакон.

– Нет, в полиции Кэролайн созналась, что сама взяла яд. Слишком непродуманно с ее стороны, конечно. Но в то время у нее еще не было адвоката, чтобы посоветоваться. Видимо, поэтому она и призналась, что взяла цикуту.

– Зачем?

– Будто бы собираясь покончить с собой. Каким образом флакон оказался почти пуст и со следами только ее пальцев, объяснить не могла. Это чрезвычайно усложнило ее положение. Она утверждала, что Эмиас Крейл покончил жизнь самоубийством. Но если бы он брал напиток из флакона, который она спрятала в своей комнате, тогда были бы отпечатки и его пальцев.

– Яд был ему дан с пивом?

– Да. Она взяла бутылку пива из холодильника и отнесла в сад, где Эмиас работал. Еще и налила в стакан и смотрела, как он пьет. Потом все пошли к ленчу, оставив его в саду, – часто бывало, что он не приходил к столу. Потом Кэролайн и гувернантка нашли его мертвым. Ее версия состояла в том, что пиво, которое она подала, было без яда. В своем выступлении на процессе я сказал, что, почувствовав угрызения совести, Эмиас сам влил яд. Аргумент, конечно же, неубедительный. Крейл не был тем человеком, который мог так поступить. А факт – отпечатки пальцев – был весьма весомым. И привел к осуждению.

– Отпечатки их пальцев были обнаружены и на бутылке с пивом?

– Не совсем. Нашли только его отпечатки… Но они вызвали подозрение. Дело в том, что Кэролайн осталась с Крейлом одна – гувернантка пошла звать врача. И она, вероятно, вытерла бутылку и стакан, а потом приложила его пальцы – чтоб можно было утверждать, что она не имеет никакого отношения к делу. Но этот фокус не прошел. Старый Рудольф, который вел расследование, просто потешался над этим трюком, доказав четко и точно, что человек не мог удержать бутылку в таком положении, как показывают отпечатки пальцев. Понятно, мы сделали все возможное, дабы доказать, что руки его были сведены смертельными судорогами, но наши аргументы оказались неубедительными.

Эркюль Пуаро спросил:

– Цикута была влита в бутылку до того, как она отнесла ее в сад?

– На бутылке не было следов яда, только на стакане.