Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 40. Дело кричащей ласточки

Тетя София заявила, что он должен забыть обо всем этом, что она даст ему возможность начать все снова. Затем она, судя по всему, обратила в наличные все, что у нее было, и отдала деньги Джеральду.

— Может ли она получить назад хоть что-нибудь? — поинтересовался Мейсон.

— Судя по всему, нет, во всяком случае теперь, когда Джеральд мертв, а Бернис стала его официальной вдовой. Тетя София перевела деньги Джеральду в качестве прямого подарка. Все инвестиции он делал от своего имени, а теперь тетя София на все вопросы о ее замужестве отвечает весьма неопределенно.

Понимаете, я полагаю, Джеральд начал подозревать, что Бернис на самом деле не оформила развод в Неваде. Следовательно, любой брак, который он мог заключить, считался бы двоеженством, и Бернис могла бы требовать его ареста. Поэтому Джеральд старался с ней не связываться.

Я думаю, что они с тетей Софией просто съездили в Мексику и вернулись, а друзьям сказали, что они поженились, и все восприняли это как должное. Но когда я спрашиваю тетю Софию о свадьбе, она становится очень-очень рассеянной. Как-то она сказала мне, что не может вспомнить ничего хорошего. Я не думаю, что у них вообще была свадьба.

— В подобных обстоятельствах, — заметил Мейсон, — в принципе можно заявить о том, что люди были деловыми партнерами, и тогда вашей тете присудили бы половину того имущества, которым владел Джеральд на момент смерти. Это сомнительная тяжба, и успех ее зависит целиком и полностью от того, на каких условиях были переведены деньги, был ли это безусловный дар или же они были вложены в общее дело, и от того, как ими распорядились. Знаете ли вы, чем кончилось это дело?

— Нет, — отвечала девушка. — Как я вам уже говорила, тетя София отказывается иметь дело с Бернис. Она говорит, что Бернис может подавиться ее деньгами, что не в деньгах счастье, что Бернис — это алчный, хладнокровный, гребущий под себя деньги паразит и пусть она забирает все.

— Но в таком случае ваша тетушка остается без гроша?

— Об этом я и хотела с вами поговорить, мистер Мейсон. В том числе и об этом.

— Продолжайте, — ободрил ее адвокат.

— Приехав в этот город и поговорив с тетей, я обнаружила, что она отдала все свои сбережения Джеральду Этвуду и что его смерть оставила ее в весьма стесненных обстоятельствах. Тетя София не сказала ни слова о том, чтобы отослать меня обратно в колледж для продолжения образования — чего я так хотела, и я тоже ничего не сказала.

Затем произошло все это и… Ну, откровенно говоря, мистер Мейсон, я не хочу больше задерживаться в этом доме, и, поскольку я хотела вырваться оттуда, мне пришлось найти работу, чтобы стать независимой.

— А что, собственно, произошло? — спросил Мейсон.

— Таинственные вещи, — ответила девушка. — Нечто такое, что меня беспокоит и даже пугает.

— Продолжайте, — предложил Мейсон.

— Тетя София в некоторых отношениях — самая скупая из всех известных мне женщин.

— В отношении вас? — уточнил Мейсон.

— В отношении меня и в отношении других людей. У меня есть комната, крыша над головой, кусок хлеба, но это все. Я не могу продолжить учебу в колледже, потому что у меня нет транспорта, нет одежды, кроме той, которую я привезла с собой. Другими словами, без посторонней помощи я не смогу продолжать учебу.

— Не останавливайтесь, — поторопил Мейсон.

— Итак, сначала я думала, что тетя София достаточно обеспеченная женщина. У нее просторный и комфортабельный дом. У нее есть садовник, который ухаживает за двором, за домом же она следит лично. Она не хочет нанимать горничную, говорит, что она за полдня не делает работы и на час.

— И тогда вы стали помогать ей по хозяйству, — догадался Мейсон.

Кит кивнула.

— А потом?

— Потом, — сказал она, — я чуть не умерла с голоду.

— Как это?

— Тетя София обычно берет газеты и смотрит, где в больших супермаркетах происходит распродажа. Если она может сэкономить три цента на фунте масла в одном магазине, пять центов на фунте бекона в другом, она будет бегать из одного магазина в другой, покупая те продукты, на которые в этот день объявлена скидка. А на стол она подает такое количество еды, которого хватило бы разве что птичке. Почти все время я была ужасно голодна.

— И тогда вы решили пойти работать? — спросил Мейсон.

— Я решила пойти работать и таким образом получила возможность обедать вне дома. Так мне удается хотя бы раз в день нормально поесть.

— Продолжайте, — сказал Мейсон.

— Здесь я столкнулась с теми же трудностями, что и у себя на Востоке. У меня классическое образование, но совершенно никакого опыта.

— Большинству девушек приходится привирать насчет опыта, чтобы получить первую работу, — заметил Мейсон, пристально глядя на нее.

— Я не лгала, мистер Мейсон.

— И вы говорили предполагаемым работодателям всю правду?

Она кивнула.

— Продолжайте, — вздохнул Мейсон.

— Я говорила им правду, и я не собиралась начинать с нуля. Я объяснила им, что я хочу учиться, но что мне нужно достаточно денег на автобус, на обеды, на всякие повседневные нужды — вы понимаете, что девушке нужно следить за своими волосами, чулками, одеждой, обувью, — ну и на все нужны деньги…

Мейсон кивнул.

— Ну и, — сказала она, — я неожиданно получила работу официантки в ресторане Мэдисона и была этому ужасно рада. Я до сих пор не знаю всех тонкостей торговли. Я не знаю, как выудить побольше чаевых из обыкновенного посетителя, но я стараюсь работать хорошо, и люди это видят. И конечно же преимущество этой работы в том, что я там питаюсь. В первые несколько дней мне казалось, что я могу съесть целую тонну! В жизни не была такой голодной.

— Мэдисон доволен вашей работой? — спросил Мейсон.

— Святые небеса, я не уверена, что он вообще знает о том, что я есть на свете! Старшая официантка, которая следит за обеденным залом, вполне ничего. Меня не покидает ужасное чувство, что рано или поздно она уйдет' и тогда моя работа будет зависеть от таких вещей, о которых мне даже не хочется думать, но пока все в порядке.

— Это обычный риск, — сказал Мейсон, — и адвокат здесь вряд ли чем поможет. Почему вы пришли ко мне, мисс Эллис?

— На самом деле, — сказал девушка, — это было мгновенное озарение. Когда вы и мисс Стрит вошли вчера в ресторан и одна из девушек сказала, что вы — знаменитый адвокат, я… Ну, я перекупила ваш столик. Я заплатила официантке, которая должна была обслуживать вас, семьдесят пять центов.

— И чего вы добивались?

— Я не знаю, чего я добивалась, но я твердо знаю, что кто-то доложил об этом мистеру Мэдисону, и он принялся следить за мной, словно ястреб. Полагаю, что официантки не должны беспокоить клиентов своими личными проблемами, и, наверное, для этого есть вс Ъ основания.