Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 38. Окно в спальню

Она задумчиво посмотрела на меня.

— Друд Никерсон — мошенник.

— Похоже, весь город состоит из мошенников, — заметил я.

— Сузанвилл?

— Ситрес-Гроув.

— Дональд, если вас интересует убийство Эндикотта, мы могли бы помочь друг другу.

— В моей работе запрещено оказывать помощь. Я могу только принимать ее.

— Приятно для вас, — усмехнулась девушка.

Мы оба помолчали.

— Так вы работаете над делом Эндикотта, Дональд?

— Нет комментариев.

— Повторяю: я могу вам помочь.

— Много комментариев, но не произносимых вслух.

Стелла закрыла глаза на полсекунды, позволив длинным темным ресницам подчеркнуть гладкую кожу ее щек. Потом она медленно подняла на меня взгляд.

— Хорошо, Дональд, карты на стол. Мне двадцать три года. Я была замужем. Я чертовски деловая женщина. Тетя Марта умерла и оставила мне свою землю в Ситрес-Гроув. Я была художницей — не блестящей, хотя и не плохой: реклама, иллюстрации и тому подобное.

В Ситрес-Гроув хотят строить фабрику, и я владею землей, которая нужна для этой фабрики. Но земля считается жилой, и мне нужно добиться изменений в зональной системе. В любом другом городе это не составило бы труда. Но в Ситрес-Гроув так дела не делаются.

— А как делаются дела в Ситрес-Гроув? — спросил я.

— Ситрес-Гроув находится под властью своего мэра.

— А кто там мэр?

— Чарлз Фрэнклин Тэбер. Раньше в городе были честная администрация и порядочный шеф полиции. Но Тэбер начал произносить речи и давать интервью прессе. Кто-то за ним стоит — не знаю кто, но использовано слишком много мозгов, чтобы добиться своего с таким болваном, как Тэбер. Короче говоря, компетентный мэр потерпел поражение на выборах, и Чарлз Фрэнклин Тэбер вознесся на его место, как он сам говорил, «на волне реформ». Он нашел полицейского, который брал взятки, и представил дело так, будто вся полиция коррумпирована. В результате честного шефа уволили, а нового взяли со стороны, дабы он был «свободен от давления местной политики».

— А при чем тут Друд Никерсон?

— Раньше Друд Никерсон был шофером такси. Но он кузен мэра и стал ворочать большими делами. Как-то Никерсон заявился ко мне. Он знал много вещей — о секретных переговорах, касающихся фабрики, о земле, которую я унаследовала. Я объяснила ему, как много пользы принесет городу фабрика — приток населения, новые рабочие места, развитие строительства и так далее.

— И что'же сказал Никерсон?

— Никерсон рассмеялся и посоветовал мне не быть наивной. Он сказал, что если я рассчитываю на изменения в зональной системе, то мне придется долго ждать, и добавил, что на такой основе не делают бизнес.

— А на какой делают?

— На денежной.

— И вы заплатили?

— В конце концов, да.

— Сколько?

— Пятнадцать тысяч долларов — три раза по пять тысяч.

Я свистнул.

— Я была простофилей, Дональд?

— В зональную систему внесли изменения?

— Еще нет. Я заплатила Никерсону всего две недели назад. Он сказал, что себе оставит только тысячу, а остальное пойдет на политическое давление, лоббирование и тому подобное.

— А потом?

— Потом он погиб в автомобильной катастрофе.

— #Ну и почему вас интересует его тело?

• — Не тело, а одежда, которая была на нем во время аварии. Никерсон сказал мне, что не отдаст деньги, пока не будет уверен в успехе, а чтобы защитить меня в случае, если с ним что-нибудь произойдет, он положит деньги в сейф, и ключ от сейфа вместе с запиской, удостоверяющей, что деньги принадлежат мне, будет лежать у него в бумажнике.

— Вы этому верите?

— Тогда верила.

— И записка действительно была в бумажнике?

— Не знаю. Меня вышвырнули из Сузанвилла, как бродяжку, сказав, что я должна обратиться к управляющему состоянием покойного.

— Вы не видели его бумажник?

— Они меня и близко не подпустили. Ну, Дональд, я выложила карты на стол. Я старалась вас перехитрить, старалась выглядеть соблазнительно… старалась… Черт возьми, очевидно, я так долго имела дело с мошенниками, что решила, будто все кругом такие же. Но вы честный и… достойный.

— Я не могу вам помочь, — сказал я ей.

— Почему?

— Потому что я работаю над кое-чем другим и для кое-кого другого. Я могу получать информацию, а не делиться ею. Скажу вам только одно.

— Что?

— Не лейте слез по поводу кончины Друда Никерсона.

— Чтобы я стала плакать из-за этого жулика! — сердито воскликнула она. — Я только хочу знать, что теперь будет с зональной системой. А что касается этого двуличного… Хотя о мертвых не принято говорить дурно.

— Можете смело говорить о нем, что хотите.

— Что вы имеете в виду?

— Он не мертв.

— Девушка выпучила глаза.

— Откуда вы знаете?

— Я не знаю — просто догадываюсь. Но думаю, что он жив и вся эта история — сплошная подтасовка.

Несколько минут Стелла Карие молча обдумывала услышанное. Внезапно она подняла голову и сказала:

— Вы очень милый, Дональд, и можете поцеловать меня на ночь. Более того, это не будет холодный, целомудренный поцелуй. Можете считать его наградой от признательной вам женщины.

Я успел на шестичасовой самолет в Лос-Анджелес и прибыл в офис почти одновременно с Бертой Кул.

— Получила мою телеграмму? — спросил я.

— Еще бы, — огрызнулась Берта. — Сколько ты выпил перед тем, как отправить ее?

— Я был трезв как стеклышко.

— По-твоему, тебя послали в пустыню собирать флору и фауну? Ты не мог так разволноваться из-за паршивого растения. Что, черт возьми, ты имел в виду?

— Неужели ты не поняла? Я хотел предупредить нашего клиента, что все это подтасовка 1.

— Что «все»?

— Смерть Друда Никерсона.

Берта Кул моргнула своими проницательными глазками.

— Почему же ты не сообщил мне?

— Сообщил. Я послал тебе телеграмму.

Берта задумалась.

— Если это подтасовка, — сказала она наконец, — у нашего клиента может быть куча неприятностей.

— Каким образом?

— Я едва не оборвала все телефонные провода, пытаясь с тобой связаться. Звонила во все отели, мотели, меблированные комнаты и ночлежки в Сузанвилле.

— А в чем дело?

— У нас больше нет этого клиента.

— Почему?

— Он получил нужную информацию из газеты.

— Из какой газеты? — спросил я.

— «Ситрес-Гроув Кларион».

— Ну и что там говорилось?

— Газета разузнала о гибели Друда Никерсона и напечатала об этом заметку, где говорилось, что смерть Никерсойа уничтожила последний шанс раскрыть убийство Карла Карвера Эндикотта. Никерсон был единственным человеком, который видел убийцу и мог его опознать.

— И это заинтересовало нашего клиента?

1Непереводимая игра слов. Plant по-английски — «растение» и «подтасовка».

— Даже очень.

— Что он предпринял?