Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 28. Адвокат Перри Мейсон

— И все было спокойно, вам никто не мешал… Нет, я снимаю свой вопрос и задам другой. Не было ли жалоб на то, что строительство ведется не точно по документации?

— Были, и не раз.

— Скажите, беседуя с мистером Анслеем утром прошлого понедельника, вы обсуждали какое-то определенное дело, связанное с инспекторами?

— Да, сэр.

— Какое именно?

— Ну, некоторые из стальных несущих конструкций стены легли чуть в сторону от положения, намеченного в проекте. Расстояние между их центрами не совсем соответствовало документации, одна или две конструкции ушли чуть вбок.

— Инспектор уже говорил с вами по этому поводу? — Да.

— И что он сказал?

— Он сказал, что или я должен проложить конструкции правильно, или вся стена будет разрушена.

— Вы спорили с ним?

— Можно сказать, спорил.

— А затем, позднее, вы поставили Анслея в известность об этом?

— Конечно, я все рассказал ему.

— И тогда же вы дали Анслею какой-то совет?

— Да, сэр.

— Какой?

— Я сказал, что если он хочет, чтобы все эти неприятности кончились, то ему надо повидаться с мистером Меридитом Борденом.

— И что Анслей вам ответил?

— Он сказал, что скорее возьмет пистолет и выстрелит Бордену прямо в сердце, чем подчинится подобному типу и будет платить ему отступные. Еще он сказал, что если Борден действительно ставит ему палки в колеса, чтобы вымогать деньги, то на этот раз ему не повезло. Он сказал, что таких людей мало просто убивать.

В зале суда раздался слабый гул.

— Свидетель в вашем распоряжении, — сказал Дру Мейсону.

Адвокат выпрямился на стуле.

— Эта беседа состоялась в понедельник? — спросил он.

— Да, сэр.

— А раньше были у вас споры с инспекторами по поводу дефектов конструкции?

— Я бы сказал… Ни на какую другую тему мы и не разговаривали, если хотите знать.

— Инспектора были настроены придирчиво?

— Мистер Мейсон, — с яростью воскликнул свидетель, — инспектора нас просто душили. Они толпой ходили по строительству, придирались к малейшим деталям, до каких только могли докопаться, забрасывали нас требованиями, заставляли ломать конструкции и заново их ставить. Они все время находились на строительстве, выматывая нам всю душу, не давая шагу ступить, буквально доводили нас до сумасшествия.

— И так продолжалось до понедельника прошлой недели?

— Точно.

— Включая понедельник?

— Включая понедельник.

— А теперь обратимся к утру вторника. В тот день вы разговаривали с инспекторами?

— Одну минуту, — вмешался Дру. — Этот вопрос не имеет отношения к делу и не входит в цели перекрестного допроса. Я ничего не спрашивал свидетеля по поводу утра вторника.

— Полагаю, что имею право допрашивать свидетеля по поводу всех его бесед с инспекторами, — возразил Мейсон. — В конце концов, то, что он показывает, является его умозаключением. Он говорит, что инспектора действовали безосновательно и были несговорчивы. Следовательно, я имею право выяснить фактические отношения между этим человеком и инспекторами, а также что он имеет в виду, когда говорит, что они действовали безосновательно или что они были несговорчивы. Должен быть какой-то стандарт нормальных отношений, от которого он отталкивается.

— Думаю, что вопрос правомерен, — заметил судья. — Свидетель, отвечайте.

— Во вторник утром, — продолжал Хорн, — все было совсем по-другому. Инспектор на работе подошел ко мне и сказал, что, по его данным, отклонения опорных конструкций в стене не выходят за пределы нормы. Он давно наблюдает за нашей работой и знает, что мы строим добросовестно. Поэтому считает себя вправе с настоящего момента предоставить нас самим себе, чтобы мы могли спокойно закончить строительство.

— Это было во вторник утром? — переспросил Мейсон.

— Да, сэр.

— Спасибо, у меня все.

— Вы свободны, — сказал свидетелю судья.

— Я вызываю Франка Ферни, — объявил Дру.

Как и другие свидетели, Ферни принес присягу и приготовился к допросу.

— При жизни Меридита Бордена вы работали у него?

— Да, сэр.

— В каком качестве?

— Ну, нечто вроде главного помощника. Я делал все, что было нужно в данный момент.

— Вы делали и секретарскую работу?

— Да.

— И ходили по поручениям?

— Да. Я делал все, о чем Борден меня просил. Например, когда у него собиралась компания, я следил, чтобы стаканы были полны, чтобы гости не скучали. Короче говоря, делал все, что нужно было сделать.

— Вспомните утро прошлого понедельника. Это не был ваш выходной день?

— Нет, сэр. Определенных выходных у меня не было. Я находился около мистера Бордена почти все время, а если мне нужно было уйти, то просто говорил ему, что ухожу.

— А как было вечером в понедельник?

— Я сказал ему, что вернусь поздно, так как хочу провести весь вечер со своей девушкой.

— В котором часу вы ушли?

— В шесть часов.

— Вы знакомы с Марианной Фремонт, служанкой в доме?

— Конечно.

— Пищу в доме готовила она?

— Да, она.

— По понедельникам она выходная?

— Верно.

— И кто готовил еду в понедельник?

— В понедельник мы вели несколько лагерный образ жизни. Если мистер Борден и я оставались одни, я на завтрак делал яичницу-болтунью из нескольких яиц и жарил бекон. На второй завтрак у нас обычно был салат, а вечером я готовил что-нибудь. Если не было гостей. Если же они были (и это относилось не только к понедельнику), мы заказывали еду из кафетерия или вызывали другую кухарку.

— Готовилась ли какая-нибудь еда в прошлый понедельник?

— Мистер Борден сказал мне, что откроет банку квашеной капусты и сварит сосиски. Я с ним не обедал.

— Вы знаете, в какое время он обычно ел по вечерам в понедельник?

— С разрешения суда, я возражаю против этого вопроса, — заявил Мейсон. — Он не имеет отношения к делу.

— С разрешения суда, — сказал Дру, — нам очень важно установить время приема пищи, потому что время наступления смерти — от восьми тридцати до одиннадцати тридцати — определено только по температуре трупа, степени трупного окоченения и посмертного посинения кожи. Его можно уточнить, если мы узнаем, когда именно Борден в последний раз ел.

— А это именно то, что мы не можем знать точно, — заметил судья Эрвуд. — Ведь вы, Ферни, можете сказать только то, что Борден имел привычку ужинать в определенный час?

— Совершенно верно, ваша честь. В понедельник вечером мистер Борден мог уйти через пять минут после меня и поесть где-нибудь, значит, это могло быть немного позже шести. Он также мог поужинать дома в обычное время, в половине десятого, или уже после того, как закончил свои дела с Анслеем. Я только знаю, когда он обычно ел по понедельникам. И могу назвать лишь это время.

— Понимаю, — задумчиво произнес Эрвуд. — Считаю, что при данной ситуации я должен принять возражение адвоката.