Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 26. Убийство в спальне

— Интересно, — произнес Мейсон. — Но пока что-то одни намеки.

— Я веду секретный дневник, куда записываю все то, что мне удалось обнаружить. Я это делаю для того, чтобы, в случае если со мной что-нибудь произойдет, результаты моей работы не пропали и пошли бы на пользу отцу.

— Вы чего-то достигли в вашей работе?

— Думаю, что да.

— А мне не расскажете?

— Не сейчас.

— Почему, осмелюсь спросить?

— Потому, мистер Мейсон, что вы меня тоже подозреваете и я смогу вам полностью открыться, не раньше чем почувствую, что вы готовы поверить мне всем сердцем.

Мейсон не выдержал:

— Но посудите же сами, мисс Дюваль, давайте наконец трезво взглянем на вещи. Вы — молодая привлекательная женщина. Ваш отец работает в банке, и живете вы на зарплату. Из банка, где он работает, пропало почти четыреста тысяч долларов. Отца сажают в тюрьму, а вы бросаете работу и покупаете автомобиль с трейлером. Вы за них полностью рассчитались?

— Да.

— Затем вы превращаетесь в этакое дитя природы — бегаете босиком по росе и нежитесь на солнышке. А завтра заявитесь ко мне в офис с полутора тысячами долларов. Таковы факты. А факты — упрямая вещь, уважаемая мисс Дюваль!

Девушка поморщилась:

— Я знаю, вы думаете, что папа спрятал эти деньги, и я ими пользуюсь. Ну и думайте себе на здоровье! И вы не согласитесь ничего делать, пока я не заплачу. Сначала, по крайней мере, не согласились. А когда я пообещала внести задаток, вы меня начали подозревать. Но, пожалуйста, поверьте мне на слово хотя бы на эти двадцать часов, сделайте хоть что-нибудь и попытайтесь напасть на след моего трейлера. И умоляю — начните не откладывая.

Перри Мейсон барабанил пальцами по столу. Серые глаза Арлен Дюваль с напряженным вниманием следили за каждым его жестом.

— Что вы хотите, чтобы я сделал?

— Найдите трейлер, и побыстрее. Они не могли далеко уйти. Автомобиль с таким прицепом будет достаточно заметен.

— Опишите-ка поподробнее ваш трейлер.

— Да тут много не скажешь — марки «Гелиар» выпуска прошлого года. Но их на дорогах немного. А технические данные можно выяснить, позвонив на завод.

— А ваша машина?

— «Кадиллак».

— Балуете вы себя, однако.

— Я бы так не сказала. Просто, что толку тащить за собой такой прицеп, имея легкий автомобиль. Машина должна быть довольно тяжелой, чтоб и дорогу хорошо держала, и трейлер тянула.

— Сколько угодно трейлеров цепляют к гораздо более легким машинам — я сам видел.

— Цеплять-то цепляют, и они едут, но это же не очень удобно. Ни на секунду нельзя отвлечься от дороги. Но если «гелиар» позади такой машины, как «кадиллак», вы можете быть абсолютно спокойны и позабыть, что сзади у вас что-то есть. Остается только смотреть по сторонам и наслаждаться тем, как мили сами наматываются на колеса.

— А правильно ли я вас понял, мисс Дюваль, что ни полиция, ни налоговая служба, ни какие-то другие посторонние лица у вас не справлялись насчет того, откуда вдруг взялись деньги?..

Девушка усмехнулась:

— Почему же не справлялись? Очень даже интересовались одно время. Но сейчас уже прекратили.

— Вам только кажется, что они прекратили.

— Да нет же, на самом деле! Больше и не вызывают никуда, и не пристают! Но они это дело не бросили, я не сомневаюсь. Регистрируют каждый шаг. Стоит мне пойти в магазин — они тут как тут, не успеешь расплатиться, а кто-то уже сует кассирше бумажку, чтобы отложила банкнот, который я ей дала. Они его потом сравнят с записанными номерами — не украденный ли.-

— И, несмотря ни на что, вы порхаете у всех на виду, как воробей на солнышке.

— Не у всех на виду, — поправила его Арлен Дюваль. — До сегодняшнего дня я и не подозревала, что о моем укромном месте кому-то известно.

— Но, милая, не будьте же наивной! Это ребячество думать, будто вы могли спрятаться после того, как за вами постоянно следили из машины, с мотоцикла, а может быть, даже с вертолета.

— У меня создалось впечатление, что им надоело.

— Хотите пари? — неожиданно спросил Мейсон.

Арлен Дюваль сделала паузу и сказала:

— Нет.

Мейсон продолжал:

— Пока вы бесцельно бродили по лужайке, подставляя лицо ветру и приминая зеленую травку босыми ногами, парочка детективов с превеликим удовольствием вас разглядывала через окуляры полицейских биноклей.

— Ну и пусть! Не запретишь же им…

Перри Мейсон вдруг резко выпрямился.

— Договорились! Завтра утром у меня в офисе с пятнадцатью сотнями долларов.

— В десять часов. Попробую даже в девять тридцать.

— И я немедля предприму кое-что, чтобы напасть на след автомобиля с прицепом. Я хочу знать ответ. А еще я хочу, чтобы между нами не было никаких недомолвок.

— Но я ни в чем не солгала.

— Если вы играете честно, в открытую, я постараюсь вас защитить, но если окажется, что ваш папочка действительно прикарманил триста девяносто шесть тысяч долларов, и что все они или какая-то их часть у вас, и вы их потихоньку пускаете в дело, то в таком случае на меня как на сообщника не рассчитывайте. Я понятно выражаюсь?

— Что вы имеете в виду под сообщничеством?

— А то, что тогда я передам вас полиции. Деньги я найду и верну кому следует, а платой за работу будет причитающееся мне за это вознаграждение.

В отве^ Арлен Дюваль одарила знаменитого адвоката загадочной улыбкой.

— Что ж, достаточно понятно.

Она протянула Мейсону через стол маленькую твердую ладонь. Мейсон пожал ее и обратился к Делле Стрит:

— Набери-ка мне, Делла, Пола Дрейка из детективного агентства. Нам предстоит работа.

Пол Дрейк с кипой бумаг под мышкой вошел в офис Перри Мейсона, когда было уже почти пять часов и, поздоровавшись с ним и с Деллой, с порога заявил:

— Об этом трейлере, Перри, у меня для тебя кое-что есть.

Мейсон посмотрел на часы.

— Что-то стоящее и так быстро?

— Как тебе сказать…

— Ты превзошел самого себя.

— Но ты же этого от меня и хотел, разве нет?

Дрейк плюхнулся в большое кожаное кресло для посетителей, полистал принесенные с собой бумаги, видно было, что чувствует он себя в обычном сидячем положении как уж на сковородке, поерзал так и сяк, после чего повернулся боком и, закинув ноги за один подлокотник кресла, а спиной навалившись на другой, наконец расслабился.

Высокий и худой, он сидел развалившись с ничего, казалось бы, не выражающим лицом, а во всей его манере так и сквозила небрежная неторопливая леность. Человек со стороны мог бы запросто подумать, что Полу такая служба до смерти наскучила, хотя те, кто с ним сталкивался, знали, что его нарочито отрешенный взгляд никогда не пропускает ни одной, даже самой мелкой детали.

Пол Дрейк начал излагать, с чем пришел: