Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 20. Дело о сумасбродной красотке

— Не знаю:.. Но в то время я не думала об этом.

— Почему вы так говорите?

— В то время я думала о карьере. И у меня было для нее все… А потом я поняла, что беременна… Учтите, что это случилось двадцать лет назад. Когда я поняла, в какое положение попала, я запаниковала.

— Вы рассказали об этом своему другу?

— Да.

— И что он сделал?

— Он испугался не меньше меня, но его отец был главой большой компании. Мой друг сказал, чтобы я не беспокоилась, что у них есть специальный человек в фирме, чьей обязанностью является улаживать все щекотливые вопросы, когда это касается сотрудников фирмы, чтобы оградить их от сплетен. И он сказал, что этот человек мне поможет.

— А вы?

— Я ответила, что не собираюсь делать аборт. Он мне сказал, что я старомодна, и мы расстались недовольные друг другом. Он не смог понять меня, я — его.

— И что было потом?

— Этот специалист по урегулированию отношений действительно знал свое дело, — ответила она. — На следующий день я получила через специального посыльного конверт. Вскрыв его, я увидела, что там лежат десять стодолларовых банкнотов. А на другой день прочитала в газете, что мой друг уехал в путешествие по Европе. Больше я его никогда не видела.

— Где он сейчас?

— Не знаю.

Мейсон повертел соломинку в своем бокале.

— А мне кажется — знаете.

— Ну хорошо, — согласилась она. — Кое-что я знаю, Через год он вернулся и женился на молодой женщине, с которой познакомился во время этого путешествия. Насколько я знаю, брак их нельзя было назвать счастливым, но тем не менее они продолжали жить вместе.

— Он и сейчас живет с ней? — спросил Мейсон.

— Она умерла полтора года назад.

— Есть дети?

— Нет.

— А что вы знаете о его отце?

— Он умер десять лет назад, и его сын взял бразды правления в свои руки.

— Как вы думаете, письмо, опубликованное в «Кло-вервилльской газете», было случайным письмом одного из любопытных читателей или оно имеет под собой какую-нибудь почву и является частью хорошо продуманного плана, направленного на то, чтобы найти вас?

— А как вы считаете? — спросила она в свою очередь.

— Думаю, что это не случайно.

— Ну хорошо, — сказала она. — Я тоже думаю, что это не случайно. И я поняла это сразу, как только прочитала письмо. Г1оэтому-то я и прибежала к вам.

— И вы знаете, чем это вызвано?

Она покачала головой слишком энергично: было видно, что она лжет.

Мейсон улыбнулся.

— Вы слишком поспешно отрицаете такую возможность. А что вы скажете об отце ребенка?

— Разве я сказала, что был ребенок?

— Нет. Вы очень тщательно избегали этого вопроса. Но вы сказали, что запаниковали и что были против аборта. Путем логических размышлений можно прийти к выводу, что вы все-таки родили ребенка и что в настоящее время этому ребенку уже девятнадцать лет. В свое время вы совершили ошибку по молодости, но с тех пор прошло столько лет! У вас другое положение в обществе теперь, ответственность, карьера… А потом, и времена изменились. Сейчас уже смотрят иначе на внебрачных детей. Так что причиной вашей паники было, видимо, что-то другое. Полагаю, это был не сам ребенок, а что-то, связанное с ним.

— Вы… вы слишком логичны, мистер Мейсон, черт побери, — произнесла она.

— Но я догадался?

— Догадались… Я защищаю его — своего\(альчика…

— Значит, это был сын, — цроизнес Мейсон.

— Да, сын…, И я хочу защитить его.

— От кого?

— От его отца.

— Ребенок имеет право на отца, — сказал Мейсон.

— Когда он рос, ему нужен был настоящий отец, с которого он мог бы брать пример, уважать, а не этот вертопрах, который убежал от него в Европу и оставил свою милую беременной, предоставив ей самой выпутываться из создавшегося положения. Я не могу рассказать об этом сыну. Я обязана защитить его от этого.

— Вы не хотите, чтобы он узнал, что он внебрачный ребенок?

— И это тоже.

— Мне кажется, будет лучше, если вы расскажете ему всю правду, — сказал Мейсон.

Официантка вновь принеслажоктейли и меню.

Они заказали три бифштекса, и официантка удалилась.

Эллен Эйдер поднесла бокал к губам и отпила добрую половину.

— Не пытайтесь загнать меня в угол, — произнесла она.

— Отнюдь не пытаюсь этого сделать, — ответил Мейсон. — Я только хочу получить информацию, которая мне необходима, чтобы я мог помочь вам.

— Ладно! — сказала она. — Я расскажу йам еще кое-что. Я была молодой, глупой, несмышленой, но красивой девчонкой. И вот я забеременела и получила за это тысячу долларов. Теперь я понимаю, что имел в виду тот человек, который улаживал для фирмы все склочные дела. Он считал, что эти деньги позволят мне уехать из дома и сделать аборт, а потом я снова вернусь в отчий дом, приготовив для родителей какую-нибудь сентиментальную историю.

— Но вы этого не сделали.

— Нет. Хотя мне и пришлось убежать из дома, но в действительности я поступила на работу.

— На какую?

— Нанялась в прислуги.

— А дальше?

— Женщина, к которой я пошла в услужение, оказалась очень внимательной и вскоре обнаружила, что я беременна. Они жили с мужем вдвоем, детей у них не было, и они собирались усыновить ребенка. Вот эта женщина и предложила мне, чтобы, когда придет время рожать, мы отправились с ней в Сан-Франциско, где я лягу в больницу под ее именем и, когда ребенок родится, свидетельство о рождении будет тоже выдано на ее имя. Они обещали относиться к нему, как к родному. Это были очень милые люди.

— Вы так и поступили? — спросил Мейсон.

— Да, я так и поступила.

— И ребенок считает их своими родителями?

— Да.

— А вас он знает?

Эллен Эйдер залпом допила коктейль.

— Это уже к делу не относится, мистер Мейсон, — сказала она. — Я и так рассказала вам вполне достаточно, чтобы вы, могли понять мое положение. И теперь вам должно быть понятно, почему я прошу о помощи. Я в состоянии оплатить ваш гонорар. Единственное, чего я хочу, — чтобы эти люди никогда, никогда; никогда не нашли меня.

— Точнее говоря, чтобы эти люди никогда, никогда, никогда не нашли вашего сына?

— Это одно и то же.

— Отец мальчика стал владельцем довольно большой фирмы после того, как умер его отец? — спросил Мейсон.

— Думаю, что да.

— Тогда, следовательно, сейчас он довольно богат?

— Думаю, да.

— А ведь он мог бы дать вашему сыну блестящее образование?

— Он мог бы дать ему и блестящее образование, и вообще быть большой поддержкой, но сын должен был бы приноравливаться к его образу жизни. А моему сыну уже девятнадцать лет, и все те преимущества, которые он мог бы получить, с лихвой покрывались бы недостатками.

— Но представьте себе, что отец мальчика внезапно умирает, — сказал Мейсон.

— Вот-вот, — подхватила она. — Видимо, опытные адвокаты вроде вас всегда умеют нащупать самое больное место.