Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 14. Дело о разведенной кокетке

— Они ведут себя так, как будто подслушали наш разговор здесь.

Мейсон усмехнулся.

— Мы с Деллой осмотрели всю комнату. Микрофона здесь нет. Вы составили протест в суд?

— Нет. По-моему, это бесполезно.

— Вы имеете в виду, что ей предъявили. обвинение?

— Да, в убийстве первой степени.

— Они чувствуют себя что-то очень уверенно, — отметил Мейсон.

— Конечно, история миссис Кэмптон довольно необычна, — прокомментировал Этна.

— Да, еще бы.

— А что вы скажете о ней?

— Я еще не решил.

— Что произойдет, когда миссис Кэмптон расскажет эту историю в суде?

— Вы хотите сказать, если она расскажет.

— Но рано или поздно ей придется давать показания.

Мейсон усмехнулся.

— Мы постараемся, Этна, чтобы это произошло как можно- позже.

— Вы не надеетесь, что жюри присяжных поверит ей?

— А вы верите?

— Ну, — сказал Этна. — Я верю ей и не верю.

Мейсон продолжал улыбаться.

— Конечно, если принять во внимание всю обстановку, то история звучит правдоподобно. Существует миллионер, который гипнотизировал горилл й внушал им стремление к убийству. Естественно, что рано или поздно он достигнет успеха в своих опытах, и вполне логично предположить, что он становится и первой жертвой. Вы пытаетесь, Джеймс, продать себе эту историю. Вы убеждаете себя, как будто вы жюри.

— Ну, а почему бы и нет?

— Если адвокат убеждает себя в правдивости истории клиента, — это лучшее доказательство, что эту историю не нужно слышать присяжным.

— Наверно, вы правы, — признал Этна со слабой улыбкой. — Мне трудно понять, что со мной происходит. Но, вероятно, я все время пытаюсь убедить себя в правдивости этой истории. Она. звучит дико, но как только я вспоминаю всю обстановку, она начинает выглядеть почти логично.

— Через несколько дней мы узнаем больше, Джеймс, — проговррил Мейсон.

— Не могу простить себе, что я втянул вас в это дело.

Мейсон покачал головой.

— Не беспокойтесь, я бывал и в худших переделках.

— Это опять возвращает нас к вопросу: почему полиция действует таким образом 1. Это ведь довольна необычно для нее?

— Необычно! — воскликнул Мейсон. — Да, это уникальный случай. ^

Зазвонил телефон. Делла сняла трубку.

— Пришел мистер Хардвик, — объявила она.

— Отложим дискуссию на некоторое время, — сказал Мейсон; — И встретим Хардвика жизнерадостными улыбками. Впусти его, Делла.

Делла Стрит открыла дверь, пропуская Хардвика. Тот вошел, чем-то явно озабоченный.

— Добрый вечер, джентльмены, добрый вечер. Надеюсь, я не нарушил своим посещением ваши планы, — приветствовал он их.

— Ничуть, не беспокойтесь, — ответил Мейсон. — Садитесь. Что мы можем сделать для вас?

Хардвик сел, надел пенсне, укрепил слуховой аппарат и сказал:

— Давайте с самого начала выясним наши отношения. Я знаю, что в целом ряде вопросов мы занимаем противоположные позиции. Насколько я понимаю, вы представляете интересы Джозефины Кэмптон?

— Да, это так, — подтвердил Мейсон.

— Я представлял интересы Бенджамина Эддикса при его жизни, — продолжал Хардвик. — Мне известно о нем больше, чем любому другому лицу. Несколько месяцев назад я составил для него завещание. Оно соответствовало его тогдашним желаниям.

— Вы думаете, что с тех пор его желания изменились?

Хардвик откашлялся.

— И желание, и завещание.

— Вы хотите нам что-то сообщить и о чем-то попросить? — поинтересовался Мейсон.

„Хардвик улыбнулся.

— Боюсь, что я плохой игрок в покер.

— А мы и не играем в покер, — отпарировал Мейсон. — Вы участвуете в консультации, где мы выкладываем часть наших карт на стол. Выложите то, что у вас есть, и посмотрим, чем мы сможем ответить вам.

— Хорошо, — * согласился Хардвик. — Создалась довольно необычная ситуация, которая может чем-то помочь вашей клиентке. Мне кажется, мистер Мейсон, что вам надо быть в курсе дела.

— Приступайте* — сказал Мейсон. — Мы слушаем.

— Ваше посещение во вторник мистера Бенджамина Эддикса совершенно выбило его из колеи, — начал Хардвик. — Когда вы нашли часы и кольцо, он был потрясен. Его прежняя самоуверенность испарилась, и он решил переделать завещание. В тот вечер около одиннадцати тридцати, прежде чем лечь в постель, он вызвал к себе Натана Феллона и Мортимера Херши и сказал: «Джентльмены, я признаю себя одураченным. Я был слишком самоуверен, слишком полагался на свои суждения. Я прошу прощения за все это и хочу искупить свою вину. Вот здесь у меня завещание, написанное моей рукой. Я кладу его в конверт и передаю вам, джентльмены. Запечатайте его, напишите на обо^ роте ваши фамилии и спрячьте. Если со мной что-нибудь случится в ближайшее время, то я хочу, чтобы это завещание дошло до мистера Хардвика».

— В ближайшее время? — переспросил Мейсон. — Разве он что-нибудь предвидел?

— Нет, нет, ничего подобного. Он собирался встретиться со мной и составить завещание по всей форме, заверенное свидетелями. Это же завещание он написал как временное, чтобы на случай, если он умрет, старое завещание не осталось в силе. Возможно, я не имею права делать это, но я собираюсь прочесть вам часть нового завещания мистера Эддикса, которое я намерен представить на официальное утверждение. Я думаю, что в нем содержатся чрезвычайно важные для вас, джентльмены, и для вашего клиента вещи.

— Начинай, — сказал Мейсон, бросив взгляд на Деллу Стрит, которая должна была сделать записи в блокноте.

Хардвик развернул бумагу и прочел:

«Я, Бенджамин Эддикс, находясь в здравом уме и твердой памяти, изъявляю свою последнюю волю. Я был слишком самоуверен и деспотичен, с излишней поспешностью судил о своих ближних. Особенно я сожалею об обстоятельствах, разлучивших меня с моим братом Германом.

Сегодня вечером я испытал большое потрясение. Моя бывшая служанка, миссис Джозефина Кэмптон, которую я обвинил в краже, оказалась совершенно невиновной. Ценности, в краже которых она обвинялась, были похищены обезьяной.

Исходя из этого, я объявляю мою последнюю волю. Миссис Джозефинё Кэмптон, моей бывшей домоправительнице; я оставляю мои извинения и сумму в пятьдесят тысяч долларов. Моему управляющему Мортимеру Херши, который, между прочим, получал неплохое жалованье, я завещаю десять тысяч долларов. Натану Феллону, кому, по моему мнению, я сильно переплачивал и кто иногда пренебрегал моими интересами, я оставляю сумму в один доллар и совет впредь больше заботиться об интересах хозяина.

Исполнителем своего завещания я объявляю свой банк, а все связанные с этим юридические дела поручаю вести Сиднею Хардвику из фирмы «Хардвик, Карсон и Геддинг».

Хардвик взглянул поверх бумаги:

— Вот как обстоят дела, джентльмены. Это завещание датировано вторником, написано почерком Бенджамина Эддикса и подписано им.