Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 13. Счет девять

— А какая практика у вашего шефа? Я полагаю, эта женщина его клиентка?

— Совсем нет. Он — зубной врач, а не юрист.

— И часто эта женщина приходила?

— Довольно часто. И когда она появлялась, то всегда с таким видом, словно она царица Савская. Она всегда требовала, чтобы ее пропускали без очереди. Но ведь больных нельзя заставлять ждать. Собственно, что об этом говорить. Это бессмысленно.

— Наоборот, говорите. Облегчите себе душу.

— Нет, я и так достаточно сказала. Боюсь, даже слишком много. Давайте поговорим о чем-нибудь другом. Расскажите мне что-нибудь интересное из вашей практики. Значит, эта мисс Кул — женщина среднего возраста?

— Да.

— И очень сурова?

— Да.

— Как же вы вообще можете работать с такой женщиной?

— Конечно, не все бывает гладко.

— И вам она не действует на нервы, если она такое несносное существо?

— Не особенно. Временами для меня это даже хорошая тренировка. Она не позволяет мне размякнуть.

— Но вы наверняка стараетесь избежать ссор, не так ли?

— Ни в коем случае.

— Как же вы тогда сохраняете мир?

— Очень просто. Я делаю всегда так, как считаю нужным, а кричать предоставляю ей.

— Какой вы странный человек. В вас есть нечто… Ну, вы кажетесь спокойным, можно подумать, что вы позволяете из себя веревки вить. А потом вдруг замечаешь, что вы совсем не мягкий.

— Не знаю, что и сказать.

— Уверена, что мисс Кул знала бы, что сказать. Я бы с удовольствием поговорила с ней, чтобы узнать, что она о вас думает.

Я прошел к телефону, набрал номер, разыграл тот же спектакль, что и раньше, и снова повесил трубку.

— Все еще никого нет?

— Никого.

— И вы уверены, что ваша мадам зла из-за того, что вы не позвонили в положенное время?

— Убежден в этом.

Официант принес заказ. Пока мы ели, девушка два или три раза испытующе посмотрела на меня, я же не делал ничего, чтобы влезть к ней в душу, так как чувствовал, что она сразу начнет относиться ко мне с подозрением.

Она заговорила первая:

— Как вы думаете, во сколько мне обойдется ремонт машины?

— Долларов двадцать — двадцать пять.

— Ну, скажете тоже, — сказала она. — Наверняка что-нибудь около сотни.

— Нет, так дорого быть не может… Я вот что вам скажу: я сам заплачу за ваш ремонт.

— Вы?

— Да, я.

— Почему?

— Потому что я теперь убежден, что виноват я.

Девушка сказала:

— Я до сих пор не понимаю, как это, собственно, случилось. Я была зла и всю дорогу думала о докторе Квае… О, я не должна была этого делать.

— Что?

— Называть его имя.

— Это не имеет значения, — сказал я. — Попробую еще раз позвонить в наше бюро.

Я снова набрал номер и терпеливо ждал, пока звучали гудки на другом конце провода. Я был уверен, что в конторе никого нет, и был очень удивлен, когда там вдруг сняли трубку и что-то прохрипели. Не успел я сказать «хэлло», как по моей барабанной перепонке застучал раздраженный голос Берты Кул:

— Куда ты запропостился?

— В настоящий момент я ужинаю. Но что ты делаешь в такое время в бюро?

— Что я делаю? — проскрипела Берта. — Очень мило с твоей стороны спрашивать об этом! Что я делаю здесь!

Пытаюсь спасти наше проклятое агентство и воспрепятствовать тому, что мы станем посмешищем на весь город. — Она продолжала каркать: — Ты и твой блестящий мозг! Ты и твои выдумки надеть на миссис Баллвин психологические наручники!

— О чем ты, собственно, говоришь? — спросил я.

— О чем я говорю? — набросилась она на меня. — Я говорю о том, что отравлен мистер Баллвин…

— Ты хочешь сказать, что…

— Именно это я и хочу сказать, — пролаяла она. — Потому-то я и оказалась в нашем бюро. Эта Шарлотта Хенфорд хочет получить свои деньги назад и считает нас полными дилетантами. Джеральд Баллвин получил свою порцию яда, и плакали наши денежки. Не говоря уже о репутации. Быстрей приезжай в контору.

— Еду немедленно, — сказал я и повесил трубку.

Рут Отис посмотрела на меня вопросительно:

— Что случилось, мистер Лэм?

— Еще одно новое дело.

— Вы так изменились, словно вас укусил скорпион. Голос на другом конце провода я могла слышать довольно хорошо. Это была мисс Кул?

— Конечно! Кто же еще!

— Она не говорила, а рычала.

— Так оно и есть.

— Я даже слышала отдельные фразы. Она говорила словно в динамик.

Я кивнул.

Ее вопрошающие глаза пытались что-то прочесть в моих глазах. Причем она смотрела на меня. с такой настойчивостью, что я даже толком забыл, что мне сказала Берта.

— Мне послышалось, что отравили мистера Джеральда Баллвина, — сказала она наконец.

— Ну и что?

— Дело в том, что женщина, о которой я вам рассказывала, супруга мистера Баллвина.

— Вот как!

— Значит, его отравили?

Я ответил:

— Об этом вы сможете прочесть завтра утром в газетах. А теперь я очень спешу. Я отвезу вас быстро домой, после этого мне нужно в бюро.

— Джеральд Баллвин отравлен! — медленно, протянула она еще раз, и на ее лице появился зеленоватый оттенок. Она судорожно вцепилась в скатерть и стала медленно валиться набок.

Прежде чем я успел обогнуть стол, она уже лежала и не шевелилась.

Подскочил официант, увидел, в чем дело, и помчался на кухню, выкрикивая что-то по-китайски. Секунд через десять у стола стояли женщина, девушка, какой-то старик и двое парней — все китайцы. Они все что-то говорили на своем птичьем языке.

Я смочил салфетку водой и начал слегка похлопывать ее по лицу, пока она не пришла в себя. Потом я бросил пять долларов на стол и помог ей подняться. Когда я вел ее к машине, она еле держалась на ногах.

Когда я мчался по шоссе, стало ясно, что наша колымага еще на что-то способна.

Рут Отис сидела рядом со мной. Она опустила боковое стекло и жадно хватала свежий воздух. Через какое-то время она спросила:

— Может быть, это я во всем виновата?

Я ничего не ответил.

— Скажите, мистер Лэм, какое отношение вы имеете к семье Баллвинов?

— Вы уверены, что не ослышались? Ведь вы сидели в трех метрах от телефона.

— Но она же сказала, что его отравили?

— Я могу вам назвать несколько десятков имен, которые очень похожи на фамилию Баллвин.

— Но яд… Тут все сходится…

— Что сходится?

Она мгновение помолчала, потом сказала:

— Ничего.

Я молча продолжал вести машину.

— Наверное, кто-то поручил вам заняться этим делом.

Я опять промолчал.

— Вы… вы что-нибудь знаете о докторе Квае?

— Почему я должен о нем что-то знать?

— Я имею в виду, что миссис Баллвин часто бывала у него в конторе.

— Вы все время говорите о миссис Баллвин, — сказал я, продолжая внимательно следить за дорогой.

— А теперь я спрашиваю себя: а не следили ли вы также и за мной? — продолжала она. — Когда автобус неожиданно свернул, вам ничего не оставалось делать… Это что, действительно была случайность?