Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 9. Двойная страховка

— У меня выходной, — объяснил блондин. — В пять часов у нас обед… Войдем сюда. Присядьте вон в то кресло, около окна. Там удобно.

В кресле и впрямь было удобно. Комфортабельное, ничего не скажешь, кресдо. Весь дом, наверное, таков. Но чтобы иметь возможность выставить напоказ какую-то стоящую вещь, хозяевам приходилось, видимо, слегка экономить. Само здание ничем не выдавало бедности, но обстановка дома явственно свидетельствовала о жажде, которую испытывали хозяева по дорогим вещам, они бы костьми легли, чтобы обладать тем, что символизировало бы достаток и верх вкуса.

Огден Дирборн (худ, как доска!) двигался быстро, даже изящно. По всем приметам, работает он где-то в пустыне, на свежем воздухе, обычно молодые мужчины охотно демонстрируют и гордятся своей бронзовой от загара и юношески свежей кожей.

Открылась дверь. Вошла женщина. Я встал.

— Мама, позволь представить тебе мистера Лэма из Лос-Анджелеса — того самого, о котором говорил Артур Уайтвелл, — сказал Огден.

Дама приблизилась ко мне с любезной светской улыбкой на лице.

Эта женщина до сих пор имела все шансы на победу в жизненной борьбе, заботясь о фигуре и о лице. Выглядела она отлично. На вид ей было лет сорок, возможно, к пятидесяти, но можно было дать и тридцать с небольшим. Женщина знала, как тяжело дается самоотречение, но ее тело, затянутое в эластичную ткань, свидетельствовало о пользе диеты. Глаза красивой брюнетки мерцали, словно полированный черный мрамор. Длинный прямой нос, тонкие, я бы сказал, трепетные ноздри говорили о благородной генеалогии миссис Дирборн.

— Как поживаете, мистер Лэм? Для нас честь сделать все возможное, чтобы быть полезными вам и нашему другу Артуру УайГвеллу. Если пожелаете, наш дом станет вашей квартирой, пока вы находитесь в Лас-Вегасе.

Предложение — предостережение. Если бы я-сказал «да», кому-то из них пришлось бы за мнрй следить. Да и не ждали тут от меня согласия. И я серьезно ответил:

— Большое спасибо. Но, вероятно, я. пробуду здесь всего несколько часов, меня ждет напряженная работа. Но за приглашение благодарен.

И тут в комнату вошла девушка. У меня создалось такое впечатление, что она стояла за дверью, в своей очереди на выход, высчитывая свое появление на сцене. Обе женщины явно заботились о том, чтобы их образы оттеняли друг друга.

Миссис Дирборн произнесла обычную в таких случаях фразу:

— Элоиза, я хочу представить тебе мистера Лэма из Лос-Анджелеса — о нем нам, ты помнишь, звонил мистер Уайтвелл.

Элоиза, вне всякого сомнения, была дочерью своей матери. Такой же длинный прямой нос. Ноздри, правда, не столь тонкие, волосы темно-каштановые, а глаза неожиданно голубые. Но в девушке чувствовалась та же жесткая самодисциплина, энергия тела и духа, знающего цель в жизни. Обе женщины — с кошачьими повадками, которыми обладают женщины-хищницы. Кошка, растянувшаяся перед пылающим камином, — вроде бы декоративное украшение, как, скажем, меховая пелерина на шее и плечах красавицы. Ноги, как бы в домашних тапочках, двигаются мягко и бесшумно. Но чувствуются когти, их не видно, а потому они особенно опасны. Пес не скрывает своих когтистых лап, они у него для того, чтобы рыть землю. Кошка втягивает коготки, но в борьбе за жизнь они сохраняют свою остроту, действуют, как клинок, и могут разить насмерть.

Миссис Дирборн предложила сесть.

Ясно, какой бы вопрос мы ни начали обсуждать, обе дамы будут играть первую скрипку. Не то чтобы они не верили в способность Огдена ясно изложить свою мысль, просто они не привыкли доверять кому бы то ни было. Вся мизансцена так и была спланирована — заранее.

— Я пришел к вам буквально на минуту. Мне нужно кое-что выяснить насчет Хелен Фрамли.

— По сути, я ничего не знаю о ней, — сказал Огден.

— Вот и хорошо. Тогда вам не придется из-за этой сути опускать какие-либо детали. Суть еще надо отыскать, а детали могут оказаться весьма важными.

— Я полагаю, Огден, что мистер Лэм предпочел бы, чтобы ты начал с самого начала, — это заявила мама.

— Да, Огден, — сказала Элоиза, — с телефонного звонка от мистера Уайтвелла.

Огден принял их слова как само собой разумеющееся, бесспорное «начало».

— Мне позвонил Артур Уайтвелл из Лос-Анджелеса. Мы когда-то знавали его семью. Год назад Элоиза была в Лос-Анджелесе в обществе Филиппа. Несколько раз Филипп приезжал к нам домой. Артур, вы знаете, — отец Филиппа. Он сам… — Огден кинул быстрый взгляд на мать, — довольно часто приезжает в Лас-Вегас и заглядывает к нам вечерком…

— Что он сообщил вам по телефону? — спросил я.

— Сказал, что некто Фрамли прислал письмо Корле Бурк. Артур хотел, чтобы я нашел этого Фрамли и выяснил, что за этим письмом скрывается. Поскольку… поскольку оно, кажется, расстроило мисс Бурк. Никаких зацепок для розыска у меня, однако, не появилось. Полдня ушло, чтобы выяснить адрес этой особы. Да, некто Фрамли — это женщина. Она живет в меблированных комнатах в Лас-Вегасе, всего две-три недели. Она сказала мне, что не посылала никакого письма, не знает никакой Корлы Бурк и, таким образом, ничем не может мне помочь.

— А потом?

— Это все, мистер Л эм.

— Не выглядела ли, на ваш взгляд, мисс Фрамли испуганной? Не хитрила ли с вами?

— Нет, она говорила спокойно. Выглядела слегка скучающей.

— Вы лично знакомы с Корлой? — спросил я, вне-* запно меняя разговор.

Взгляд Огдена метнулся на этот раз в сторону Элоизы.

— Да, нас познакомил Филипп.

— И, конечно, вам известно, что они с Филиппом собирались пожениться?

Огден промолчал. Элоиза сказала:

— Да, мы это знаем.

— Мистер Уайтвелл снабдил меня адресом мисс Фрамли. Я предполагаю, что он получил его от вас?

— Да, — ответил Огден.

— Не знаете, живет ли она по этому адресу до сих пор?

— Полагаю, что да. Я с тех пор ее не видел, но у меня создалось впечатление, что она обосновалась надолго.

— Когда Артур… мистер Уайтвелл прибыл в город? — спросила вдруг у меня миссис Дирборн.

— Сегодня мы вместе прилетели на самолете.

— О!

— А вы, мистер Лэм, не знаете, собирался ли Филипп присоединиться к отцу? — это уже Элоиза.

—' Я ничего об этом не слышал.

Миссис Дирборн-произнесла с уверенностью:

— Артур придет к нам после обеда.

И на слове «обед» было сделано легкое ударение. Тему обеда я тут же снял.

— А что вы скажете о самой Хелен Фрамли? — спросил я Огдена.

— Она… она типичная… — И слегка усмехнулся. — Ну, я хочу сказать, она того сорта женщина, который тут, в Лас-Вегасе, вы всюду можете встретить.

— Какого сорта, простите?

Огден заколебался в поисках негрубого слова.

Элоиза сказала:

— Она — проститутка.

— Когда я говорйл с этой девушкой, вошел мужчина. Я думаю… это не был… ну, он не был похож чш ее мужа.