Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 8. Дело об игральных костях

— Как он выглядит?

Дрейк зачитал описание внешности Серла:

— «Около сорока лет, рост шесть футов, вес — сто шестьдесят фунтов, серые глаза, нос длинный, прямой, худощавого телосложения. Волосы рыжие, губы тонкие. Всегда носит двубортный пиджак».

— Почему же такой любитель пожрать хлебает помои на Ист-Ранчестер? — удивился Мейсон.

— Ты ошибаешься, Перри. Как выяснили мои ребята, это шикарное заведение. Хозяева французы, супружеская пара. Серлу нравится одна из тамошних официанток, и она, похоже, отвечает ему взаимностью.

— Ты знаешь ее имя?

Дрейк перевернул страницу и опять принялся водить по ней указательным пальцем.

— Естественно!.. Вот! Хейзл Стикланд, — с гордостью произнес он.

— И она тоже замешана в этом деле?

— Не думаю. Просто я попросил своих ребят выяснить как можно больше об этом парне.

Мейсон сказал:

— Думаю, что забегу туда перекусить.

— Конечно, ты можешь встретиться там с ним, — сказал Дрейк, — но, боюсь, тебе не удастся его одурачить.

— А я и не собираюсь дурачить его, Пол. Он…

Дверь открылась, и на пороге кабинета появилась

Делла Стрит.

— Хай, Пол! — воскликнула она вместо приветствия. — Как спалось?

— Лучше не спрашивай, — со вздохом ответил Дрейк. — Привет!

Когда он ушел, Мейсон спросил у Деллы:

— Что сказал эксперт по поводу почерка?

— Он постарается прислать предварительный отчет как можно скорее. Конечно, это не будет отчет в полном смысле слова, но нечто такое, чем можно пользоваться как отчетом. А что это был за конверт, шеф? И почему вы так поспешно отправили его эксперту?

— Орешек, который я как раз и не могу раскусить, — удрученно ответил Мейсон. — В конверте фотографии регистрационных книг гостиниц «Регина» в Доусоне, «Золотая звезда» в Скагвэе, «У белого коня» в Сиэтле, датированных октябрем 1907 года.

— И что в них интересного?

— Подписи Билла Хогарти.

— Там есть еще что-нибудь, кроме этого?

— Там есть еще письмо, написанное Лидсом Джону Миликанту с месяц назад, в котором он сообщает, что никогда не слышал о мистере Б.К. Хогарте, но если мистер Б.К. Хогарт предъявит рекомендации, то его несомненно можно будет принять на работу. Также там есть пожелтевшая от времени вырезка из старой газеты, издававшейся в Доусоне, сообщающая о том, что в районе Тананы найдено тело со следами насильственной смерти. В статье опущены подробности, однако сообщается, что, видимо, это тело Олдена Лидса, который работал вместе с Биллом Хогарти. Хогарти покинул Клондайк в конце 1907 года, уйдя вверх по Та-нане. Некоторое время он провел в Сиэтле, где женился на танцовщице доусонского дансинг-холла «М энд

«. На этом сведения о нем обрываются. Статья датирована 1912 годом.

— Что все это значит, шеф? — недоумевала секретарша.

— Сам еще не знаю, — ответил Мейсон. — Там еще куча всяких фотографий. Кто-то тщательно собирал эти материалы.

— А кто такой Б. К. Хогарт? — спросила Делла.

Мейсон улыбнулся:

— Наверное, это тот же Билл Хогарти, только под другим именем.

— Тогда в инициалах первая буква должна быть «В», — заметила она. — Потому что Билл — это уменьшительное от Вильяма.

Адвокат кивнул.

— Однако возможно и другое, — предположил он. — У кого-то есть достаточно веские основания подозревать, что настоящее имя Олдена Лидса — Билл Хогарти, и он хотел заставить его написать имя «Билл Хогарти» для того, чтобы сверить почерк. Однако он не решился действовать открыто и написал ему письмо, в котором спрашивал о Б. К Хогарте, и ничего не заподозривший Лидс пишет это имя в письме, даже дважды.

Зазвонил телефон. Мейсон посмотрел на часы.

— Бьюсь об заклад, что Стива пригласили на партию в гольф к двенадцати часам, поэтому он старался изо всех сил подготовить к этому времени свое заключение.

— Алло! — сказал он в трубку и услышал голос Гертруды:

— С вами хочет поговорить мистер Стив, эксперт по почерку.

— Соединяйте!

— Привет, Мейсон! Пока я не буду объяснять тебе, каким образом я пришел к своему заключению, но письмо, датированное прошлым месяцем, написано тем же человеком, который расписывался в регистрационных книгах гостиниц именем Билл Хогарти.

— Ты в этом уверен? — спросил адвокат.

— Хороший эксперт, — наставительно ответил Стив, — высказывает лишь гипотезу, но в данном случае двух мнений быть не может. Можно, конечно, сделать какую-то скидку на время, все-таки с тех пор, как была поставлена первая подпись, до момента написания письма прошло тридцать два года. Почерк человека, естественно, меняется к тридцати двум годам, когда человек достигает расцвета физической силы, и может стать более угловатым и неразборчивым. Однако полная идентичность заглавных букв «Б* в словах «Билл» и сравнение начертания слов «Хогарт» и «Хогарти» рассеивает все сомнения. Я сфотографировал подпись «Хогарти» и слово «Хогарт» с одинаковым увеличением и затем попробовал их совместить. Изображения полностью совпали. Несомненно, это писал один и тот же человек.

Мейсон хитро посмотрел на Деллу Стрит.

— Когда ты представишь мне полный письменный отчет, Стив? — поинтересовался он.

Стив, покашляв, произнес:

— Не раньше чем в понедельник к вечеру. Требуется еще кое-что проверить. Нужно еще раз произвести фотографирование и…

Мейсон рассмеялся:

— Ладно, иди играй в свой гольф, обманщик, и никому ни слова об этом деле. — Повесив трубку он сказал Делле Стрит: — Я пошел искать Серла. Думаю, сегодня он заглянет в «Домовую кухню». Из конторы не уходи, поддерживай связь с Дрейком, пообедаешь, когда я вернусь. Все.

— Хорошо, шеф. А как насчет посетителей?

— Закрой приемную и через некоторое время позвони Филлис Лидс, чтобы она не сомневалась, что мы продолжаем работать. Не сообщай ей более того, что есть в газетах. Спроси, известно ли ей, что у Джона Миликанта ампутированы на ноге пальцы, и если известно, то знает ли она, что с ним произошло.

Перри Мейсон сидел за дальним столиком в «Домовой кухне» и, разглядывая ресторан, смотрел по сторонам. Табличка сообщала, что здесь обслуживают с 7.00 до 19.30. Плакаты на стенах завлекали попробовать различные блюда. Вдоль одной стены тянулся длинный прилавок, где посетители могли заказать ленч. На противоположной стороне продавались сигары. Там же находился большой кассовый аппарат, за которым сидел толстяк с добродушной приветливой улыбкой. Его лысина сверкала, как бильярдный шар, отражая свет, падающий из окон с зеркальными стеклами. Напротив стойки для ленча находились столики на четверых, а вдоль стены располагались кабинки. По залу проворно сновали опрятные официантки. Все вокруг производило впечатление хорошо отлаженного механизма.