Юлия Ефимова - Никогда не играйте в смерть

И вот сейчас такое новое чувство рождалось у нее в груди впервые. Ей очень нравились эти девчонки, особенно младшая, она знала о ее существовании, но ни разу в жизни не видела. Генка ей напоминала саму себя в молодости, красивая, дерзкая, веселая. Только пустят ли они, так много натерпевшиеся в жизни и знающие цену потерям, к себе, в свой мир, который, честно скажем, Лизи не заслужила.

Вася спал и видел чудесные сны, как будто он маленький и они с мамой идут гулять в городской парк города Владивостока. Вокруг много каруселей, и он хочет обязательно прокатиться на всех, он очень переживает, что не успеет этого сделать, поэтому бегает от одной карусели к другой. Пока они стоят в очереди, мама приносит ему мороженое крем-брюле в вафельном стаканчике, как он любит. И огромное чувство счастья не умещается у него в груди, и он кричит.

– А ну, пошел отсюда.

Василий проснулся и понял, что кричит Анна на собаку, которая лизала лицо Васи.

– О, проснулся, ясный сокол, – Анна была пьяна и в приподнятом настроении, – мне было так без тебя скучно, Вася, – пожаловалась она. – После того как мы покатались на последней карусели, ты попросился на минуту прилечь и уснул, – сказав все это, Анна протянула ему бутылку шампанского, почти полную. – Пей, новую купила.

Василий сначала принял вертикальное положение, потом принял напиток и произнес:

– Прошу прощения, слабости организма, я всю ночь не спал, готовился к тюрьме, но, видимо, предприятие откладывается, организм это понял, расслабился и дал сбой. Какой у нас дальнейший план?

– А дальнейший план у нас, Вася, идти сдаваться! – обреченно сказала Анна.

– Как? Опять? Я уже утром сдавался, меня не приняли, – Василий опять по-настоящему испугался.

– На этот раз, Васенька, пойду я, спасибо, что ты провел со мной последний день на свободе. Это был лучший день за последние три года, я почувствовала себя нужной и интересной. Ты очень хороший, Вася, я желаю тебе счастья, – Анна стала серьезной, и даже слезы наполнили ее глаза. Она провела своей полной рукой с ярким маникюром по красивому Васиному лицу и заплакала, тихо и обреченно.

Вера не знала, как быть. Когда она пришла к следователю сдаваться, оказалось, ее информация, которую она скрывала три года, и то, что Вера знает сейчас и молчит, – это никакое не преступление и за это ее не накажут. Плюс ко всему молоденький майор со смешным именем пригласил ее вечером на ужин. Вера решила, что так поперло, потому что она облегчила душу и все рассказала следователю. Она молодец!

До ужина было еще время, и Вера решила пойти погулять по морю, подышать свежим воздухом, помечтать. Она уже спускалась на пляж, когда услышала.

– Ты, дрянь, думала, перекрасишь волосы, и я тебя не узнаю? Ты что здесь делаешь, продажная тварь? Тебе что три года назад мало заплатили? Кто тебя нанял? Где он?

Когда такая женщина заходит в комнату, само собой хочется встать. Светлана Ронина была прекрасна в своей печали. Безупречно одета, причесана и накрашена, как будто она собиралась на лакшери-вечеринку, а не к следователю на беседу.

– Прежде чем вы начнете задавать мне вопросы, – начала Ронина голосом Аленушки, – мне бы хотелось сказать, что я понимаю, что кто-то решил, что мы виновны в смерти семьи Облачных, и вознамерился нам мстить. Я также осознаю, что в наших интересах, чтоб убийцу Марьяны нашли как можно быстрее. Поэтому вы можете задавать мне любые вопросы, я отвечу на все.

– Это просто замечательно, так мы не будем тратить время, ни свое, ни ваше. Расскажите мне, пожалуйста, кто из вас три года назад первым понял, что это отравление, и кто предложил все представить под самоубийство? – это те вопросы, на которые не было ответов ни в папках следователя Сан Саныча, ни в отчетах частного детектива. Исходя из этого, тот, кто устроил данное представление, очень хотел посмотреть на реакцию каждого участника при реконструкции данного события, скорее всего, потому что он тоже этого не знал.

– Ну начну с того, что я до сих пор считаю, что это было массовое самоубийство. Просто они решили это сделать на наших глазах, или… – Светлана замялась.

– Продолжайте, Светлана, мы же договорились быть предельно откровенными. Как вы сами заметили, это в ваших интересах, – Васечкин боялся, что она сорвется.

Светлана Ронина думала минут пять или по-женски делала вид, что сомневается, но потом решилась и сказала:

– Или Татьяна убила своего мужа, а потом покончила с собой, – на одном дыхании произнесла она.

– Как вы думаете, – осторожно начал Петр, – какие основания были у Татьяны Облачной для убийства своего мужа?

– Мне бы не хотелось сплетничать, – замялась Светлана.

– Это не сплетни, это показания, и это, в конце концов, ваша безопасность, – напирал на нее, как танк, следователь.

– Александр постоянно изменял Татьяне, она в Париже с Егором почти круглый год, а он в Москве один.

– Ну если это было постоянно, тогда почему трагедия произошла именно сейчас?

– Потому что он влюбился как мальчишка, по-настоящему, и предмет его обожания не позволял ему к ней прикасаться, пока он женат. Это настолько снесло ему голову, что ему стало плевать на двадцать лет брака, на совместного сына, на совместный бизнес. Мне кажется, что Татьяна не смогла этого пережить, – закончила Светлана, вытирая уголком платка совершенно сухие глаза.

– А откуда вам известна вся эта информация? – спросил Васечкин.

– Мне в тот злополучный день открыла свою боль сама Татьяна.

– И кто была эта пассия, она вам тоже рассказала? – у Васечкина понемногу складывались события в ряд.

– Нет, вот этого она мне не говорила. По-моему, она и сама этого не знала, Александр держал это в строжайшем секрете, уж очень он был влюблен в эту даму.

Жора, Генка и Елизавета Никитична стояли в тени старого серого здания, ждали Тамару Борисовну и молчали. Каждый думал о своем, каждый переживал, и говорить не хотелось. Летний день потихоньку шел к концу, и приятная прохлада сменяла палящее солнце. Раньше, наблюдая всю эту красоту, Жора мысленно бы писал пришвинские сюжеты о кипарисе, так одиноко и гордо застывшем в бесконечности, и о жадных чайках, которые парят в небе как стервятники, выискивая добычу. Но не сейчас, вот уже второй день все мысли его занимала Ася, если еще утром это были мысли восхищения, то сейчас к ним прибавилось беспокойство. Хотелось ей помочь, независимо от того, заметит она его умные глаза или нет.

– Ну что, дорогие мои, – Тамара Борисовна подошла тихо, от этого ее слова прозвучали очень неожиданно, и все вздрогнули, – что это вы такие пугливые, – засмеялась она. – Нам еще мир спасать, так что, как говорил Карлсон, спокойствие, только спокойствие. Быстро по фактам, на Асю есть показания свидетелей: во-первых, Марьяна считала, что Ася ее подставила, но это так себе мотив, косвенный. Затем в портфеле с документами Аси нашли бутылек из-под яда, но на нем нет отпечатков твоей сестры, это хорошо, но там нет ничьих отпечатков, это плохо. Портфель валялся под стульями, и туда мог положить флакон кто угодно. А вот третье не очень хорошо, на кружке, из которой выпила яд Марьяна, есть отпечатки пальцев Аси, а их там быть не должно. Поймем, как отпечатки попали на кружку, поможем твоей сестре. Есть какие-нибудь предположения?