Юлия Ефимова - Никогда не играйте в смерть

– А что здесь делает эта? – махнула в сторону скромно стоявшей позади Елизаветы Никитичны.

– А не обращай внимания, тетя Тамара, у нас временное перемирие, в связи с форс-мажорными обстоятельствами.

– Какими? – Тамара Борисовна уже ощущала ответственность за этих девчонок.

– Ася в полиции, – сказала Генка и расплакалась.

– Теперь она?

Дальше были долгие и сбивчивые объяснения вместе с лечением чудо-мазью и причитанием капитана Бух.

– Ох, боженьки, как же так, бедная моя Асечка, – приговаривала Тамара Борисовна, пока Генка мазала ей царапины на лице.

– Ладно, дорогие мои, я сейчас позвоню в управление, у меня там бывшая золовка работает экспертом-криминалистом, и попробую все узнать.

– Але, а могу я услышать Ольгу Степановну? Лелька привет, да я, да нормально, да все у меня взошло, ага, черешня отходит уже, урожай был замечательный в этом году. Нет, то дерево я срубила, не, оно не отошло.

Жора понял, что если он не вмешается, то придется прослушать весь урожай на полуострове. Подойдя к Тамаре Борисовне, он начал махать руками и показывать разные знаки руками.

– Леля, что звоню-то, – капитан Бух перешла от клубники к делу, – у вас там задержанная есть, Круглова Ася Николаевна, да-да, по делу киношников из «Золотой гвоздики». Да, Леля, это моя знакомая, да, хорошая, ну хорошо, еду.

Положив трубку, Тамара Борисовна посмотрела на Генку с Жорой, так внимательно ее слушающих, и скомандовала:

– Так, Чип и Дейл, – и, посмотрев на Елизавету Никитичну, добавила, – ну и Вжик, конечно, как без него, поспешим на помощь. Отказалась моя знакомая по телефону трепаться, надо ехать в управление, так что по коням.

Елизавета Никитична не привыкла, что с ней так небрежно разговаривают, и решила восстановить свой статус-кво.

– Я бы попросила, я скорее Гайка, чем Вжик.

– Нет, фантазерка вы моя, здесь нет функции «Выберу героя сам», здесь я даю имена. Так что Гайкой буду я, хотя бы потому, что у меня есть машина, – Тамара Борисовна откровенно издевалась над Лизи, потому что, потрясши ключами у ее носа, добавила: – Пойдем, Вжик, не вредничай, а то придется тебе лететь самостоятельно.

Следователь как-то сразу отнесся предвзято к Сашеньке. Сдвинув брови, он задавал вопросы и требовал правдивых ответов, а Сашенька и так за этим пришел. Зачем так агрессивно? Аж страшно. Причем было страшно и Сашеньке, и коту, тот залез к нему на руки и прижался как к родному.

– На допросе ваш оператор сказал мне, – задал вопрос Васечкин, – что именно вы ему сказали установить камеры так, чтобы они не снимали площадку, а снимали лица начальства, которое пришло на съемку. Зачем? Вы намеренно хотели, чтоб момент подсыпания яда не попал на пленку?

– Вот не с того начал, – сказал Сашенька коту, а потом, подняв глаза, продолжил, – все было не так. Три месяца назад мне позвонили.

На этих словах Петр Дмитриевич закатил глаза: и этому позвонили.

– Сначала назвали сумму, ну чтоб я поплыл, а я и поплыл. Потом сказали, что надо будет начать снимать сериал. Сказали, что сделают все, чтоб взяли меня и всех необходимых людей в работу. Заказчик уточнил, что действительная цель будет совсем другая. Необходимо снять определенную сцену на глазах у начальства, но, когда будем снимать первый дубль, а он должен быть только один, камеры должны быть установлены на их лица. Все, дело сделано, я передаю заказчику эти файлы, он мне оставшуюся сумму, и доснимать ничего не надо. Он по своим каналам закроет сериал.

– Кто еще об этом знал? – уточнил следователь.

– Вот опять не о том! – обратился к коту Санечка. – Но если ты позволишь, Марьян, я отвечу.

– Никто, правда, могла догадываться Женечка Мирная. Она знает, что я никогда бы не согласился снимать сериал в усеченном составе группы, тут же почти никого нет, – возмутился режиссер, – нормально так не поработаешь.

Петр хотел возмутиться, что его следственная группа меньше его усеченной съемочной в пять раз, а ведь он расследует убийство, а не чушь снимает, но не стал.

– Также она понимала, что я бы не стал работать с теми бездарностями, что он мне прислал, – тут он испуганно обратился к коту, – к тебе это, дорогая, не имеет никакого отношения, ты гениальная актриса.

Петр, все это время терпевший придури этого режиссера, не выдержал.

– Зачем вы разговариваете с котом?

– Простите, но это не кот, – протестовал Санечка.

– Это кот, – настаивал следователь. – Вы вчера выпивали? У вас белая горячка?

– Это не кот, это Марьяна, она вернулась, чтоб наказать своего убийцу.

– А она не сказала вам, кто он? – поинтересовался Петр.

– Вы что, сумасшедший? Она же кот. Как она скажет? – кажется, Озеров искренне был возмущен такой глупостью следователя.

– Ну, конечно, логично, но я подумал, вдруг исключение, ведь был же кот ученый, который по цепи ходил. Вот вы постоянно говорите, что я спрашиваю не о том, а о чем мне надо вас спросить? – Васечкин решил, что с сумасшедшим надо говорить на его языке.

– Вот, милая, наш следователь умнеет на глазах. Мне сегодня пришло СМС от заказчика, – Санечка сказал и протянул ему телефон.

– Значит, он утверждает, что убийства не было в планах. Ну что ж, спасибо, никуда не уезжайте, вы можете мне понадобиться.

– Мы с Марьяной здесь, ждем результатов, ей тоже не все равно, кто это ее так, – на полном серьезе ответил Озеров.

– Ну если Марьяна заговорит, спросите, кто злодей, хотя, наверное, бросайте пить, не рискуйте.

После того как эта булгаковская парочка покинула его кабинет, Васечкин набрал телефон Макара.

– Слушай, я сейчас скину тебе номер телефона, пробей, хотя, я думаю, как и у остальных, он пустой. Собрал информацию на Егора Облачного? Ну как нет, зайди с другой стороны, через родителей, найди все на них и там выйдешь на сына. Все, жду, у меня сейчас постаревшая Барби, а кстати, женщины-танка не было? Пошли кого-нибудь ее найти, она должна была прийти даже раньше пародии на Ренату Литвинову. Все, жду.

Несясь по узким дорогам Ялты в маленькой машинке, названия которой она даже не знала, Елизавета была счастлива. «Может быть, просто старость, – подумала Лизи, – я стала жутко сентиментальна».

Лиза Круглова сразу родилась, как говорится, с золотой ложкой во рту, в сталинке на Котельнической набережной, в семье академика Круглова и его молодой жены. С детства у нее было все, и даже больше, она росла избалованным капризным ребенком. Далее не менее капризной, но очень красивой девушкой, желаниям которой теперь потакал муж. Елизавета всю жизнь любила только себя, когда родился Коленька, она тут же сплавила его на нянек и укатила в Крым восстанавливать здоровье и фигуру.