Юлия Ефимова - Никогда не играйте в смерть

– Так, надо разобраться, что же меня так волнует, – сама себе сказала Лизи, взяла сигарету и вышла на балкон.

Надо пробежаться по событиям сегодняшнего дня, Генка и Ася – все разрешилось, значит, можно успокоиться. Капитанша хамоватая постоянно над ней подтрунивала, но это ерунда, Лизи выросла в обществе, где подруг нет в принципе, только змеи подколодные. Будешь падать, никто не поддержит, а еще и подтолкнет для быстрого полета. Ее задела нищета внучек, это, конечно, да. Если Генка выглядит простенько, но на ней хотя бы вещи новые, молодежные, яркие. То Ася одета ну совсем просто, и это если мягко сказать, очень мягко. Как радовалась сегодня младшая, когда этот непонятный Жора угощал их в ресторане, она не просто ела, она дегустировала каждое блюдо, смакуя его во рту. Ее глаза горели и наполнялись счастьем, а Лизи было стыдно. Елизавета Никитична Круглова, к своему стыду, никогда не жила плохо. Сначала папа – большой ученый и немного предприимчивый человек – оставил Лизи огромную коллекцию изделий из бриллиантов. Перед смертью он показал ей сейф, наполненный разного рода драгоценностями. На вопрос дочери, откуда, он ничего не сказал, закашлялся и попросился в кровать. Пообещать просил только одно: никто не должен об этом знать, ее муж в первую очередь.

– Чем меньше, красавица, будут знать о твоем богатстве, тем спокойней ты будешь жить, – взяв с нее обещание, он умер, как показалось Елизавете Никитичне, успокоенным.

Муж тоже не был, что называется, бедным человеком, сам из науки, но всегда на руководящих постах, он прекрасно зарабатывал, и Лизи не трогала стратегический запас, оставленный папой. Но в начале девяностых муж умер, деньги, что он оставил жене, благополучно сгорели в банке, начиналось трудное время. Именно тогда Елизавета вспомнила про папино наследство, но тратить его, продавая по броши в день, было неправильно, и избалованная Лизи принимает решение: она продает половину того, что оставил отец, и открывает банк. Конечно, очень помогли связи отца и мужа, но и Елизавета Никитична оказалась не куклой Барби. Первые пять лет она пахала как папа Карло, конечно, ей пошло на пользу, что это были страшные девяностые и лихие деньги там зарабатывались быстро. Но быстро поняв, чтоб остаться в живых, надо уходить на покой, она оставила себе небольшой пакет акций своего же банка для того, чтоб могла жить без проблем, и продала его. Сейчас у нее постоянный доход от акций, капитал, накопленный в бурные годы работы, и, конечно, остатки папиного наследства, которое она бережет как зеницу ока.

– А внучки голодают, – вслух сказала Лизи, затянувшись сигаретой, и тяжело вздохнула. Оформив им документы об опекунстве, Елизавета решила: никогда не была хорошей матерью, не быть мне и бабушкой. Немного посомневалась для приличия, но потом решила: не война, выживут, и вычеркнула их из своей жизни. И они выжили, красивые, добрые, веселые, они любят друг друга, они семья.

«А ты так и будешь косить под девочку и на спор снимать видео в экстремальных ситуациях», – со злостью подумала Елизавета.

– Стоп! – закричала Лизи на весь балкон так, что в соседнем номере звякнули бокалы. – Видосики, точно! – и побежала к телефону.

– Тина, привет, ну и что, что два часа ночи, как будто ты спишь. Ладно, не ной, помнишь нашу неудачную поездку за город, ну да, где ты проиграла. Я помню про обстоятельства, ты мне скажи, видео еще у тебя? Ты его не удалила? Умница, скинь мне на телефон, конечно, никому, просто хотелось кое-что уточнить. Жду!

«Может, после этого девочки меня простят и пустят к себе в семью», – последнее, что подумала Лизи, проваливаясь в глубокий сон.

У Алексея Ронина сегодня был день рождения, именно ради него он приехал в Крым. Традиции этой было уже более двадцати лет, как только у Алешки Ронина появились первые деньги, на свой день рождения он стал ездить в Ялту. С утра он отправлялся на кладбище к родителям, разговаривал с ними, хвастался своими достижениями или жаловался на жизнь, после отмечал в ресторане с семьей. Когда дочка Алиса стала совсем взрослая и вытащить ее на это мероприятие стало невозможно, с ними стали ездить его так называемые друзья, Заливные и Облачные. Алексей подозревал, что об этом их просила Светлана, она была очень заботлива и хотела, чтоб он не чувствовал себя одиноким в этот день. И вот уже десять лет это стало традицией, и для его друзей в том числе.

День, обычно радостный для других, для Алексея был грустным, почти траурным, сегодня же это ощущение было особенным, ему сорок пять, он взрослый, обеспеченный человек, полный сил и энергии, но только одна мысль, что может открыться, кто убил Облачных, приводила его в ужас.

– Не надо ничего менять сегодня, – услышал он за спиной голос Светланы, – лишь только мы прогнемся под обстоятельства, они нас раздавят.

– Кто «они»? – спросил Алексей и повернулся к жене, но не улыбнулся, как всегда, а нахмурился и ждал ответа.

– Обстоятельства, – в растерянности ответила Светлана голосом избалованного подростка.

– Я сейчас иду к родителям, потом к следователю. Закажи столик на шесть и пригласи всех, кого считаешь нужным, – очень зло, до шипения в голосе, сказал Алексей и вышел из номера.

Коробка с подарком выпала из рук Светланы и со звоном упала на пол. Так как сейчас, ее муж с ней никогда не разговаривал, ни разу за их длинную совместную жизнь.

Петр Васечкин умел держать слово, с утра было необходимо посмотреть камеры, которые были установлены на лица потенциальных убийц семьи Облачных. Немного поспорив с собой о целесообразности и приняв положительное решение, он пошел за этим несчастным неуловимым мстителем Жорой.

– Кто? – спросили из-за двери, Петя удивился, надо же, какой опасливый, видимо, боится мести тех, с кем он играл в кино.

– Следователь Васечкин, – странная минутная пауза, и дверь открылась.

Жора стоял в дверях полностью одетым и очень напуганным, Васечкин решил немного успокоить хозяина комнаты и, отодвинув его в сторону, зашел в номер со словами.

– Вы просили вчера, я сегодня отвечаю, – Петр прошел в номер и глазами поискал место, куда бы он мог присесть, вариантов было два: диван, на котором комом лежало одеяло, и расправленная кровать, так как последнее он отмел сразу, то решил плюхнуться на диван. – Я согласен.

Следя за маневрами Васечкина, молодой сценарист волновался, и когда следователь почти примостил свою пятую точку, то тот то ли от радости, то ли он просто ненормальный, схватил следователя и обнял как родного.

– Спасибо вам огромное, – не выпуская Васечкина из объятий, говорил Жора, – я знал, что вы прекрасный человек, пойдемте же быстрее, – он продолжал обнимать представителя закона, они вышли из номера.