Юлия Ефимова - Никогда не играйте в смерть

Вот поэтому Алексей себе пообещал, что жена у него будет только из интеллигенции. Светлана такой и была, умная, тонкая, интеллигентная, она сочиняла стихи, пела романсы, впадала в депрессию, которая позволена лишь интеллигентным людям. Пила Света только шампанское и за столом очень достойно рассуждала о жизни и о политике. Именно это подкупило его в ней, именно за это он втрескался в Свету и всю жизнь тянулся к ее уровню. Учился понимать модных художников, переживать о падении нравственности в стране и искать место русских в этой вакханалии в мире.

«А стоило ли на это тратить свою жизнь?», – вопрос прозвучал, как будто в воздухе, словно кто-то спросил его об этом.

– Я опять ошибся, мама, – ответил вслух Алексей, – я, как ты, ошибся, я сильно завысил планку.

Ася с Генкой сидели на балконе и, обнявшись, плакали. Генка рассказывала, как они вчера ее спасали, какой Жора молодец и как Тамара Борисовна мастерски водит машину. Как Лизи весь день была с ними и молча терпела нападки капитана Бух, а больше всего, как Генка испугалась ее потерять.

– А где Николай второй? – прорыдавшись, спросила Ася.

– Вася, прости, не уберегла, – зарыдала еще больше сестра, – ушел через балкон, но вчера его видели в обществе режиссера, Жора обещал, что сегодня пойдем искать бедолагу.

Именно на этих словах прозвучал стук, Генка вскочила и открыла дверь, там стоял Жора и светился от счастья. Когда он увидел заплаканные лица девчонок, улыбка сползла с его лица.

– Что случилось?

– Оплакиваем Николая второго, – вытирая слезы, ответила Генка.

– Рано паникуем, мы еще его даже не искали, поэтому собираемся и идем по следам кота. Я же пришел вас предупредить, что сегодня ужин в местном ресторане в шесть вечера. Будет вся съемочная группа, ужин посвящен закрытию съемок. Так как я затеял все это представление, то мне немного неудобно перед людьми, которых я использовал. Попытаюсь извиниться и искупить вину. Вы приглашены персонально.

– Спасибо, Жора, – при мысли о вкусном ужине слезы Генки высохли, а глаза засияли. – А десерт будет?

– Гена, будет все, более того, сейчас ты пойдешь в ресторан, я предупредил, что по моей просьбе придет девушка и закажет меню, вот моим доверенным лицом будешь ты. Даю тебе карт-бланш, причем можешь заказывать сейчас блюда для дегустации.

– Это феноменально, – крикнула Генка и бросилась на шею Жоре.

– Аккуратно, нимб помнешь, – засмеялся он.

Когда Генка убежала, Ася с Жорой остались наедине, беззаботное веселье испарилось, и Жора сказал очень серьезно:

– Ася, на самом деле сегодня будет тяжелый ужин, Васечкин скажет, кто убил Марьяну и даже, – он запнулся, – кто убил моих родителей. Я три года жил этой ненавистью, я встал из инвалидного кресла только из-за желания возмездия. Я три года капля за каплей продумывал план, который в итоге принес еще одну смерть. Мне не легче, я понимаю, что инвалид без ноги не может даже мечтать о внимании такой девушки, как ты, но я прошу, будь рядом сегодня вечером, мне будет легче.

Ася от стеснения попробовала примять дыбящиеся волосы и, улыбнувшись, спросила.

– А где ваша трость, товарищ инвалид?

– Что? – не понял сразу вопроса Жора. – Какая? Ааа, трость. В номере, наверное, в последнее время столько всего происходит, что я про нее забыл.

– Ну что ж, значит, вы не совсем и инвалид, раз легко обходитесь без трости, пойдемте искать Николая второго, я чувствую за него ответственность.

Вася собирался на ужин в плохом настроении. Анна ушла с утра по-английски, не прощаясь, когда Василий еще пребывал в царстве Морфея. Целый день он звонил ей, но она не брала трубку. В обед ему пришла СМС от руководства, что съемки закончены и вечером всех собирают на заключительный ужин в местном ресторане, явка обязательна. Если бы не финальная фраза: «Кто не придет – расчет не получит», Вася бы не пошел. Депрессия навалилась на него полностью и давила бесконечно. Вася чувствовал себя неудачником. Нигде, абсолютно нигде нет у него благополучия, ему тридцать пять лет, а у него ни работы хорошей, ни семьи. Сегодня его самооценка упала туда, откуда, наверное, она уже не вернется. Ему правда понравилась Анна, он почувствовал с ней родство душ, она была настоящая. И сегодня женщина, к которой первый раз за много лет у него появился интерес, кинула его без зазрения совести. А может, бросить все и уехать домой во Владивосток, ну не покорилась Москва, да и бог с ней, и во Владике люди живут. Попрошусь в театр, для них я вроде бы как столичная знаменитость буду и девушку найду там быстрее, там в этом плане проще и, конечно, там мама. Ему настолько сильно захотелось сбежать, что он взял телефон и набрал мамин номер.

– Привет, мой хороший, – прозвучал из трубки знакомый и родной голос. – Как ты там, успокоился?

– Привет, мам, знаешь, я подумал, а может, мне вернуться домой, – печально, словно рыцарь, потерпевший поражение в бою и проигравший право просить у дамы руку и сердце, проговорил Вася. Ну, по крайней мере, именно его он сейчас играл.

– Я буду рада, ты же знаешь, твой дядя Владлен давно зовет тебя в наш театр, он хочет поставить на тебя Чайку, – мама говорила медленно и аккуратно, сильно не радуясь, просто потому, что боялась спугнуть удачу.

– Я решил, мама, эту битву я проиграл, позвони дяде, спроси, нужен ли я ему еще? – Василий это делал лишь потому, что хотел сейчас слышать, что нужен, что хоть кому-то он нужен.

Не прошло и пяти минут, как телефон зазвонил вновь.

– Сынок, он очень тебя ждет, он обещал тебе все и даже больше. Три главных роли сразу в репертуаре, дальше, сказал, будет больше, – мама говорила взахлеб, боясь что-то упустить.

– Я еду, мам, заскочу в Москву, получу расчет и через месяц буду дома, – когда мама положила трубку, Вася понял, что стало легче, и, выйдя на балкон, громко продекламировал Чацкого:

– Вон из Москвы! Сюда я больше не ездок. Бегу, не оглянусь, пойду искать по свету, где оскорбленному есть чувству уголок! Карету мне, карету!

Вечер в ресторане «Золотая гвоздика»

Крымское жаркое солнце медленно спускалось в море, на террасе ресторана «Золотая гвоздика» было спецобслуживание. Белые скатерти на столах раздувались как паруса на новеньком паруснике, правильная сервировка выдавала то, что сегодня здесь будет торжество. Терраса просто кишела официантами, они суетились, старались все успеть к назначенному времени. Генка ходила между столами и чувствовала себя распорядителем мероприятия, расставляя карточки гостей, сверяясь с планом, что вручил ей Жора. Ася заставила ее надеть сарафан, это была единственная шикарная вещь в их общем гардеробе, это была их гордость. Однажды Генка зашла за Асей на работу, и они решили прогуляться по Тверской, подышать вечерним московским воздухом. В одной из огромных витрин они увидели очень красивый белоснежный сарафан и, замерев залюбовались, им.