Юлия Ефимова - Пока медведица на небе

Карл еле успевал, ему просто необходимо было уточнить каждую мелочь. Дом уже начал гудеть, все собирались на ужин, договорились встретиться в восемь в столовой. Нюрка, почему-то сегодня особо печальная, только успевала носиться из кухни в столовую, накрывая обеденный стол по всем правилам гостеприимных хозяев, красиво и хлебосольно. У Карла почти все сошлось, ему осталось только поговорить с хозяином дома, заручиться его поддержкой. Степана Егорыча он застал в своей комнате, хотя когда-то давно, скорее всего, она была кабинетом, дубовый стол с красивыми резными стульями и стеллажи книг по стенам недвусмысленно намекали на это.

– Можно к вам, Степан Егорыч? – сказал Карл, войдя в комнату.

– Да, проходите, – пригласил хозяин, он сидел за столом и что-то читал.

– Странно все-таки, – начал Карл, сев на стул напротив хозяина, – мы к вам завалились, как снег на голову, странная компания, странные разговоры ведем, какие-то сокровища, кого-то ищем из далекого прошлого, а вы ни разу даже нас ни о чем не спросили.

– Вы знаете, молодой человек, – сняв очки и отложив документы, ответил хозяин дома, – жизнь отучила меня быть любопытным.

– А вы не боитесь, что мы преступники какие-нибудь? – допытывался Карл.

– И здесь она поработала своими железными руками, – засмеялся хозяин.

– Кто? – не понял Карл.

– Жизнь, – пояснил Степан Егорыч. – Так случилось, что вся моя жизнь прям серединой своего пути прошлась по девяностым, кто бы что ни говорил, как бы ни ностальгировал, я вам основательно скажу: страшное было время, возможно, одно из самых страшных после войны. Я даже врагу бы не пожелал жить в это время, а особенно в Москве, да еще и бороться за свое право жить под этим солнцем. Девяностые со своим беспределом катком проехались по всем, даже по самым лучшим и порядочным людям, абсолютно все совершали подлости, а многие даже преступления, просто потому, что вокруг творилась вакханалия, и если не ты, так тебя. В страшные девяностые действовали законы джунглей, выживал сильнейший по принципу «или ешь ты, или тебя». Мне кажется, в девяностых люди ничего не боялись, у них просто атрофировалось это чувство, и те, кто прошел то страшное время, выживут в любой ситуации. Так что не вам с вашей гоп-компанией меня пугать.

– Именно поэтому вы уехали в глушь из Москвы? – спросил Карл.

– Ну, почему глушь, ты знаешь, Карл, – как бы само собой перейдя на ты, начал рассказывать Степан Егорыч, – я столько в молодости грешил и совершенно не боялся суда божьего, ведь нам в СССР говорили, что бога не существует, все неверующие были. Да и за себя не боялся, а больше у меня никого не было. Случайно судьба забросила меня сюда, всего на пару дней, вопрос как раз с конезаводом решали, двадцать пять лет назад, хотя после того я не верю в случайности, все в этом мире – это шанс нам, людям, на счастье, на любовь, на настоящую жизнь. Вот сидит кто-то наверху, возможно, не сам бог, я думаю, у него тысячи помощников, так вот, один из таких ангелов, сидя наверху, решает дать шанс именно тебе стать счастливым. Он сводит тебя с людьми, отправляет в места, которые могут изменить тебе жизнь, а ты уже решаешь, воспользоваться этим шансом или нет, быть тебе счастливым в этой единственной жизни или продолжать быть несчастным. Ну, в общем, встретил я здесь мою Лилю и потерялся навсегда, мне два дня хватило понять, что и не жил я вовсе, а так, землю топтал да грехи зарабатывал. Ты знаешь, я тогда принял самое правильное решение в своей жизни – вернулся в Москву, все продал и переехал сюда. Именно тогда судьба подарила мне двадцать самых счастливых лет, детки у нас родились, правда, случилось несчастье, очень рано умерла она, но напоследок обещание с меня взяла, мол, за грехи отцов дети расплачиваются, ты, Стёпушка, делай побольше людям добра, отмаливай свои грехи, чтоб на деток наших они тяжким грузом не упали. Вот так и живу я сейчас, станицу нашу поддерживаю изо всех сил, иначе совсем бы зачахла, старикам нашим помогаю, чем могу, председательствую просто на собственной инициативе, вон церковь построил, и если мне на моем жизненном пути люди попадаются и помощи просят, стараюсь помочь, считаю, что специально их мне господь послал, чтоб я смог искупать грехи свои, не делясь ими с детьми.

– Да, поучительная история, – задумчиво сказал Карл, переводя все сказанное на себя. – А как все бросить, как решиться на это, ведь там все так налажено, так все удобно?

– Я тоже такой вопрос себе задавал, когда после знакомства с моей Лиличкой в Москву возвращался. Она ехать туда категорически отказалась, а в поезде, которым я путешествовал тогда, ко мне в купе старушка подсела, совсем божий одуванчик. Я-то с горя и от расставания с любимой пить стал, уже вторую прикончил, а она молчит, не ругается, только взглянет на меня и вздыхает.

«– Презираешь меня? – спросил я, уже довольно набравшись.

– Что ты, касатик, жалею я тебя, несчастный ты, – очень спокойно ответила бабка.

– А как обрести-то его, счастье это твоё, как понять, где оно, как не ошибиться? – решил поспорить я.

– Так просто очень, – ответила бабка с таким выражением лица, как будто я у нее глупость какую спросил. – Ты представь, что тебе жить один день остался, и спроси себя, с кем бы ты хотел его провести, там и счастье твое».

– Те слова бабки даже в моем пьяном мозгу отпечатались навсегда, проснулся я, а ее уж в купе нет. Была та бабка или не было ее, так я понять и не смог, но точно знал: если один день мне остался, то хочу я провести его рядом с моей Лиличкой. Так что все просто, парень, не надо усложнять свою жизнь, все очень и очень просто в этом мире, особенно когда один день остался.

– Степан Егорыч, я вообще к вам по делу, – сказал Карл, возвращаясь к действительности.

– Я так и понял, что не побеседовать о жизни, говори, что надо, – улыбнулся он, и Карл понял, что он совсем не старик, а красивый мужчина, очень скучающий по своей рано ушедшей жене.

– Да нет, разговоры про жизнь оказались очень кстати, за них вам отдельное спасибо, – вздохнул Карл, – но мне действительно кое-что от вас нужно. Вечером за ужином, вот уже через час, я хочу вывести на чистую воду убийцу, который лишил жизни одного хорошего человека, как ни прискорбно, он среди нас. Но мне просто необходима для этого ваша помощь, – Карл говорил на тон ниже, чем раньше, будто боясь, что их могут подслушать.

– Ну, что ж, говори, – сказал заинтригованный хозяин, – чем смогу, помогу.

– Сразу предупреждаю: идея бредовая, но она должна сработать, – ухмыльнулся Карл, и, как всегда в таких моментах, его глаза заблестели азартом.

Солнце уже склонилось к горизонту, покорно накинув на станицу Зареченскую густые сумерки, словно вдова надевает свой невеселый наряд, спокойно и обреченно.