Юлия Ефимова - Робкий ангел возмездия

Фома понимал, что он должен что-то ответить, но все слова застряли в горле, поэтому он сказал то, что первое пришло на ум:

– Я приготовил нам завтрак, но не стал есть без тебя, решил подождать, пока ты проснёшься.

Для Мани эти слова были сродни объяснению в любви, и она, не сдержавшись, сама поцеловала его при свете дня, без смягчающих обстоятельств типа вина и темноты.

– Да, Марья, это будет моё самое большой удивление в уходящем году, – услышав голос, они обернулись. У калитки стояли две дамы и внимательно их рассматривали.

– Привет, Лёля, – словно извиняясь, произнесла Маня. – Доброе утро, Марго.

Фома же стал разглядывать гостей не менее пристальным взглядом, чем они его. Одна из прибывших дам была очень яркая и импозантная женщина преклонных лет, в шикарном полушубке из каракульчи, с ярким макияжем и прической а-ля Коко Шанель. Она была стройной и довольно привлекательной для своих лет. В руке леди держала что-то похожее на трубку, но когда она этим затягивалась, то пар огромными клубами поднимался в небо и пах ванилью и персиком. Фома вспомнил: он видел такой аппарат, кажется, он называется вейп. Вторая же была более молода, ей было лет тридцать пять, женщина была более насмешлива, чем ее спутница, именно она произнесла грубое приветствие в сторону Мани. Таких Фома называл «леди-совершенство», а еще она была фантастически красива. Черные волосы обрамляли ее белую кожу, фигуру подчеркивал исключительный брючный костюм, но при всем великолепии ее голубые глаза искрились холодом, при всей своей улыбчивости смотрела она, будто Снежная королева бросается своими ледяными осколками, остро и больно. Королева хотела еще что-то произнести, но, видно, дама, что дымила рядом, имела право первой скрипки, потому что она, подняв руку, приказывая замолчать, сказала:

– Здравствуй, Мария, ты представишь нам своего друга? – голос у дамы был не соответствующий внешности – властный и звонкий.

– Да, конечно, – засуетилась Маня, – познакомьтесь, это мой близкий друг Фома, – Маня сделала ударение на слово «близкий» и опустила глаза. – Он писатель, – Фома понял, что ей очень хочется, чтоб он им понравился, и решил ей помочь. – Познакомься, Фома, это моя любимая и единственная тетушка Марго.

На этих словах Фома взял Марго за кончики пальцев и поцеловал ее руку.

– Очень приятно познакомиться, Мария очень много о вас говорила и только в восхитительных тонах, – очень по-светски поприветствовал он тетушку.

Марго подход оценила, ничего не ответила, лишь одобрительно приподняла правую бровь.

– А это моя двоюродная сестра Мальвина, – продолжила знакомить смущенная Маня.

Фома проделал все то же и со Снежной королевой, но решил ее немного задеть.

– А о вас я больше наслышан как о Лёльке почему-то, странно, ведь у вас такое красивое имя, так и хочется поинтересоваться, где спрятался Буратино.

– А Фома у нас гостит? – игнорируя его, спросила задетая Мальвина у Мани, вырвав руку у бородатого нахала.

– Что вы, – улыбаясь, ответил он, – я ваш сосед, живу вон там, – сказал Фома, показывая рукой в сторону своего дома, – зашел к Марии пожелать доброго утра и почистить дорожки, надо, знаете, держать себя в форме, а то работа за компьютером расхолаживает.

Видно было, что Фома говорит с иронией, как бы насмехаясь над Мальвиной.

– Разрешите, – решил добить их своими манерами Фома, – я занесу вам чемоданы в дом и пойду, вам нужно отдохнуть с дороги, да и мне пора.

Когда Марго уже поднималась на крыльцо, она обернулась и, поколебавшись секунду, сказала:

– Фома, я приглашаю вас сегодня вечером на ужин, в девятнадцать ноль-ноль, прошу вас не опаздывать, не разочаровывайте меня, – и, продолжая дышать чем-то фруктовым, она в сопровождении Мальвины вошла в дом.

– Ты можешь не ходить, – сказала Маня, когда закрылась дверь.

– Ты стесняешься меня? – спросил Фома.

– Нет, что ты, но за столом они тебя заклюют, к вечеру еще приедут Илья с Марикой, а они у нас что-то типа мажоров. Если Мальвина сама всего достигла в жизни, она злая, но справедливая, уважает людей, кто добивается успеха, то Илья с Марикой, по-моему, вообще никого не ценят.

– Почему к тебе эта Лёлька относится свысока? – спросил Фома.

– Я неудачница, – очень спокойно, будто проговаривая какой-то общеизвестный факт, сказала Маня. – Вот про тебя, уверена, когда Мальвина узнает, сколько ты написал книг, то зауважает обязательно. Понимаешь, ее отец, мой дядя Игорь, всю свою жизнь проработал учителем в школе, это ее боль, его она тоже считает неудачником, поэтому она ценит только успешных людей. А вот Илья и Марика – это её противоположности, их отец, младший брат Марго, дядя Ильдар, – успешный бизнесмен, поэтому они апатичны и не амбициозны. Илья еще ничего, он работает в институте преподавателем, но вся его семья, включая жену и двух девчонок, живет за счет папы, Марика же в институт даже не поступила. Она ведет беззаботный образ жизни, тратит папины деньги и любит стебаться над людьми.

– Я справлюсь, ты знаешь, у меня насчет тебя серьезные намерения, а это подразумевает под собой, что я непременно с ними встречусь в будущем, так зачем тянуть, иди, готовься и за меня не переживай, – и, поцеловав ее, ушел домой, а Маня, пока не замерзла, стояла и пыталась унять сердце, которое хотело выпрыгнуть из груди. Ей очень хотелось сохранить ощущение счастья подольше, Маня знала наверняка, что стоит ей зайти в дом – и её опять заставят поверить в то, что она неудачница.

– Мария, у тебя появился жених, а ты ходишь при нем в этом ужасном спортивном костюме, – Марго говорила спокойно и высокомерно, выпуская горы пара из своей чудо-машинки. Как всегда, после ее приезда жизнь в «гнезде» закипела. Под ногами путались работники клининговой компании, натирая до блеска пол. Повара, выписанные ею из ресторана, готовили обед и праздничный ужин, а дворники чистили от снега участок.

– Или ты считаешь, что можешь покорить его яичницей, которую мы с Лёлей нашли сегодня на нашем столе? – Марго говорила с Маней снисходительно, словно с умалишенной, которой так трудно что-то объяснить.