Юлия Ефимова - Робкий ангел возмездия

– А теперь перейдем к официальной части нашей предновогодней вечеринки, мне уже много лет, милые мои.

– Ну что ты, Марго, ты еще сто лет проживешь, – попыталась, как всегда, подлизаться Лёлька.

– Не перебивай меня, – оборвала её тётушка, зло сверкнув глазами, всем сразу стало страшно. – Так вот, – продолжила она, я стара и больна, не хочу вас посвящать в невеселые новости моей медицинской карты, дабы не вызывать жалости к себе. Я ненавижу жалость, она унижает, да что меня жалеть, я прожила прекрасную жизнь, полную любви, достатка и хороших людей. Да, в жизни мне встречались преимущественно хорошие люди. А скольких поэтов и музыкантов я принимала в своем доме, когда, выпив чуть больше положенного, они, вставая на одно колено, объяснялись мне в любви, причем, заметьте, в своих же стихах. Да, к старости я стала жутко сентиментальна, – Марго промокнула платком совершенно сухие глаза и продолжила: – Поэтому я решила, что неправильно оставлять все Мальвине, да, она моя любимица, но и вы, мои родные племянники, вы мне как дети, я вас всех очень сильно люблю. Ведь дети не должны делиться на любимых и нелюбимых, дети – они, даже не очень удачные, тоже дети, – было такое впечатление, что Марго прочитала где-то что-то подобное и теперь декламировала. – Две недели назад мой помощник Мартин посоветовал прочитать мне книгу, – в подтверждение данной гипотезы сказала Марго, – неизвестного до той поры мне автора. Там так трогательно описывалась почти наша с вами ситуация, только там тетушка делит наследство по равным частям всем племянникам. И потом они всю свою жизнь вспоминали ее добрым словом. Прочитав это произведение, я пришла к шокирующему выводу, что я не права, вот как я могу, например, лишать Маню наследства, она и так обделена судьбой, – в этот момент все посмотрели в Манину сторону с жалостью, и она смутилась еще больше, а Фома приободряющее еще раз сжал ей под столом руку. – Вследствие чего, – продолжила Марго, – мной было принято решение изменить завещание. В новой редакции данного документа всем вам достанется от меня по равной доле, ну, кроме тех, кто будет, не дай бог, сидеть в тюрьме. Его доля делится на остальных в равных частях. Новый год я планирую отмечать уже в своем доме в Дрездене, поэтому я пригласила вас на подписание моего волеизъявления именно сегодня, так как завтра у меня самолет, прошу вас, Петр Сергеич, начинайте.

Нотариус, прочитав вслух все то, что только что сказала Марго, очень торжественно поднес к ней документ с ручкой и дал расписаться, зачитывая ей ее права об изменении и отмене данного документа. Когда все было подписано и проговорено, Лелька вскочила и раздраженно сказала:

– Всё, наигралась в справедливость, теперь я могу идти? – но было видно, что ей очень хотелось выговориться, и она, перестав сопротивляться этому чувству, уже около лестницы обернулась и зло прокричала: – У одной папочка – генерал и квартира в центре. Другие вообще мажоры, дети бизнесмена и никогда в этой жизни ни в чем не нуждались. Я всю жизнь выслуживаюсь, сначала перед тобой, – она посмотрела на Марго, – потом перед ненавистным мужем, затем перед начальством, мне, в отличие от вас всех, ничего в этой жизни так просто не доставалось. Всегда надо быть лучшей, самой умной, самой красивой, самой коммуникабельной, и тогда у тебя все получится. Не этому ли ты меня учила всю жизнь? И что, я пашу с пяти лет, чтоб быть первой, чтоб побеждать. Ты внушала мне с детства, что я по жизни победитель, ты говорила, что у меня все получится, и что в итоге, что? Я осталась одна, без работы, а ты в придачу ко всему еще и наследства меня лишила.

– Ты никогда не умела проигрывать, – грустно и как-то очень по-матерински сказала Марго, но после, вновь взяв в себя в руки и став железной леди, не обращая больше на Мальвину никакого внимания, продолжила: – Ну, вот и все, что хотела сделать я в уходящем году, я сделала, могу спокойно отмечать Новый год, – подвела итог данного вечера Марго. – Завтра вновь в дорогу, поэтому всем спать.

Фома встал и собирался уже ретироваться, когда в дверях его, как Штирлица Борман, окликнула хозяйка дома.

– А вас, Фома Фомич, я попрошу остаться, проводите меня в мой будуар, мне хочется еще попарить, составьте мне компанию.

Это было предложение, от которого невозможно было отказаться, поэтому, улыбнувшись, Фома ответил:

– Почту за честь, правда, я не курю, но вместо сигареты выпью чашечку кофе.

– Маня, сделай своему кавалеру кофе и принеси ко мне, – тоном, не терпящим возражений, сказала Марго, и, взяв под руку Фому, вывела его из гостиной.

– Вы мне понравились, Фома, – сказала Марго, сидя в кресле в той части будуара, что она назвала кабинетом. Выпуская в комнату пар с запахом персика, она вела с Фомой светскую беседу. – Я даже не представляла, что нашей серой мыши так повезет. Скажите честно, зачем вам, выражаясь по-киношному, невзрачная подружка главной героини? Вы достойны самой Белоснежки. Как вам Лёля, она и красива, и умна, и смелая, в отличие от трусихи Марии, последняя поэтому и замуж-то до сорока лет не вышла, что боялась всего на свете, даже собственной тени.

– Вы знаете, я однажды влюбился в прекрасную девушку, фею, Белоснежку, если хотите, но потом оказалось, что это всего лишь старая ведьма, принявшая облик ангела. Теперь мне противны Белоснежки, ведь в глазах каждой я боюсь увидеть все ту же ведьму. Вас же я хочу поправить, вы несправедливы к Мане, она красавица, а еще она настоящая, как ребенок. Только в детстве мы бываем настоящие, такие, какими нас создал бог, позже общество нас заставляет подстраиваться и мы меняемся, так вот, Маня не прогнулась, а осталась собой.

– Ну, – усмехнулась Марго, – женщины – они все равно женщины, и не важны ни их возраст, ни социальный статус, ни замужество. Женщины – они, знаете, какие? Вот сидят они в парикмахерской на соседних креслах и непроизвольно сравнивают друг друга. Вслух в этом они никогда в жизни не признаются, но мысленно они уже распределили места, кто выиграл, кто проиграл, а ведь больше они никогда не встретятся и, возможно, не конкурентки они вовсе, но негласный поединок продолжается ровно столько, сколько длится стрижка. Так вот, ваша Маня – вечный лузер в этом соревновании.

– Возможно, именно это, ее способность не бороться, меня и привлекает в том числе, – философски ответил Фома.

Марго улыбалась одними глазами.

– Хорошо, будем считать, что вы проверку прошли. Вы мне подходите.

– Для чего?

– Вы будете моим телохранителем в эту ночь.

Немой вопрос в глаза Фомы заставил Марго продолжить.

– Все, что я сказала сегодня вечером, правда, но есть еще кое-что, – на этих словах Марго открыла свой ноутбук, который стоял у нее на столике. Набрала пароль и повернула его экраном к Фоме.