Артур Дойль - Собрание сочинений: В 12 т. Т. 3: Собака Баскервилей

— Я не могу даже предположить, отчего он мог появиться. Ведь нужен очень сильный удар…

Но Холмс уже не поддерживал диалог. Его бледное энергичное лицо стало неподвижным, и на нем появилось хорошо мне знакомое отсутствующее выражение — свидетельство напряженной работы мысли и предчувствия счастливого озарения. Эта внутренняя сконцентрированность была так очевидна, что ни один из нас не решался произнести

хоть слово. И барристер, и мисс Данбар, и я — все трое мы не сводили с него глаз. Вдруг Холмс вскочил, весь наэлектризованный нервным возбуждением и полный жажды немедленно действовать.

— Идем, Уотсон, идем! — воскликнул он.

— Куда вы, мистер Холмс?

— Не волнуйтесь, вы все узнаете, моя юная леди. Мистер Каммингс, вас я тоже немедленно извещу. С моей и Божьей помощью вы получите такое дело, которое взбудоражит всю Англию. Мисс Данбар, потерпите до завтрашнего утра и поверьте мне, тучи, собравшиеся над вашей головой, рассеются. Я уже вижу, как сквозь них пробивается светлый луч правды.

От Винчестера до Торского моста вроде бы недалеко, но мне, изнывавшему от любопытства и нетерпения, путь показался невыносимо длинным, а уж Холмсу просто бесконечным. Клокотавшая в нем внутренняя энергия не давала ему и минуты усидеть на месте, он расхаживал взад-вперед или выбивал пальцами дробь на вагонном сиденье. Но на последнем перегоне он вдруг уселся напротив меня, положил обе руки мне на колени, а в глазах у него прыгали бе-сенята — мне уже не раз случалось наблюдать его в таком настроении.

— Уотсон, — произнес он вкрадчиво, — вы ведь не ходите на дело безоружным?

Конечно, отправляясь с Холмсом по его делам, я всегда брал с собой револьвер и делал это главным образом ради него: если он захвачен задачей, соображения безопасности перестают для него существовать.

Бывали случаи, когда мой револьвер оказывался совсем не лишним, и я ему об этом напомнил.

— Да, конечно. Простите, дорогой друг. Ну, а сейчас он у вас с собой?

Небольшой, короткоствольный и потому очень удобный для ношения в заднем кармане брюк, но при этом абсолютно надежный револьвер был и сейчас при мне. Холмс взвесил его на ладони.

— Увесистый предмет, что и говорить, — заметил он.

— Солидное изделие.

Тут Холмс вынул барабан и высыпал патроны, на минуту призадумался, а затем весело улыбнулся и сказал:

— Похоже, Уотсон, что именно ваш револьвер поможет нам разгадать эту загадку.

— Полно, Холмс, что за шутки!

— Все вполне серьезно, дорогой друг. Вскоре мы с вами проведем так называемый следственный эксперимент. Я надеюсь, что он все поставит на свои места. Впрочем, это зависит от поведения вашего револьвера. Пять патронов вставим на место, а один для нашего эксперимента лишний. Вот он сразу и потяжелел. Прекрасно — так мы довольно точно воспроизведем обстоятельства гибели миссис Гибсон.

Как ни ломал я голову, мне было не догадаться, что он имеет в виду. Сам он сидел молча, погруженный в раздумье. Приехав наконец на станцию Хэмпшир, мы наняли какой-то разваливающийся от старости экипаж, и через четверть часа он остановился у дома сержанта Ковентри.

— Вы говорите, вы нашли ключ к разгадке, мистер Холмс? — спросил наш знакомец. — Но каким образом?

— Сначала посмотрим, как поведет себя вот этот револьвер доктора Уотсона, — ответил Холмс. — От этого очень многое зависит. А пока, сержант, раздобудьте-ка шпагат, метров десять.

Моток шпагата мы купили в сельской лавке.

— Этого вполне достаточно, — заметил Холмс. — Теперь вперед, думаю, что перед нами будет разыгран последний акт трагедии.

Солнце потихоньку катилось вниз, и в его мягком свете поросшие вереском хэмпширские холмы сияли сочными красками осени. Сержант Ковентри плелся рядом с нами, всем своим видом демонстрируя недоверие не только к идее, но и к умственным способностям моего друга. Чем ближе мы были к нашей цели, тем труднее было Холмсу скрывать под напускным спокойствием обуревавшее его волнение.

— Еще бы, — сказал он, когда я дал ему понять, что вижу его состояние, — вы ведь свидетель моей первоначальной ошибки, Уотсон. Обычно я интуитивно чувствую подобные штуки, а на этот раз чутье меня подвело. Эта идея осенила меня во время свидания в тюрьме, и тогда я был готов считать предположение фактом. Но что поделаешь с собственным умом, который не может успокоиться и подсовывает новые объяснения, а они могут навести и на ложный след. Однако, Уотсон, попробуем, игра стоит свеч.

Еще на ходу Холмс закрепил конец шпагата на рукоятке револьвера. Когда мы пришли к мосту, он необычайно тщательно с помощью сержанта Ковентри уточнил место, где лежала миссис Гибсон. Другим концом шпагата он обвязал подобранный тут же камень и перекинул веревку через парапет так, что камень висел над водой. Потом, держа в руке револьвер, привязанный к другому концу веревки, он ступил на роковое место и крикнул: «Внимание!», поднес револьвер к виску, а потом разжал пальцы.

Не удерживаемый более натянутой веревкой камень увлек вырвавшийся из руки Холмса пистолет, и тот, стукнувшись сначала о парапет, перелетел через него и исчез в воде. Не прошло и мгновения, как Холмс уже обследовал, стоя на коленях, кладку парапета и тут же обнаружил то, что ожидал увидеть. Мы услышали его торжествующий крик:

— Теперь вы видите, как оно было на самом деле?! Ну, как демонстрация — достаточно убедительная? Я говорил вам, Уотсон, что вашему револьверу предстоит решить загадку?

Тут уже и мы с сержантом увидели на нижнем краю парапета второй скол, по форме и размеру совпадающий с первым. Холмс встал и сказал сержанту, который никак не мог опомниться:

— Уже темнеет. Нам придется переночевать в гостинице, а вам с утра следует пошарить стальной «кошкой» в этих камышах и извлечь оттуда два револьвера с веревками и камнями. Эта несчастная хотела не только свести счеты с жизнью, но и обвинить бедную девушку в убийстве. Мистеру Гибсону передайте, что я зайду к нему завтра и мы займемся освобождением мисс Данбар.

А вот резюме, которое сделал Холмс, когда мы с ним вдвоем уже совсем поздним вечером курили у камина в сельской гостинице:

— В этом деле, Уотсон, я проявил себя далеко не лучшим образом. Если вы намерены включить его в свои записки, знайте, оно не принесет мне славы. Воображения не хватило, а ведь именно переплетение воображаемого с реальным составляет основу моего искусства. Мне следовало сразу ухватиться за ту нить, которую предоставлял нам скол на каменной кладке. Мне стыдно, что, имея такую нить, я не сразу пришел к правильному решению. И то сказать, эта несчастная все продумала и разыграла с редкостным коварством, так что разобраться в этой головоломке было нелегко. Я не помню, чтобы нам с вами в наших предыдущих делах приходилось сталкиваться с подобными последствиями патологической любви. Будь мисс Данбар связана с Гибсоном физическими узами или только духовными, она не могла стерпеть этого соперничества ни в том ни в другом случае. К тому же эта чистая девушка была невольной свидетельницей грубостей и оскорблений, которыми осыпал ее муж, стремясь «излечить» ее от безумной к нему любви.