Артур Дойль - Собрание сочинений: В 12 т. Т. 3: Собака Баскервилей

Поскольку говорить было больше не о чем, я, как мог, холодно простился с бароном и собирался идти, когда он неожиданно спросил, не знал ли я французского сыщика по фамилии Ле Брен и не слышал ли о постигшем его несчастье. Насколько мне известно, этот француз подвергся нападению бандитов где-то в районе Монмартра, был жестоко избит, после чего остался калекой на всю жизнь. Я так и сказал барону.

«Совершенно верно, — подтвердил он мои слова. — Кстати, по случайному совпадению, всего за неделю до этого он интересовался моими делами. Вам я этого делать не советую. Многие потом жалеют, что вовремя меня не послушали. В последний раз предупреждаю вас, мистер Холмс, оставьте меня в покое. Прощайте!»

— Вот так, Уотсон. Теперь вы в курсе событий.

— М-да, опасный тип.

— Очень опасный. Он, конечно, прихвастнул немного, но у меня есть основания полагать, что к его словам стоит прислушаться.

— А нужно ли вам вообще вмешиваться? Пусть бы женился себе на этой девице.

— Прежде всего, он уже преступник и должен быть наказан за убийство своей последней жены. Кроме того, вы забываете о нашем клиенте, Уотсон. Нет-нет, об этом не может быть и речи. Допивайте-ка свой кофе и поедем ко мне. Думаю, Шинуэлл осчастливит нас своим появлением.

Нас и правда ждал Джонсон, огромный, неуклюжий, краснолицый человек с явными признаками цинги. Во всей его непривлекательной внешности только живые черные глаза свидетельствовали о чрезвычайно хитром и коварном уме. Погружение в родную стихию прошло, очевидно, небезрезультатно, потому что рядом с ним сидела стройная молодая особа с огненно-рыжей шевелюрой. Лицо женщины, бледное и задумчивое, совсем еще юное, словно проказой, было отмечено печатью греха и страданий, которые, по всей видимости, неотступно преследовали ее в этой нелегкой жизни.

— К вашим услугам — мисс Китти Уинтер, — представил незнакомку Шинуэлл Джонсон, махнув при этом в ее сторону своей толстенной, как оглобля, ручищей. — Она знает… Да она и сама вам все расскажет. И часа не прошло после нашего разговора, мистер Холмс, как я ее отыскал.

— Меня нетрудно найти, — добавила женщина, — а Толстому Шинуэллу, черт возьми, тем более. Он и подумать не успеет, а я уже тут как тут: ведь проживаю я по тому же адресу. Мы с тобой старые приятели, правда, Толстяк? Ну ладно, о деле. Говорят, мистер Холмс, вас интересует человек, который заслужил преисподнюю больше нашего. Неужели в этом мире есть еще справедливость!

— Я вижу, вы хотите нам помочь, мисс Уинтер, — улыбнулся Холмс.

— Если уж вы и впрямь собрались наградить его по заслугам, я с вами до гробовой доски, — с готовностью ответила наша гостья. При этом ее бледное лицо и горящие глаза озарились такой лютой ненавистью, на какую способна только женщина, да и то не всякая. — О моем прошлом говорить нечего, мистер Холмс. Скажу только: в том, что со мною стало, виноват Адельберт Грюнер. О, если бы я могла ему отомстить! — в ярости сжались ее кулаки. — Если бы мне удалось спихнуть его самого в ту грязную яму, где по его милости оказалось столько людей!

— Вам известно, в чем дело?

— Толстый Шинуэлл рассказал мне в двух словах. Итак, у него на примете есть еще одна дурочка, и на этот раз он собрался жениться. А вы хотите этому помешать. Ну ладно, но разве и без моей помощи вы не можете ей втолковать, что такой негодяй — не пара порядочной девушке?

— Да она просто рассудок потеряла. Любовь совершенно вскружила ей голову. Что ей только о нем не рассказывали — все напрасно!

— И про убийство?

— И про убийство.

— Вот это характер!

— Она считает, его хотят оклеветать.

— Неужели у вас нет доказательств, чтобы убедить наконец эту глупую девчонку?

— Вы поможете нам их отыскать?

— А сама я разве не доказательство? Да если бы я встретилась с ней и рассказала, как он…

— И вы бы пошли на это?

— Я-то? Еще бы!

— Хорошо, попробовать, может, и стоит. Но учтите, он ведь выложил ей почти все про свои грехи и, что самое интересное, был прощен, так что она едва ли пожелает возвращаться к этой теме.

— Он не мог рассказать ей все до конца, — возразила мисс Уинтер. — Кроме того убийства были и другие. Бывало, говорит-говорит он о ком-нибудь этаким сладким голосом, а потом вдруг взглянет пристально и скажет: «А через месяц он умер». И не подумайте, что он хвастался. Правда, тогда я не обращала на его слова никакого внимания, потому что сама была по уши в него влюблена. Как теперь этой вашей глупышке, мне и дела не было до того, что он там творил. Только однажды я была действительно потрясена. Клянусь богом, не умей он все так гладко объяснять и успокаивать, я ушла бы от него в ту же самую ночь.

Как сейчас помню его руки, унизанные золотом, а в них записная книжка в коричневом кожаном переплете с застежкой. Думаю, он тогда был изрядно навеселе, иначе вряд ли решился бы ее показать.

— Так что же произошло?

— Не поверите, мистер Холмс! Как другие собирают бабочек или там мотыльков, Грюнер коллекционирует женщин. Эта коллекция — его гордость. В этой мерзкой книжице содержится все: имена, фотографии и всяческие подробности. На подобную гадость, кроме него, не способен ни один человек. Если бы он решил ее озаглавить, лучшего названия, чем «Загубленные мною души», ему не придумать. Ну да что о ней говорить — делу она не поможет, а если бы и помогла, откуда ее возьмешь, эту книжицу?

— А правда, где он ее держит?

— Как знать, где она теперь! Ведь уже больше года, как я от него ушла. Я видела, где он ее хранил тогда. Хотя он настолько аккуратен и постоянен в своих привычках, что, вполне возможно, эта книжка по-прежнему хранится в ящике для бумаг старого бюро, которое стоит в смежной с кабинетом комнате. Вы знаете расположение комнат в его доме?

— Я был у него в кабинете, — ответил Холмс.

— Ого, я вижу, вы не теряли времени даром. Ну, слава богу, может, теперь нашлась управа и на моего милого Адельберта. Его кабинет состоит из двух комнат. Первая — это та, где между окон стоит большой стеклянный шкаф с китайской посудой. Там за столом есть дверь, которая ведет, так сказать, во внутренний кабинет. Это маленькая комнатушка, где он держит свои бумаги и личные вещи.

— Сигнализация есть?

— Адельберт и сам не трус, это вам подтвердит и его злейший враг. Правда, сигнализация все-таки есть, ее включают на ночь. Хотя у него и взять-то нечего. Разве что-нибудь из китайской посуды?

— Да нет, — с видом знатока заметил Шинуэлл Джонсон. — Кто станет мараться? Ведь эти черепки не продашь, не переплавишь.

— Это верно, — согласился Холмс. — Хорошо, мисс Уинтер, если вы зайдете ко мне завтра в пять, я смогу ответить, можно ли будет организовать встречу с мисс де Мервиль. Я чрезвычайно признателен вам за помощь, не говоря о моих клиентах, которые сочтут…