Артур Дойль - Долина ужаса: Роман; Записки о Шерлоке Холмсе: Рассказы; Возвращение Шерлока Холмса: Рассказы

— Не могу допустить, что показание верно, — сказал я, вспомнив встречу в саду и прекрасное улыбающееся лицо молодой женщины.

— Ну, во всяком случае, они производили такое впечатление. Как бы то ни было, мы можем предположить, что миссис Дуглас и Баркер — замечательно хитрая парочка, сумевшая обмануть в этом пункте всех и замыслившая убить Дугласа, а он как раз был человеком, над головой которого висела опасность…

— Об этом мы знаем только с их слов.

Холмс задумчиво посмотрел на меня.

— Вижу, вижу, Уотсон. Вы составили теорию, из которой следует, что все, что бы они ни сказали, — ложь с начала до конца. По вашей теории, никогда не существовало никаких тайных угроз или тайного общества, ни Долины Ужаса, ни мистера Мак (забыл, как дальше), ни чего другого в таком роде. Это — хорошее, широкое обобщение. Посмотрим, к чему оно нас приведет. Они изобрели эту теорию относительно преступления. Потом они, по той же теории, оставили велосипед в парке как доказательство присутствия кого-то извне. Пятно на подоконнике подтверждает эту мысль, так же как и карточка у трупа, приготовленная, вероятно, кем-нибудь в доме. Все это подходит к вашей гипотезе, Уотсон. Но теперь мы подходим к тем странным и неясным фактам, которые никак не могут попасть на свои места. Почему из всех видов оружия была выбрана спиленная двустволка, и вдобавок американская? Как могли они быть настолько уверены, что шум ее выстрела никто не услышит? Ведь было слепым счастьем, что миссис Аллен не пошла справиться насчет захлопнувшейся двери. Почему наша преступная парочка поступила именно таким образом, Уотсон?

— Признаюсь, что не могу объяснить это.

— Далее, если женщина и ее любовник сговорились убить мужа, зачем им было афишировать преступление, так дерзко сняв обручальное кольцо убитого после его смерти? Кажется ли это вам вероятным, Уотсон?

— Нет, не кажется.

— И, опять-таки, если бы мысль оставить велосипед, спрятанный снаружи, пришла бы вам в голову, то вы тотчас же, вероятно, отказались бы от такой уловки, так как совершенно ясно, что велосипед — самая нужная вещь для человека, вынужденного спасаться бегством.

— Я не могу найти никаких объяснений.

— И все же не должно существовать такой комбинации случайных или неслучайных событий, для которой человеческий ум не может найти объяснения. Я постараюсь указать возможный ход умозаключений, не утверждая, что они верны, а просто в виде умственного упражнения. Тут встретится немало предположений, но как часто они являются матерью истины? Предположим, что в жизни этого Дугласа была какая-то преступная или позорная тайна. Эта тайна вызывает появление убийцы или мстителя — кого-то постороннего, не из домашних. Этот мститель по какой-то причине, которую, признаюсь, я никак не могу пока объяснить, снимает с пальца обручальное кольцо. Мщение может относиться ко времени первого брака Дугласа, и кольцо было снято по одной из причин, относящихся к тому браку. Прежде чем убийца ушел, в кабинет вбежали Баркер и миссис Дуглас. Убийца убедил их, что попытка арестовать его повлечет за собой огласку какого-то позорного происшествия. Они прониклись этой мыслью и предпочли его отпустить. Для этого они, вероятно, опустили мост, который опускается совершенно бесшумно, а затем подняли его. Преступник убежал и по какой-то причине рассудил, что ему безопаснее скрыться пешком. Поэтому он оставил велосипед там, где его не могли найти, по крайней мере, до тех пор, пока он благополучно не скроется. До сих пор мы не выходим из границ возможного. Не так ли?

— Да, все это возможно, конечно, — отвечал я довольно сдержанно.

— Мы должны помнить, Уотсон, что все, здесь происшедшее, очень необычно. Теперь продолжим наш построенный на предположениях рассказ: намеченная нами пара — не обязательно преступная пара — после ухода убийцы соображает, что они поставили самих себя в положение, в котором им будет трудно доказать, что они не только не совершали убийства, но и не причастны к нему. Они быстро, хотя и немного неудачно, обдумывают положение. Пятно на подоконнике было сделано окровавленной туфлей Баркера, чтобы показать, каким образом преступник скрылся. Ясно, что они оба должны были слышать выстрел, поэтому они подняли тревогу, но на добрых полчаса позже происшествия.

— И как вы думаете все это доказать?

— Ну, если бы тут был кто-либо со стороны, можно было бы его выследить и схватить. Но раз его нет… ресурсы моей находчивости еще далеко не исчерпаны. Я думаю, что вечер, проведенный мною наедине с самим собой в том кабинете, очень мне поможет…

— Вечер… там — одному…

— Я предлагаю сегодня же туда отправиться. Я договорился насчет этого с почтенным Эмсом, который никак не является поклонником Баркера. Я посижу в той комнате и посмотрю, не вдохновит ли меня ее атмосфера. Я верю в genius loci. Вы улыбаетесь, друг Уотсон. Хорошо, увидим. Между прочим, вы привезли с собой наш большой зонтик?

— Он здесь.

— Я взял бы его, если можно.

— Конечно… но что за странное оружие вы выбираете? Если там встретится опасность…

— Ничего серьезного, дорогой Уотсон, иначе я попросил бы вас меня сопровождать. Итак, я беру зонтик. Сейчас я дожидаюсь только возвращения наших коллег из Тенбриджа, где они, вероятно, заняты розысками владельца велосипеда.

Спустилась ночь, прежде чем инспектор Мак-Дональд и Уайт Мэзон вернулись из своей экспедиции. Они пришли явно торжествующие, внеся большое оживление в наши исследования.

— Господа, я признаюсь, что сомневался, был ли тут кто-либо посторонний, — сказал Мак-Дональд, — но теперь все ясно. Мы узнали про велосипед, и у нас есть описание велосипедиста, так что мы многое извлекли из этой поездки.

— Это звучит как начало конца, — сказал Холмс. — Поздравляю вас от всего сердца.

— Я начал с того факта, что мистер Дуглас казался встревоженным после поездки в Тенбридж. Именно в Тен-бридже он почувствовал какую-то опасность. Следовательно, ясно, что человека с велосипедом можно было ожидать только из Тенбриджа. Мы захватили велосипед с собой и показывали его в гостиницах. Управляющий «Коммерческой гостиницы» признал, что велосипед принадлежит человеку по имени Харгрэв, снимавшему у них комнату два дня тому назад. Весь его багаж заключался в этом велосипеде и маленьком чемодане. Он записался приезжим из Лондона, но адреса не оставил. Чемодан был лондонского производства, как и его содержимое, но сам приезжий был, несомненно, американцем.

— Хорошо, хорошо, — весело сказал Холмс. — Вы там основательно поработали, пока я сидел здесь с моим другом и развивал теории. Это нам урок практики, мистер Мак.

— Это и в самом деле так, мистер Холмс, — самодовольно сказал инспектор.