Буало-Нарсежак - Конечная остановка

Около дюжины голов стояло немного поодаль, прямо на земле. Они напоминали резиновые фрукты. Одна голова показывала язык, другая косила, третья надувала щеки, словно меха; но больше всего Люсьену понравились глаза, они буквально заворожили его, в них притаилась хитринка, словно они что-то задумали.

— А ну, подойди, — сказал мужчина. — Сейчас я тебя экипирую.

Подняв одну из голов, он натянул ее на Эрве и хорошенько закрепил. Эрве забавно подергал ногами, и Люсьен расхохотался. Покачиваясь то вправо, то влево, раздуваясь на маленьких тощих ножках, подвижная и жуликоватая голова дерзко насмехалась, подражая то походке пьянчужки, то торжественным приветствиям епископа.

— Теперь я! — крикнул Люсьен.

Шар, изготовленный из материи и пластмассы, упал ему на плечи, словно монашеская ряса с капюшоном. Глаза его оказались как раз на уровне губ маски. Он видел часть помещения и рабочих, которые оставили свою работу, чтобы посмотреть на проделки двух гномов. Это выглядело безумно смешно. Они танцевали, став друг против друга, застывшая усмешка одного отвечала мертвой улыбке другого, а ноги тем временем выделывали неистовые па. Но вот наконец они остановились, едва не задохнувшись в своих панцирях, сняли головы и бережно уложили их рядом с остальными.

— Думаю, я приду, — сказал Эрве, вытирая лицо. — Повеселимся всласть!

— Может, и мне удастся улизнуть, — добавил Люсьен.

Мужчина в спецовке взял их за руки.

— Вы не видели самого интересного. Это идея Франсуа. К несчастью, полиция не дала нам разрешения. А жаль. Мы наверняка получили бы первую премию. Один макет чего стоит. Да вот, поглядите сами!

Он подвел их к положенной на козлы доске. На ней возвышался огромный макет городской площади. В центре располагался канализационный люк, откуда выбирались грабители в масках. Все они несли на плечах тяжеленный мешок с добычей. На углу площади находился банк, на фронтоне которого красовалась вывеска: «Сосьете женерёз» [3] Намек на один из крупнейших банков «Сосьете фиенераль». Название можно перевести и как «Всеобщая компания». «Сосьете женерёз» означает «Щедрая компания». (Примеч. ред.) .

— Говорят, намек слишком вызывающий, — заметил их гид.

— Ваши человечки чертовски хороши, — сказал Эрве. — На голове у них чулок?

— Да. Чтобы выглядело натурально.

— Ты идешь? — крикнул один из его товарищей. — Они уже достаточно большие, могут и сами все посмотреть.

Эрве в задумчивости застыл возле макета.

— Знаешь, о чем я думаю? — прошептал он. — Надо бы похитить эту бабенку.

— Ты что, спятил? — ужаснулся Люсьен.

— Она из нас довольно жил повытягивала. Теперь наш черед.

Люсьен представил себе мадемуазель Шателье, перевязанную, словно колбаса, веревками. Такая картина ему понравилась. Он включился в игру.

— Мы тоже, — сказал он, — натянем на башку чулок и — оп! — пожалуйте на выход… Только вот ума не приложу, где нам ее спрятать.

— Ну, это проще простого. В моей лачуге на берегу Эрдра.

— Что за лачуга?

— Да ты же знаешь. Лачуга, в которой ночевал мой отец, когда ездил на рыбалку. Как раз то, что нужно. Пустынный уголок…

Эрве взял в руки одну из фигурок и стал внимательно разглядывать ее.

— Конечно, это просто так, для смеха, — продолжал он. — Через два дня мы ее отпустим. Вот увидишь, она сразу присмиреет. Это послужит ей хорошим уроком.

Спорить готов, что она тут же уволится и мы ее больше не увидим.

— Держи карман шире! Размечтался!

Люсьен отошел от макета, чтобы получше осмотреть красочное сооружение, почти совсем законченное. Вероятно, оно представляло собой «Харчевню на Ямайке». Пират с деревянной ногой стоял у порога, размахивая фляжкой размером с целый окорок. Другой рукой он обнимал за талию негритянку с необъятной грудью. Люсьен обернулся. Эрве все еще грезил у макета. Люсьен подошел к нему.

— Накинем ей на голову мешок, — сказал Эрве. — Я знаю, где она ставит машину. Там такая темень.

— Ты все еще думаешь об этом?

— Конечно. Чем больше шевелишь мозгами, тем яснее понимаешь, что ничего сложного тут нет. Каждый день разным типам удается проворачивать дела почище этого. Мы же не глупее их.

— Ты говоришь серьезно?

— Не знаю. Пока еще не знаю. А хохма вышла бы отличная, можно даже сказать, шикарная, правда? Она хотела услышать наши извинения. Ну что ж! Мы пошли на это. А кроме того, мы устроим ей уик-энд у воды. Причем без всякого риска. Я отлично представляю себе, как за это взяться.

— Вам нравится, ребята?

— Потряска, — сказал Эрве. — Мсье Раймон, могу я взять одного из ваших гангстеришек?

— Если тебе нравится, не стесняйся. Теперь это уже никому не нужно.

— Спасибо.

Эрве сунул в карман куртки одного из человечков в маске.

— Может, пойдем? — спросил Люсьен.

— Сейчас!

Эрве пригладил волосы: одна прядь без конца падала ему на левый глаз.

— Это вовсе не туфта, — добавил он. — Упрячем ее на пару-тройку денечков в надежное место. Последний день карнавала — лучше и не придумаешь. Все веселятся. Разве не так?

Люсьен согласился, и все-таки, несмотря ни на что, план казался ему фантастическим.

— А ты не считаешь, что зашел слишком далеко? Ведь она нас наверняка узнает.

— Если подкрасться сзади… И накинуть ей на голову мешок… Она до того сдрейфит, что не осмелится сопротивляться. И говорить нам вовсе не придется. С ходу все это выглядит немного сумасбродным, но если вдуматься хорошенько, дело проще простого. Машину-то мы, конечно, найдем.

— А как быть с едой?

— Оставим ей бутерброды. Но если ты против… Только согласись, она делает нашу жизнь невыносимой. Особенно тебе. Конечно, то, что я тебе предлагаю, немного рискованно, и все-таки это не ограбление банка!

Широким жестом он простился со всеми присутствующими.

— Чао!

Он подтолкнул Люсьена вперед, и они бегом бросились к машине. На улице снова лил дождь. Эрве включил дворники и рывком развернул машину.

— Осторожней, — посоветовал Люсьен. — Это тебе не ралли.

Но Эрве не слушал его. Он жал на скорость. И напевал: «Бабенку в каталажку… Бабенку в каталажку… Бабенку…» Мимо проносились поля и луга. Огни города спешили им навстречу. У светофора Эрве остановился.

— Чем дольше я раскидываю мозгами, тем тверже убежден, что дело в шляпе. Главное — не тянуть.

Он тронулся потихоньку. Дождь барабанил по крыше.

— Эрдр сейчас разлился, — продолжал он. — Это нам на руку. Можно не опасаться рыбаков. Пускай орет сколько душе угодно.

Его уверенность понемногу отметала сомнения и нерешительность Люсьена. А почему бы и нет, в конце-то концов! В общем-то неплохая месть. После той сцены в кабинете директора он приходил в ярость при одной лишь мысли о своем поражении. У него сложилось такое чувство, будто его преследуют. Вначале они присматривались друг к другу, наблюдали, потом вдруг все испортилось. Начались бесконечные вызовы к доске, плохие отметки, и вскоре дело дошло до открытой борьбы, до сведения счетов. Он ушел побежденным и знал это. Но он поклялся себе, что из этого столкновения она тоже не выйдет невредимой. А что, если благодаря совершенно безумной идее Эрве…