Фрэнсис Дункан - Такое запутанное дело. Когда конец близок

Его голос прозвучал приятно – уверенно и в то же время дружественно – и в полном соответствии с открытой внешностью.

Мордекай Тремейн с раздражением понял, что молодой человек вызывает у него симпатию. Имлисон обладал естественным обаянием без намека на искусственность или женственность. Красивый, отлично сложенный мужчина производил впечатление любителя и мастера спортивных игр. Поставить на нем клеймо жиголо или дамского угодника было бы несправедливо.

Хелен Картхэллоу смотрела на обоих вопросительно. В темных глазах затаился вызов. Мордекай Тремейн заметил, что губы ее снова ярко накрашены, а состояние такое же взвинченное, как при первой встрече в квартире Аниты Лейн. Ему показалось, будто она с напряжением ждет, что он бросит к ее ногам перчатку, и готовится как ни в чем не бывало швырнуть ее обратно в лицо обидчику.

На пару мгновений стало душно, как случается перед грозой. А затем на плечо Имлисона шутливо легла рука Адриана Картхэллоу, и раздался его веселый голос:

– Привет, Лестер! Разумеется, ты уже слышал о нашем друге Тремейне. Это и есть знаменитый Мордекай Тремейн, который расследует всевозможные убийства.

Лицо Имлисона потемнело.

– Об этом я не знал, – медленно ответил он.

– Пока сыщик здесь, придется держать себя в руках, правда? – громогласно продолжил Картхэллоу. – Чтобы не выдать всех секретов сразу! – Он повернулся к жене: – Отпустишь меня на пару минут, дорогая? Хочу пригласить Льюиса в студию. До ужина еще есть время. Уверен, ты сможешь присмотреть за Лестером и остальными гостями.

– Конечно, милый, – улыбнулась миссис Картхэллоу.

Мордекай Тремейн увидел, как художник пересек просторную комнату и вместе с Льюисом Холденом скрылся за дверью. Ему уже представили массивного светловолосого человека с бородой викинга и лицом морского разбойника, причем Картхэллоу ни словом не обмолвился, что они уже встречались в лондонском казино.

Холден также не упомянул о том вечере, и Тремейну – поборнику тактичной сдержанности – пришлось терпеть, пока их знакомили как впервые увидевших друг друга людей.

Хотелось понять: почему Адриан Картхэллоу упорно игнорирует инцидент в игорном клубе? И знает ли он, что происходит у него под носом? Судя по отношение к Лестеру Имлисону у него не было подозрений. Неужели ему бесстыдно наставляют рога в его же собственном доме?

Мордекай Тремейн с радостью заметил полную фигуру Хильды. Миссис Ивленд явилась как будто специально, чтобы спасти его от необходимости продолжать беседу с Хелен и Лестером. Он заранее решил, что подружится с добродушной, жизнерадостной, разговорчивой, готовой в любую минуту рассмеяться толстушкой.

– Добрый вечер, Лестер! – воскликнула миссис Ивленд. – Почему ты несколько дней не появляешься? Матильда соскучилась и постоянно о тебе спрашивает.

– Прости, Хильда, – с раскаянием ответил Имлисон. – Накопилось много дел, не смог выбраться. Передай ей, что завтра навещу обязательно.

Подошли Роберта Ферхэм и Элтон Стил, и разговор стал общим. Мистер Стил производил впечатление спокойного немногословного человека, однако в глубине внимательных серых глаз таилось нечто вроде лукавства. Подобно Холдену он обладал могучим сложением, однако уступал тому в быстроте движений и эмоциональной яркости реакции. В целом Элтон Стил был солидным, надежным человеком, неподвластным волнению и страху, способным сохранить невозмутимость даже во время землетрясения.

Адриан Картхэллоу и Льюис Холден вернулись из студии точно к ужину, который прошел безупречно. За столом царила дружеская обстановка, и сентиментальная душа Мордекая Тремейна расцвела. Сияющим взором гость смотрел на всех сквозь пенсне. Несколько раз обращал особое внимание на Хелен Картхэллоу, пытаясь понять, не вообразил ли он то, чего на самом деле не существовало. Подозрение не угасло лишь из-за редких чуть насмешливых взглядов, которые, казалось, бросала в его сторону хозяйка. Картхэллоу, как всегда, одаривал жену подчеркнутым вниманием, являя собой образец безупречного супруга.

После ужина художник дружески взял Тремейна под руку:

– Позвольте предложить вам небольшую экскурсию, Мордекай. Надеюсь, остальные не обидятся, они ведь практически члены семьи!

Роберта Ферхэм не упустила момента:

– Не возражаете, если пойду с вами, Адриан?

Ее бледные глаза смотрели умоляюще. Мордекай Тремейн испытал жалость: бедняжка сгорала от нетерпения. Он предпочел бы экскурсию без общества, но в то же время надеялся, что Картхэллоу не откажет в просьбе.

– Возражаю? – В голосе художника прозвучало легкое высокомерие. – Дорогая Роберта, разумеется, нет. Вам же известно, с каким восторгом я демонстрирую свои владения!

Мордекай Тремейн вновь спросил себя, виновато ли его слишком активное воображение или под прикрытием внешнего спокойствия и благополучия происходят таинственные и не очень приятные события. Ему почудилось, будто, отвечая на вопрос мисс Ферхэм, Адриан смерил жену сардоническим взглядом, а на лице Хелен помимо негодования отразились страдание и отвращение. К тому же казалось, что слова несут не только очевидный, лежащий на поверхности смысл.

Однако уже в следующую секунду, подобно внезапно замершей и вновь ожившей кинопленке, все вокруг пришло в движение, и Тремейн оказался в холле, за закрывшейся дверью гостиной.

– Давайте начнем с сада! – провозгласил Картхэллоу.

Мордекай Тремейн впервые получил возможность по достоинству оценить тщательно благоустроенную территорию. Каменистые террасы, аккуратные газоны и ухоженные клумбы вызывали удивление и восхищение. Хозяин и гость прошли сквозь железную калитку в невысокой каменной стене и оказались за пределами сада, на пружинистой почве скалы. Несколько шагов до обрыва, и дальше простирался и сливался с горизонтом голубой простор воды, лишь изредка, под легким дуновением вечернего бриза, испещренный белыми всполохами.

Картхэллоу расправил плечи:

– Ах, вот что я по-настоящему люблю! Свежий воздух Атлантики, без дыма и грязи прокопченных городов!

Мордекай Тремейн внимательно смотрел по сторонам, наслаждаясь неповторимым пейзажем. Отсюда, с повисшей между морем и небом скалы, открывался вид на гордый простор бухты Фалпорт, мыс больше не закрывал обзор, а скалы и песчаные пляжи лежали, как на ладони.

Взгляд свободно скользил по кромке горизонта, тронутого первыми красноватыми отсветами заходящего солнца. Дневной путь светила пролегал от белой башни маяка, охранявшего правую оконечность бухты, к далекому мысу слева, за которым скрывался Сент-Моган. Порой случалось, что под ударами жестокого шторма бухта тонула в ледяном мраке, вздрагивая от безжалостных порывов завывающего морского ветра. Однако сейчас, тихим вечером, мирная картина радовала душу.