Фрэнсис Дункан - Такое запутанное дело. Когда конец близок

– Так я могу рассчитывать, что позднее вы подбросите нам кое-какие подробности, старший инспектор? – спросил Линтон.

– Непременно, – пообещал Джонатан Бойс самым любезным тоном. – Вам нужно угодить редактору, а мне – начальству. Почему бы нам не стать добрыми друзьями? Когда станет возможно поделиться с вами информацией без риска, что она попадет не в те руки, я прослежу, чтобы вы получили ее.

Он отвернулся. Репортер чуть помедлил, словно хотел еще о чем-то спросить, но Бойс ясно дал понять, что беседа окончена, и Линтон медленно побрел к воротам, где стояли его коллеги. Тремейн поймал на себе взгляд Бойса и улыбнулся – глаза старшего инспектора лукаво блеснули. Детективы вернулись в холл. Когда дверь за ними закрылась, Паркин произнес:

– У вас не возникает осложнений ни с «Эко», ни с «Курьером». Конечно, они своего не упустят, но эти молодые люди не из тех, кто готов на все ради жареных фактов.

– Мы возьмем на вооружение принцип: «Живи и жить давай другим», – отозвался Бойс.

Он уверенно направился в сторону кабинета Хардина. В комнате он присмотрелся к газетным вырезкам и другим бумагам, оставленным на столе, затем быстро взглянул на Маргарет Ройман, которая все еще сидела на своем месте в проходной комнате. Она целиком погрузилась в свои записи и не поднимала головы от стола, но Тремейн заметил, как ее шея медленно наливается краской. Мисс Ройман, конечно, видела, как Бойс осматривал бумаги доктора, и лишь делала вид, будто поглощена работой.

У Тремейна появилось неприятное чувство. Сомнение. Ясно, что Джонатан Бойс неспроста оставил на самом виду вещи, найденные в запертом ящике стола Хардина. Маргарет Ройман легко могла взять их, если бы у нее имелись на то причины. И так же очевидно, что девушка успела просмотреть бумаги в отсутствие Бойса и остальных.

Зачем? Что она пыталась скрыть и чего боялась?

[3] Строка из стихотворения Р. Л. Стивенсона «Реквием», высеченного на надгробии поэта.

Что бы ни думал Бойс о Маргарет Ройман, свои мысли он держал при себе. Его следующим шагом стал тщательный осмотр остальной части дома. Экономку попросили показать комнаты, и хотя та лишь отвечала на вопросы, не добавляя ничего от себя, ее ответы были достаточно подробными. Осматривать было почти нечего. Две комнаты на верхнем этаже служили кладовками, остальные обставлены мебелью, не скупо, хотя и не дорого. Обычный дом холостяка, которого не слишком заботит убранство жилья, было бы где поесть да поспать. Среди царившей здесь строгой мужской простоты единственным исключением была спальня экономки. Вид этой большой комнаты в передней части дома красноречиво свидетельствовал о том, что там обитает женщина. На туалетном столике стояли две фотографии в рамках: мужчина средних лет и юноша в инвалидном кресле на фоне низкого кирпичного здания с раскрытыми стеклянными дверями, ведущими на веранду.

Экономка заметила взгляд Тремейна и машинально поправила первую фотографию.

– Мой муж, – пояснила она. – Он умер десять лет назад.

На окне стояла ваза с цветами, а ткань с ярким узором покрывала туалетный столик и массивную старомодную кровать.

– Вижу, вы приложили все силы, чтобы украсить это жилище, миссис Колвер, – решился заговорить Тремейн, но губы экономки сжались в тонкую линию, и он оставил попытки увести беседу в сторону, за рамки официального протокола.

Они снова спустились на первый этаж, и экономка вернулась к своим обязанностям.

– Не слишком разговорчивая особа, – заметил Бойс.

Детективы уже покидали дом, когда за воротами остановилась машина с одетым в униформу шофером. Они подождали, пока он отворит дверцу, и через несколько мгновений на тротуар неуклюже ступил пассажир. Водитель предупредительно помог ему выйти. Это был мужчина в годах, когда-то, наверное, представительный и осанистый, теперь же согнутый болезнью. Он медленно заковылял к воротам, обеими руками опираясь на трости. Детективы молчаливо наблюдали, как он шаркает по тротуару. Водитель подскочил и поддержал его под локоть, но хромой раздраженно стряхнул его руку. Заметив троих мужчин, он вопросительно вскинул голову. Паркин выступил вперед:

– Доброе утро, сэр. Вы хотели видеть доктора Хардина?

На лице старика отразилась внезапная враждебность, словно его возмутил неуместный вопрос, однако властная нотка в голосе инспектора удержала его от резкого ответа.

– Да, – бросил он, предоставив Паркину сделать следующий шаг.

– Вы договаривались о встрече с ним, сэр?

– Разумеется, я записан на прием, – сердито буркнул инвалид. Затем чуть приподнял одну трость и ткнул в сторону Паркина. – В чем дело? Разве Хардина нет? Он отлично знает, что должен принять меня сегодня утром.

– Боюсь, доктора Хардина здесь нет, сэр. – Паркин открыл ворота и взял хромого под локоть. – Будьте любезны, войдите в дом. Там будет удобнее разговаривать.

Пожилой джентльмен секунду или две молча смотрел на него, будто раздумывал, нужно ли возразить, затем оглянулся через плечо на водителя, стоявшего недалеко от ворот.

– Подождите меня в машине, Сейдж.

Он сбросил руку Паркина и заковылял по дорожке к дому. Инспектор выразительно взглянул на Бойса и не сделал попытки вновь предложить помощь. На звонок дверь открыла Маргарет Ройман. При виде пожилого мужчины, опиравшегося на палки, она шагнула вперед, чтобы помочь ему переступить порог. Тремейн отметила, что на сей раз хромой не отверг предложенную помощь. Очевидно, упрямствовал он избирательно.

– Мне очень жаль, мистер Слейд, – извинилась Маргарет Ройман. – Я пыталась дозвониться к вам домой, но вы уже уехали.

– О чем вы говорите, дорогая? Доктора Хардина куда-то вызвали?

Маргарет Ройман взглянула на Паркина, ожидая подсказки. Инспектор вмешался в разговор:

– Можно и так сказать, сэр. Его действительно вызвали. Позвольте мне представиться. Паркин, инспектор полиции. Этот джентльмен – старший инспектор Бойс из Скотленд-Ярда.

– Из Скотленд-Ярда? – Хромой пришел в замешательство. – Хардин что-нибудь натворил?

Паркин уклонился от прямого ответа.

– Этот джентльмен – один из пациентов доктора? – обратился он к мисс Ройман.

– Да, – подтвердила та. – Это мистер Мартин Слейд. Доктор Хардин должен был принять его сегодня утром. Я пыталась дозвониться до него по телефону и предупредить, что приема не будет.

Паркин кивнул и снова повернулся к Слейду:

– Могу я спросить, сэр, что заставило вас предположить, будто доктор Хардин что-то натворил?

Агрессии Слейда поубавилась. Поведение Паркина ясно показывало, что происходит нечто серьезное, и хромой вел себя менее враждебно.