Агата Кристи - Второй удар гонга. Врата судьбы

Поэтому у нее тоже проблемы. Это просто способ начать разговор — его всегда начинают с какой-то проблемы.

— Ну, хорошо, — сказал Томми. — Давай согласимся с этим — и закончим. У тебя есть проблема — у меня есть проблема — у всех нас есть проблемы.

Он вздохнул и вышел.

Таппенс, покачивая головой, медленно спустилась по лестнице. Ганнибал, с надеждой помахивая хвостиком, подбежал к ней. Он явно надеялся на лучшее.

— Нет, Ганнибал, — разочаровала его Таппенс. — Ты уже гулял. Тебя выводили утром.

Пес намекнул, что она ошибается и никакой прогулки не было.

— Ты самый большой лгунишка среди всех собак, которых я когда-либо знала, — заметила Таппенс. — Ты уже гулял с папочкой.

Ганнибал повторил попытку, на сей раз намекая на то, что вторая прогулка полностью зависит от отношения к собаке ее хозяина.

Потерпев неудачу, он спустился на первый этаж, громко залаял и стал притворяться, что сейчас укусит девушку со спутанными волосами, которая возилась с пылесосом. Он вообще не любил пылесосов и возражал против продолжительной беседы Таппенс с Беатрис.

— Только скажите, чтобы он не кусался, — попросила Беатрис.

— Он тебя не укусит, — ответила Таппенс. — Это он только притворяется.

— А мне кажется, что в один прекрасный день он это сделает, — сказала Беатрис. — Кстати, мадам, не найдется ли у вас для меня минутки?

— Ах вот как, — произнесла Таппенс. — Ты хочешь сказать…

— Понимаете, мадам, у меня тут возникла проблема…

— Я так и думала, — сказала Таппенс. — И что же это за проблема? Кстати, ты никогда не слышала о семье — или о ком-то — по фамилии Джордан, живших или в этом доме, или где-то по соседству?

— Вы сказали «Джордан»?.. Не могу припомнить. Вот Джонсоны здесь жили, а еще — ну точно, фамилия одного из констеблей была Джонсон. И одного из почтальонов. Джордж Джонсон его звали. Он был моим дружком. — Девушка хихикнула.

— А ты никогда не слышала о Мэри Джордан, которая умерла?

Беатрис выглядела сбитой с толку. Она покачала головой и вернулась к своей проблеме.

— Так вот эта проблема, мадам…

— Ах да. Твоя проблема.

— Вы не будете против, мадам, если я задам вам вопрос? А то я оказалась в странной ситуации, а я, понимаете ли, не люблю…

— Только не тяни резину, — попросила Таппенс. — А то мне пора на встречу.

— Ах, ну конечно. У миссис Барбер, правильно?

— Правильно, — согласилась Таппенс. — Так что за проблема?

— Пальто, знаете ли. И очень миленькое. Оно висело в «Симмондз», и я его примерила, и оно здорово подошло мне. Там было крохотное пятнышко на подоле, прямо рядом с кантом, но для меня это совершенно неважно. В любом случае это объяснило…

— Объяснило что именно? — поторопила ее Таппенс.

— Объяснило мне, почему пальто было таким дешевым. И я его купила. Все было в порядке. Но когда я пришла домой, то обнаружила на нем еще один ценник. И вместо трех семидесяти на нем стояло шесть фунтов. Понимаете, мэм, я никогда еще не попадала в такую ситуацию и не знала, как поступить. Поэтому я вернулась в магазин, захватив с собой пальто… Я подумала, что лучше взять его с собой и объяснить все продавщице. Понимаете, я не хотела заполучить его таким образом, и еще, понимаете, девушка, которая мне его продала, была такая любезная — очень приятная девушка по имени Глэдис — я не знаю ее фамилии, — но она так сильно расстроилась, и я сказала: «Все в порядке, я доплачу сколько надо». А она сказала: «Нет, так нельзя, потому что покупка уже занесена в книгу». Понимаете… вы же понимаете, о чем я?

— Кажется, понимаю, — ответила Таппенс.

— Она сказала: «Так делать нельзя. У меня будут проблемы».

— А она объяснила тебе, почему они у нее будут?

— Понимаете, мне так показалось… То есть я хочу сказать, ну, она продала его мне дешевле, чем было надо, и вот, понимаете, я его принесла назад и никак не могла понять, почему у нее должны быть проблемы. И она объяснила, что за подобную небрежность, то есть за то, что она не заметила правильного ценника и взяла с меня не ту цену, ее вполне могут уволить.

— Не думаю, что такое может случиться, — засомневалась Таппенс. — И мне кажется, что ты поступила абсолютно правильно. Больше ты ничего не могла сделать.

— Но все-таки, понимаете… Она подняла такой шум, чуть не расплакалась и все такое, что я забрала пальто, а теперь вот мучаюсь — обманула я магазин или нет? И я опять не знаю, что мне делать.

— Ну что же, — ответила ей Таппенс. — Думаю, я слишком стара, чтобы знать, что с этим делать в нынешнее время, потому что в магазинах сейчас все изменилось. Цены перемешались, и все стало так непросто… Но на твоем месте, если б я хотела доплатить, то отдала бы деньги этой самой Глэдис Как-ее-там. Она сможет внести деньги в кассу, или что там еще нужно.

— Знаете, мне это не очень нравится, ведь она может взять деньги себе, понимаете? То есть я хочу сказать, что если она оставит их, то получится — а ведь это совсем просто, — что это я вроде как украла деньги, и в то же время вроде как не украла их… Ведь тогда их украдет уже Глэдис, правильно? И вот я не знаю, могу ли настолько довериться ей… Боже мой!

— Да, — произнесла Таппенс. — Жизнь — это сложная штука, правда? Очень жаль, Беатрис, но мне кажется, что здесь ты сама должна принять решение. Если ты веришь своей подруге…

— Да никакая она мне не подруга. Просто я иногда покупаю там вещи. И с ней интересно болтать. Но я хочу сказать, что она мне вовсе не подруга, вы меня понимаете? Мне кажется, что на предыдущей работе у нее уже были какие-то проблемы. Вроде как она не вернула деньги за проданную вещь…

— А в этом случае, — сказала слегка одуревшая Таппенс, — я бы не стала делать вообще ничего.

Она произнесла это таким твердым голосом, что Ганнибал решил, что ему пора вмешаться в беседу. Он громко залаял на Беатрис и обежал вокруг пылесоса, который считал своим самым главным врагом. «Я не доверяю этому пылесосу, — звучало в его лае. — И хочу его укусить».

— Успокойся Ганнибал. И прекрати этот лай. И не смей никого и ничего кусать, — сказала Таппенс. — Я уже здорово опаздываю.

С этими словами она выбежала из дома.

Проблемы, повторила про себя Таппенс, спускаясь с холма по Садовой улице. Идя по ней, она, как и всегда, размышляла, был ли когда-нибудь хотя бы у одного дома на этой улице фруктовый сад. Сейчас это казалось маловероятным.

Миссис Барбер была рада ее приходу. Она поставила перед Таппенс тарелку с эклерами очень заманчивого вида.

— Какая прелесть, — прощебетала Таппенс. — Вы покупаете их у Баттерби?

Баттерби был местным кондитером.

— Нет, их готовит моя тетушка. Она — просто прелесть. И готовит прелестные вещи.

— Готовить эклеры — это большое искусство, — заметила Таппенс. — Мне это никогда не удавалось.