Андрей Ренников - Зеленые дьяволы [Ѣ]

Предложивъ Николаю Ивановичу сѣсть, старикъ плотно прикрылъ дверь кабинета и, расположившись въ креслѣ у письменнаго стола, началъ:

— Дѣло вотъ въ чемъ. Прежде всего то, о чемъ я вамъ скажу, останется между нами.

— Слушаю.

— О моемъ планѣ никто не долженъ знать въ замкѣ. Ни Ольга Петровна, ни тѣмъ болѣе Шоринъ. Хотя этотъ мальчишка и кажется вполнѣ искреннимъ, но, въ концѣ концовъ, кто его знаетъ.

— Понимаю…

— Въ ваше отсутствіе я обдумалъ, какъ поступить дальше, если вы вернетесь ни съ чѣмъ. Такъ какъ у меня нѣтъ увѣренности, что сынъ не вздумалъ подшутить надо мной, я рѣшилъ не обращаться въ мѣстную полицію. Не къ чему компрометировать свое имя. Между тѣмъ, когда мы были въ Парижѣ, мсье Камбонъ какъ-то разсказывалъ намъ различныя исторіи про одного извѣстнаго парижскаго сыщика. Детективъ этотъ, насколько помню, французъ, но мать его русская; въ Россіи, передъ революціей онъ, кажется, началъ свою карьеру. Такъ, вотъ, будьте добры, Николай Ивановичъ… Отправьтесь на почту, попросите соединить васъ съ Парижемъ и вызовите Камбона. Я не хочу, чтобы вы говорили отсюда, изъ замка. Попросите Камбона немедленно разыскать сыщика и срочно направить сюда. Хорошо было бы, чтобы тотъ выѣхалъ сегодня же вечеромъ. Въ случаѣ, если сынъ мой вернется, я вознагражу детектива и отправлю назадъ. Если же Сергѣй не вернется, тотъ сейчасъ же примется за работу, и, Богъ дастъ, выяснитъ все.

— Превосходный планъ, Павелъ Андреевичъ.

— Да… Только вотъ что еще. Я не хочу, чтобы здѣсь кто-нибудь зналъ, что онъ сыщикъ. Вы должны встрѣтить его на станціи и предупредить объ этомъ. Пусть для всѣхъ въ замкѣ онъ будетъ вашимъ личнымъ другомъ, котораго вы пригласили въ гости съ моего согласія. Поняли?

— Понялъ, Павелъ Андреевичъ.

— Ну, а теперь не теряйте времени и отправляйтесь. Спасибо вамъ.

— Не за что… Иду сію минуту.

Утромъ, на слѣдующій день, одѣтый по-дорожному, съ мѣшкомъ за плечами и съ палкой въ рукѣ, Шоринъ подошелъ къ Вольскому и сказалъ съ участливой почтительностью въ голосѣ:

— Я вернусь, навѣрно, поздно вечеромъ, Павелъ Андреевичъ. Иду разыскивать Сергѣя.

— Хорошо, мой другъ. Возьмите только съ собой ѣду.

— Я уже запасся, спасибо.

— Павелъ, а ты уже далъ знать въ полицію? — спросила сидѣвшая вблизи Ольга Петровна.

— Пока нѣтъ. Я все-таки надѣюсь, что Сергѣй сегодня или завтра вернется.

Викторъ ушелъ. Выйдя на шоссе, онъ спустился по тропинкѣ въ лѣсъ, повернулъ тамъ въ сторону и вышелъ опять на шоссе вблизи замка, гдѣ начинался старый фруктовый садъ. Тутъ, углубившись въ заросли и отыскавъ возлѣ большого бѣлаго камня густой кустъ ежевики, онъ нагнулся, раздвинулъ вѣтви и поднялъ жестяную коробку изъ-подъ бисквитовъ.

Въ коробкѣ была записка:

— «Все благополучно. Началъ романъ. Сейчасъ около двѣнадцати часовъ ночи, я немного погуляю и лягу спать. Кстати, консервы, купленные нами — дрянь. А какъ наверху? Навѣрно, очень безпокоятся.

Мнѣ немного совѣстно, но что дѣлать: уже ничего не измѣнишь».

Шоринъ улыбнулся, перечелъ посланіе друга, вынулъ изъ кармана зажигалку и сжегъ записку. Затѣмъ присѣлъ возлѣ куста, переложилъ изъ мѣшка въ жестянку свѣжій хлѣбъ, ломоть ростбифа, ветчину. и прикрылъ коробку крышкой, аккуратно перевязавъ ее веревкой.

— Ну, на сегодня тебѣ хватитъ, — удовлетворенно пробормоталъ онъ, пряча жестянку внутрь куста и тщательно расправляя вѣтви. — А теперь — въ путь.

Онъ поднялся съ земли и внимательно оглянулся по сторонамъ. Хотя мѣсто и глухое, однако, осторожность соблюдать слѣдуетъ. А, вдругъ, кто-нибудь изъ любителей уединенныхъ прогулокъ пройдетъ вдали, по вершинѣ холма, и увидитъ?

Весь день до вечера Викторъ пробродилъ въ горахъ. Вернувшись домой, онъ печально сообщилъ Вольскому, что обошелъ почти всѣ мѣста, окружающія вершину горы, заходилъ на нѣкоторыя фермы для справокъ, но безрезультатно. Савояры, какъ и вчера, не могли сообщить никакихъ свѣдѣній.

— Если Сергѣй сегодня не вернется, я отправлюсь и завтра, — добавилъ рѣшительно онъ. — Нужно будетъ обойти гору съ юга.

— Отлично. Спасибо.

Павелъ Андреевичъ не возлагалъ уже никакихъ надеждъ на экспедиціи Шорина и съ нетерпѣніемъ ждалъ пріѣзда сыщика, который обѣщалъ Камбону выѣхать черезъ пять дней, какъ только закончитъ очередныя спѣшныя дѣла.

Между тѣмъ, наступалъ третій вечеръ пребыванія Сергѣя въ добровольномъ одиночномъ заключеніи. Первую и вторую ночь онъ провелъ здѣсь отлично. Сначала, правда, было ощущеніе нѣкоторой безотчетной боязни — мало ли что случается въ этихъ подземельяхъ! Но до сихъ поръ не только не было слышно никакихъ странныхъ звуковъ, но даже не тревожили крысы. Ядъ, купленный у Лунина, дѣйствовалъ великолѣпно.

Уже привыкнувъ къ своему помѣщенію, Сергѣй спокойно встрѣчалъ третью ночь. Плотно завѣсивъ окно плэдомъ, онъ зажегъ свѣтъ и сѣлъ къ столу продолжать романъ. Конечно, начало было не легкимъ. Во-первыхъ, трудно запомнить имена дѣйствующихъ лицъ. Лучше всего ихъ записать отдѣльно, чтобы каждый разъ не справляться въ текстѣ — какъ кого звать. Во-вторыхъ, по первымъ строкамъ читатель всегда судитъ о дальнѣйшемъ, поэтому нельзя начинать съ длинныхъ художественныхъ описаній или съ біографій: это легко можетъ отбить у публики охоту къ чтенію.

— Нѣтъ, лучше зачеркнуть всѣ красоты природы и сдѣлать иначе, — внимательно перечитавъ вступленіе. съ досадой пробормоталъ Сергѣй. — Нужно сразу же заинтриговать, ударить по нервамъ.

Онъ вспомнилъ совѣтъ Виктора, разорвалъ первыя страницы и началъ такъ:

«Робертсону его комната въ отелѣ понравилась. Желая переодѣться, онъ раскрылъ чемоданъ, желая вынуть оттуда костюмъ, и отшатнулся: сбоку, между краемъ чемодана и полосатыми брюками, лежала окровавленная нога неизвѣстнаго джентльмэна».

Сергѣй написалъ это, крякнулъ отъ удовольствія и откинулся на спинку стула.

— Вотъ это дѣло другое, — удовлетворенно подумалъ онъ. — Читатель сразу же заинтересуется и спроситъ себя: почему нога? Чья? Правая или лѣвая?

Да, въ общемъ нога превосходна, словъ нѣтъ. Но одно непріятно: какъ ему самому, автору, догадаться, откуда она появилась Правда, во всѣхъ такихъ случаяхъ объясненіе должно появиться только въ концѣ. Но рано или поздно конецъ наступитъ, и тогда все равно придется отчитываться. Въ этихъ уголовныхъ романахъ трудно именно то, что разгадка должна логически связываться со всѣмъ изложеніемъ, чтобы не быть глупой. Художественныя произведенія въ этомъ отношеніи гораздо легче. Описывай птичекъ, небо, восходъ солнца, а если дѣйствія нѣтъ, то все равно читатель не будетъ въ претензіи. Скажетъ, что такова литературная школа, къ которой принадлежитъ авторъ, и дѣло съ концомъ.