Артур Дойль - Шерлок Холмс. Все повести и рассказы о сыщике № 1

– Ну, как не найтись! Разумеется, найдется, я уверен, – Пиннер улыбался вымученной улыбкой. – Ваша профессия, мистер Гаррис?

– Я – бухгалтер, – отвечал Шерлок Холмс.

– Очень рад, нам нужны бухгалтеры. А вы, мистер Прайс?

– Я – простой клерк, – ответил я.

– Надеюсь, и для вас что-нибудь найдется. Я сразу вас извещу. А теперь, ради Бога, уйдите, оставьте меня одного!

Было очевидно, что он не владеет собой, и не сознает, что говорит. Мы с Холмсом обменялись взглядом, а Пикрофт сделал шаг вперед:

– Мистер Пиннер, ведь вы пригласили меня, чтобы дать дальнейшие указания.

– Да-да, разумеется, мистер Пикрофт, – голос Пиннера стал таким же бесцветным, как и его лицо. – Минуточку, прошу вас, подождите. Да и ваши друзья тоже пусть подождут. Через пять минут я весь к вашим услугам. Еще раз извините, что так злоупотребляю вашим терпением.

Он встал, поклонился с необыкновенной учтивостью и вышел в соседнюю комнату, тщательно закрыв дверь.

– Он не сбежит? – шепнул Холмс. – Что за той дверью?

– Бежать некуда, – ответил Пикрофт твердо, – там такая же точно комната.

– И нет другого выхода?

– Нет.

– И так же пусто?

– Во всяком случае, вчера было хоть шаром покати.

– Что ему там понадобилось? Что-то с ним случилось, как будто он не в своем уме. Чего он так безумно испугался?

– Может быть, он принял нас за полицейских? – предположил я.

Пикрофт согласился со мной, а Холмс покачал головой.

– Нет-нет, уже когда мы вошли, он был так бледен, что…

Он не договорил, потому что из соседней комнаты раздался отчетливый стук.

– Он что, стучит в свою собственную дверь, черт возьми?! – вскричал Пикрофт.

Мы услышали еще несколько ударов и стояли не в силах отвести глаз от закрытой двери. Холмс даже наклонился вперед; лицо у него как будто отвердело.

Тем временем из соседней комнаты стали доноситься иные звуки: сначала тихое бульканье, будто горло полощут, а потом дробь частых ударов по деревянной перегородке. Холмс одним бешеным прыжком пересек комнату и ударился всем телом в дверь. Она не поддалась. Тогда мы налегли втроем. Петли сорвались, и мы вместе с дверью оказались в комнате. Там было пусто.

Меньше минуты мы озирались в растерянности. В углу обнаружилась еще одна дверь. Холмс рванул ее на себя.

За дверью чулана валялись на полу пиджак и жилет, а на крюке раскачивался на затянутых вокруг шеи подтяжках генеральный директор Франко-Мидландской компании скобяных изделий. Это его пятки и колени в судорогах стукались о дверь. Голова его каким-то неестественным образом свесилась на грудь. Я кинулся к несчастному, обхватил его и приподнял, а Холмс с Пикрофтом стали освобождать его шею, на которой успели взбухнуть багрово-синие рубцы от резиновой петли. Потом мы вытащили Пиннера из чулана в комнату и положили на пол. Лицо его было теперь свинцового цвета, но он был жив, синюшные губы выпячивались и опадали: вдох – выдох. А всего полчаса назад это был здоровый, цветущий мужчина.

– Как вы его сейчас находите, Ватсон? – спросил Холмс.

Я наклонился над лежащим. Пульс едва прослушивался, но дыхание хоть и очень медленно, но выравнивалось. А вот дрогнули веки, и стала видна тонкая белая полоска закатившихся глаз.

– Еще чуть-чуть и было бы поздно, – констатировал я, – но, похоже, он возвращается с того света. Откройте окно и принесите воды.

Я расстегнул на нем рубашку, смочил лицо холодной водой из графина и сделал ему искусственное дыхание, приподнимая и опуская его руки, пока он не вздохнул полной грудью.

– Ну, теперь все пойдет само собой, теперь его лекарь – время, – сказал я, поднимаясь с колен.

Холмс стоял в раздумье, с опущенной головой, руки в карманах брюк.

– Ну, что ж, – промолвил он, – пора вызывать полицию. Не скрою, мне доставит удовлетворение раскрыть им подробности этого дела.

– А я все равно ничего не понимаю, – признался Пикрофт, почесывая в затылке. – На кой черт я был здесь нужен, объясните, пожалуйста?

– Тут все ясно, – Холмс даже рукой махнул. – Непонятна только заключительная сцена, – и он указал на подтяжки.

– А все остальное понятно?

– Думаю, да. Ватсон, ваше мнение?

Я пожал плечами.

– Не знаю, что и думать.

– Ну же, пройдемте с вниманием по следам событий, вывод просто сам напрашивается.

– Какой же?

– Потерпите минуту. У нас два отправных пункта. Первый – заявление Пикрофта о согласии работать в этой дурацкой компании… Неужели, Пикрофт, вам непонятно, зачем вас заставили это заявление написать?

– Боюсь, что нет.

– Но ведь оно им было действительно нужно. Подумайте хорошенько, обычно человека берут на службу на основании устного соглашения, и в данном случае этого устного соглашения было бы вполне достаточно. Отсюда следует: им во что бы то ни стало нужен был образец вашего почерка.

– Но для чего?

– В том-то все и дело. Ответьте на этот вопрос – и вся задача будет решена. Вы спрашиваете, для чего им понадобился ваш почерк? А для того, чтобы подделывать что-то, написанное якобы вами. Теперь второй пункт. Сейчас вы убедитесь, насколько тесно он связан с первым. Помните, мистер Пикрофт, как искусно вас заставили отказаться от намерения послать «Мейсону и Уильямсам» письменный отказ от места. Уверяю вас, управляющий этого банка и сейчас уверен, что в понедельник к работе в банке приступил не кто иной, как мистер Пикрофт.

– Боже мой! – вскричал несчастный Пикрофт. – Надо же быть таким безмозглым кретином!

– Постойте, сейчас вы окончательно все поймете. Представьте себе, что человек, явившийся под вашим именем к Мейсону, не владеет вашим почерком. Его сразу разоблачат, и он даже начать свою игру не успеет. Но если он научился подделывать ваш почерк, успех ему гарантирован. Ведь если я верно вас понял, у Мейсона вас никто в лицо не знает.

– То-то и оно, что никто! – в голосе Пикрофта слышался стон.

– Но это еще не все. Этим жуликам нужна была гарантия, что вы не передумаете и даже ненароком не узнаете, что кто-то изображает вас у Мейсона. И вот вам вручают солидный аванс, увлекают в Бирмингем и там занимают вас такой работой, которая наверняка удержит вас от поездки в Лондон хотя бы в течение недели.

– Это все так. Но зачем ему было изображать собственного брата?

– Ну, это понятно. Их, по-видимому, двое. Одному нужно было заменить вас у Мейсона, а другому – удерживать вас в Бирмингеме. Вводить в дело третьего им не хотелось, поэтому второму пришлось по возможности изменить свою внешность и выдать себя за собственного брата. При таких обстоятельствах даже полное сходство не должно было удивить вас, и если бы не злополучная пломба, вы никогда бы и не заподозрили, что ваш лондонский гость и генеральный директор фирмы – один и тот же человек.