Артур Дойль - Шерлок Холмс. Все повести и рассказы о сыщике № 1

– Я вполне верю вам, сударыня, – сказал Шерлок Холмс. – Рассказывать эти события, должно быть, очень тяжело для вас, и, может быть, вам будет легче, если я буду рассказывать то, что случилось, а вы остановите меня, если я сделаю какую-нибудь существенную ошибку. Отсылка вашего письма была сделана по совету Стэплтона?

– Он продиктовал мне это письмо.

– Полагаю, что выставленные им причины заключались в том, что сэр Чарльз может придти вам на помощь при издержках, неизбежно связанных с делом о разводе?

– Совершенно верно.

– A затем, когда вы отправили письмо, он отговорил вас идти на свидание?

– Он сказал мне, что его самоуважению будет нанесен удар, если другой человек даст деньги на это дело, и что, хотя он сам бедный человек, но отдаст свой последний грош ради уничтожения препятствий, разлучающих нас.

– Он, по-видимому, очень последователен. A затем вы ничего не знали, пока не прочитали в газете сообщение о смерти?

– Ничего.

– A он взял с вас клятву, что вы ничего не скажете о назначенном вами сэру Чарльзу свидании?

– Да. Он сказал, что кончина его произошла при очень таинственных обстоятельствах, и что меня, конечно, заподозрят, если факты станут известными. Он напугал меня так, что я молчала.

– Совершенно верно. Но у вас были подозрения?

Она колебалась и опустила глаза.

– Я знала его, – сказала она. – Но если бы он оставался мне верен, то и я не выдала бы его.

– Полагаю, что, в сущности, вы счастливо отделались, – сказал Шерлок Холмс. – Он был в вашей власти и знал это, а между тем, вы еще живы. В продолжение нескольких месяцев вы находились на краю пропасти. A теперь, миссис Ляйонс, мы должны с вами проститься, но вы очень скоро снова услышите о нас.

– Наше дело закругляется, и затруднения одно за другим раздвигаются перед нами, – сказал Холмс в то время, как мы стояли в ожидании экспресса из города. – Люди, изучающие уголовные преступления, вспомнят аналогичные случаи, но это дело имеет некоторые ему одному присущие черты. Даже и теперь еще нет у нас ясной улики против этого крайне коварного человека. Но я буду очень удивлен, если до сегодняшней ночи мы не получим таковую.

Лондонский экспресс подошел, пыхтя, к станции, и из вагона первого класса выскочил маленький, сухой, похожий на бульдога человек. Мы пожали ему руку, и я сразу увидел, по почтительности, с какою Лестрейд. смотрел на моего товарища, что он многому научился с тех пор, как они впервые начали работать вместе. Я хорошо помнил пренебрежение, с каким практический человек относился к теориям логически мыслившего человека.

– Хорошее дело? – спросил он.

– Самое крупное, – ответил Холмс. – Мы имеем в своем распоряжении два часа, прежде чем нам придется двинуться в путь. Я думаю, что мы можем ими воспользоваться и пообедать, а затем, Лестрейд, мы прочистим ваше горло от лондонского тумана, дав вам возможность подышать чистым ночным воздухом Дартмура. Вы никогда не были там?.. О, в таком случае полагаю, что вы никогда не забудете своей первой прогулки в этой местности.

Один из недостатков Шерлока Холмса, если только можно назвать это недостатком, заключался в том, что он чрезвычайно неохотно сообщал свои планы другому лицу до момента их выполнения. Отчасти это происходило, несомненно, от его собственного властного характера, склонного господствовать и удивлять тех, кто его окружал. Отчасти же причиною тому была профессиональная осторожность, заставлявшая его никогда ничем не рисковать. Но как бы то ни было, в результате эта черта оказывалась очень тяжелой для тех, кто действовал в качестве его агентов и помощников. Я часто страдал от нее, но никогда она так не угнетала меня, как во время нашей продолжительной езды в темноте. Впереди нам предстояло великое испытание, мы были близки, наконец, к своему заключительному усилию, а между тем, Холмс ничего не сказал, и я мог только предполагать, какой будет ход его действий. У меня каждый нерв дрожал от ожидания, когда, наконец, холодный ветер, задувший нам навстречу, и темное пустынное пространство доказали мне, что мы очутились на болоте. Каждый шаг лошадей, каждый оборот колеса приближал нас к конечному приключению.

Нашему разговору препятствовало присутствие кучера наемного экипажа, и мы были принуждены говорить о пустяках, когда наши нервы были натянуты от волнения и ожидания. Я почувствовал облегчение от такой неестественной сдержанности, когда мы миновали дом Франкланда, и я знал, что уже близко от арены действия. Мы не доехали до подъезда, а остановились у ворот аллеи, расплатились с кучером и велели ему тотчас же ехать обратно в Тэмиль-Кумб, а сами пошли по направлению к Меррипит-гаузу.

– Вооружены ли вы, Лестрейд?

Маленький сыщик улыбнулся.

– Пока на мне брюки, в них есть верхний карман, а пока в них есть верхний карман, то кое-что в нем находится.

– Хорошо. Мой друг и я приготовлены ко всяким случайностям.

– Вы, видимо, близко знакомы с этим делом, мистер Холмс? В чем теперь будет заключаться игра?

– В ожидании.

– Честное слово, я нахожу это место не очень веселым, – сказал сыщик, с дрожью осматриваясь кругом на мрачные склоны холмов и громадное озеро тумана, спустившагося над Гримпенскою трясиною. – Я вижу огоньки какого-то дома впереди нас.

– Это Меррипит-гауз – конечный пункт нашего пути. Попрошу вас идти на цыпочках и говорить шепотом.

Мы осторожно двигались по дорожке по направлению к дому, но в двухстах приблизительно ярдах от него Холмс остановил нас.

– Эти камни направо могут служить прекраснейшими ширмами, – сказал он.

– Мы должны ожидать здесь?

– Да, здесь мы устроимся в засаде. Войдите в эту дыру, Лестрейд. Вы бывали в доме, Ватсон, не правда ли? Можете ли вы сообщить о расположении комнат? Что это за решетчатые окна с этого угла.

– Это, кажется, окна кухни.

– A что так ярко освещено?

– Это, конечно, столовая.

– Штора поднята. Вы лучше знакомы с местностью, подползите тихонько к окнам и посмотрите, что они там делают, но, ради самого неба, не выдайте им своего присутствия.

Я пошел на цыпочках по тропинке и остановился за низкой стеною, окружавшей жидкий фруктовый сад. Пробираясь под тенью этой стены, я дошел до места, с которого мог смотреть прямо в не завешенное окно.

В комнате находились только двое мужчин – сэр Генри и Стэплтон. Они сидели друг против друга за круглым столом и были обращены ко мне в профиль. Они оба курили сигары, и перед ними стояли кофе и вино. Стэплтон говорил с оживлением, баронет же был бледен и рассеян. Может быть, его угнетала мысль о предстоящем ему одиноком пути по зловещему болоту.